Такой же глюк в сцене с умирающей Рейчел. (Простите, что напоминаю, но тут уж ничего не поделаешь, незачем притворяться, будто все прекрасно). В общем, пока она стонет и скребет слабеющими пальцами по бетонному полу в растекающейся луже крови, сделай так, чтобы она дотянулась до палки, лежащей неподалеку. И тогда оживет спрятанная в мусорной куче музыкальная шкатулка. Раздастся старая знакомая мелодия. Может, это просто заводная игрушка, принадлежавшая тому плачущему ребенку, и теперь она проигрывает на последнем издыхании оставшиеся ноты. Или шкатулку оставил прежний обитатель бункера. Неизвестно. По-моему, просто глюк: никакой особой связи между шкатулкой и смертью Рейчел нет.

Вентер однажды рассказывал про тот вечер, когда отец сообщил, что мама от них ушла — все сидели за ужином, ели свекольный салат, и он старался не плакать. С тех пор стоит ему поесть свеклы, и моментально вспоминается тот вечер и мама. Мне иногда кажется, что «РМ» — это мозг. Да, и мир тоже, но и мозг по устройству очень напоминает. А люди как мысли, и между ними множество связей и ассоциаций, как со свеклой и сбежавшей из дома мамой. Есть вещи, которые вот так вот неожиданно связываются — неожиданно и навсегда.

Снова позвонила Тори. Так же екнуло сердце, когда увидел ее имя на дисплее. Оказывается, «Старбакс» в «Бордерс», где мы договорились встречаться, закрыт — на ремонт, что ли. Она там сегодня была. Зачем, я не спрашивал.

Так что встреча переносится в другой «Старбакс», в «Барнс энд Ноубл».

Потом позвонили ее родители, и я опять гадал, знают они, что Тори выселилась или еще нет. Должны знать, но, если они сами об этом не заговорят, я тоже не буду. Весь разговор меня не покидало ощущение, что есть какой-то второй план. Я старался говорить как можно более расплывчато и обтекаемо — незаметное «мы», неопределенное мычание вместо «да» или «нет». Непонятно, кого покрываю. Наверное, все-таки Тори. Зачем столько сложностей в жизни?

Моя же основная роль в глазах родителей Тори остается прежней — не важно, живу я с их дочерью или нет, «викторины» все равно придется разгадывать. Вот из последнего. Полярные льды тают, правильно? Уровень Мирового океана повышается. Так вот, они хотят знать: насколько безопасно расположен их дом сточки зрения возможного наводнения. Как называлась песня, которую Дин Мартин исполнял в начале (а может, в завершение) каждого концерта? С чего они взяли, что я знаю ответы? Какая сигнализация на квартиру самая надежная? Или вот (мой любимый из последних): как отчистить пятна пыльцы с белой блузки, которую мама Тори этой самой пыльцой умудрилась запачкать??? Может, Барбара устроила засаду в кустах, чтобы подкараулить того самого негодяя, что таскает гравий с подъездной дорожки? Снова повторю. Они там все в пригородах на голову больные. Страшно даже подумать, в каком мире они живут. Пятна от пыльцы и медленно тающие полярные льды.

Рейчел прекрасна. Таких, как она, в мире больше нет. Для меня это подлинная красота, то есть недостижимая. Не как у киноактрисы, гримирующейся в трейлере. Что-то запредельное. Расписывать в подробностях не буду, а то кто-нибудь (Тори) может неправильно понять, а я этого не хочу, даже теперь. Привет, Тори. Увидимся за кофе. Пытаюсь себя убедить, что не надо было нам жить вместе, что она не для меня, но не убеждаюсь.

Карие глаза Рейчел с золотистыми искорками и зелеными пикселями закрылись. Видно только, как столбик жизни опускается до абсолютного нуля. Уже ничего не поделать.

Все, не могу больше об этом писать.

Временами просто ненавижу игру за чувства, которые она заставляет меня испытывать. Не знаю… Подозреваю, на могиле моей так и напишут: «Не знаю», или «Он не знал», или «Он вообще без понятия был». Творим людей из кодов и пикселей, придумываем для них имена — типа Рэй или Рейчел, или доктор Мизациум, или еще как-нибудь — потом проводим часы за игрой, прокачивая способности, пытаясь выжить и все такое — а потом вдруг остается только смотреть, как по бетону разливается лужа крови, и некому ее вытереть, некому подержать Рейчел на руках в последние минуты. «Рухнувший мир» местами очень жесток, безжалостен и тосклив. Больше мне добавить нечего.

Следующий уровень начинается с ролика — управления игрой пока нет. Перед тобой глубокий космос, звездолет (на котором остался Рэй), только теперь ты видишь его снаружи, и он медленно плывет к Земле, которая светится на фоне звездного занавеса. Потом камера ведет тебя подлинным сонным коридорам, где свет и все остальное включается и выключается автоматически. Наконец ты видишь Рэя в Криокамере, он лежит, свернувшись в «люльке» (не знаю, как это правильно называется), и спит глубоким «замороженным» сном.

Рейчел больше нет, значит, теперь ты снова Рэй. Жизнь не стоит на месте. Из огня да в полымя, с корабля на бал.

Управление игрой возвращается, ты Рэй, но почему-то ты уже не в звездолете, а в большом холодном и темном доме. Без паники. По всему дому разбросаны «артефакты», связанные с самим Рэем — фото, где он с Рейчел, первый пистолет, добытый им в игре, пара сапог-луноходов, Амулет надежды и так далее. Надо походить по дому и собрать вещи, но такое чувство, что происходит это все не наяву: движения заторможенные и сонные, а комнаты соединяются как-то странно. Опасности в доме тоже есть, имей в виду. Призраки тех, кого Рэй больше всего боится: хохочущий Чан, агенты, Эрцгерцог в нескольких вариантах и т. п. Всех их надо победить (будет еще Временной бонус).

Пока бродишь по темному дому, пищание сигнала тревоги на заднем фоне будет делаться все громче и громче — Рэю пора просыпаться и продолжать миссию. Не пропусти важную подсказку во время сбора предметов: подойди к окну на верхнем этаже. Снаружи в какой-то момент послышится звук — белый шум, шелест дождя (но никакого дождя нет). В небе вспыхнут два желтых огня и один синий, а голос Рейчел прошепчет: «Найди меня, Рэй. Найди вспышки, Рэй, тогда найдешь меня. Жизнь прекрасна, даже сейчас».

В конец концов сигнал тревоги взвоет сиреной, и ты окажешься в комнате с зеркалом (нет, это не зеркало Правды и Неправды, они будут позже). Увидишь свое отражение (Рэя то есть). Подойди к зеркалу и шагай прямо насквозь. Сольешься с отражением.

Игра продолжается. Судьба еще не раз выкинет финт.

Сходил поиграть в бильярд с Вентером, БагМэпом и сестрой Диетчика (БагМэп пригласил). Спросил ее, как дела, когда поднимались по лестнице, услышал типа «ничего, держимся», «вроде», я сказал «ага». Повисло молчание, и я начал рассказывать про «Доменико», делая вид, что там жутко весело, но на самом деле просто паузу заполнял, чтобы не сидеть в глухом молчании. Потом, когда заказывали, она глянула на меня и с коротким смешком пожала плечами — так обычно делают, когда думают о чем-то необъяснимом.

Если честно, на шумную и веселую компанию мы не тянули. Но все-таки хлебнули пива и пошли играть. Сперва парами — мы с Вентером против БагМэпа и сестры Диетчика, Анджелы (да, у нее и имя есть). Потом поменялись: Вентер с БагМэпом против меня и Анджелы (абсолютно несправедливый расклад, хотя Анджела играет лучше меня, так что мы смотрелись не совсем убого). Затем Вентеру приспичило обыграть БагМэпа в одиночку (у них, у любителей соревноваться, такое часто), так что мы с Анджелой уселись в сторонке. Разговаривали.

А. сказала, что после случившегося маме совсем плохо, и я вспомнил, как она сидела перед огромной плазменной панелью домашнего кинотеатра, глуша себя Телемагазином, и по спине пробежал холодок.

Часов в десять-одиннадцать Анджела вышла покурить, и я отправился с ней, чтобы не оставлять одну. Кажется, к тому моменту я уже рассказал ей про нашу неявку на похороны (она, правда, уже все слышала от Вентера и БагМэпа). Сказала, да, да, понятно, как будто знала, что это еще не все, и спросила про Тори. Я ей выдал что-то типа краткой версии. Потом поймал себя на том, что Анджела мне кажется вполне симпатичной, и решил: пора прощаться и двигать домой. Увидимся — да, увидимся еще. Пока. Пока, увидимся. Ага. Удачи.