— Все в порядке, — сказал я Рыжей, скосившей глаза на мой пистолет, когда я проверял обойму. — Приключениям скоро конец, будем жить тихо.

— Хорошо бы, — спокойно кивнув, она поцеловала меня так тщательно, словно от этого действия зависели все дальнейшие успехи, — когда ждать?

— Сегодня… завтра… как выйдет.

В квартире, где содержался Фима, было вроде бы тихо. Прижав ухо к двери, я услышал голос футбольного комментатора и рев стадионной толпы. Это хорошо: значит, жизнь здесь пока мирная.

Тем не менее, вставляя левой рукой ключ в замок, правой я переложил пистолет в карман пиджака и, очутившись в темной прихожей, не спешил входить в ярко освещенную комнату, а сперва как следует огляделся. Фима сидел за столом, бессмысленно уставившись вдаль, а Горилла Порфирия пялился в телевизор, держа на коленях помповое ружье — очень уж им нравилось это оружие.

— Собирайся, — бросил я Фиме рассеянно-деловитым тоном, — есть работенка на выезд.

— Я не могу. Он не позволит. — Фима загнанно показал глазами на Гориллу.

— Нельзя, — флегматично подтвердил мордоворот, не отвлекаясь от телевизора.

— Вы что, совсем одурели? — Я постарался поестественней возмутиться. — Здесь пока еще я начальник.

— У меня есть свое начальство, — угрюмо проворчал парень, чувствуя, что назревает конфликт и предвидя ненужные хлопоты.

— Чепуха, — отрезал я безапелляционно, — собирайся, Фима.

— Я же сказал, нельзя, — понемногу начал заводиться охранник.

— Давай не копайся, Фима.

Фима сделал нерешительное движение к стенному шкафу, а Горилла встал и направил ружье в мою сторону.

Может быть, в рукопашной разборке он бы меня и сделал, и даже наверное, но с огнестрельным оружием я управлялся быстрее. Он не успел и затвор передернуть, когда ствол моего пистолета уже смотрел ему в переносицу.

— Ружье на пол. Отбрось ногой ко мне. Теперь сам лицом вниз. Так, руки за спину.

Я командовал не спеша и тихо, а он все выполнял очень четко — вот что значит хорошая дисциплина.

— Веревку, Фима, — продолжал я так же негромко.

Посуетившись по квартире, Фима виновато доложил:

— Не нашел. Нет ничего похожего.

— Эх ты, интеллектуал, — укорил я его, — а шнуры к лампам, по-твоему, для чего приделывают? Специально для таких случаев.

Я связал парню руки и ноги, не сильно заботясь о безболезненности процедуры, и он негромко кряхтел, намекая, что можно бы действовать менее круто.

— Ничего, потерпишь, — приободрил я его, туго завязывая рот тряпкой, — зато потом будешь жить долго и счастливо.

Парень оказался тяжелым, как бревно, и, чтобы оттащить его в спальню, пришлось призвать Фиму на помощь.

— Собирайся, — повторил я Фиме и добавил чуть слышно на ухо: — Деньги, документы, все, что для тебя ценно. Поедешь к маме в Киев, здесь теперь горячо.

Фима суматошно и радостно закивал. За время работы со мной у него накопилась приличная пачка зеленых, и год-другой он спокойно мог искать новое место в жизни. У него давно уже зрели планы покинуть нашу северную столицу, но все упиралось в деньги, а сейчас эта проблема отпала. Что же касалось его любимых художественных альбомов, ему было, похоже, уже не до них.

Пока он суетливо и бестолково собирал чемодан, я закурил и выключил телевизор — и вовремя, потому что в замок входной двери кто-то осторожно вставлял ключ, стараясь не делать шума. Подняв с пола помповое ружье, я скользнул в прихожую и разместился в полутьме у вешалки с плащами.

Дверь бесшумно и медленно стала открываться, и в прихожую вплыл Вася собственной персоной, на ходу поднимая пистолет с уже навинченным глушителем: аккуратист, все приготовил заранее.

Фима не сделал попытки ни отбежать, ни отскочить в сторону, у него не хватило пороху даже заорать, он только сдавленно пискнул и смотрел, загипнотизированный плавными Васиными движениями, как тот выводит ствол на линию огня.

Какая бездушная скотина, однако, — что за манера мочить всех подряд и без пояснений.

Крокодил поднял ружье и косым ударом обрушил приклад на шейные позвонки Васи. Тот, почувствовав слева от себя шевеление, начал разворачивать ствол ко мне, но опоздал, и пуля ушла в стену.

Вася тяжело осел на пол, и голова его неестественно отвалилась в сторону. Я наклонился к нему — пульса уже не было. Крокодил, как обычно; перестарался.

Ты, недоносок… перестарался… А если бы недостарался? Такой человек, как Вася, — он всю жизнь потом будет идти по пятам, пока не пришьет в каком-нибудь темном углу. И теперь, не время канючить — счет опять пошел на секунды. Закройся, я все беру на себя.

Не люблю я, когда Крокодил все берет на себя… Неизвестно, что вытворит. И к тому же хитрющая рептилия.

Я тебе покажу рептилию. Докторишка… Ты и не представляешь, какую пилюлю я тебе поднесу. Пошли крутые дела, и для тебя места в жизни не будет. Кончилось твое время. Не заметил ли ты, кстати, когда Вася только начал оседать вниз, что он, хоть и плотнее сложен… в смысле был сложен… ниже всего сантиметра на три, не больше. Разница пустяковая, отчего бы этим фактом и не попользоваться?

Вася имел вес приличный, и, когда мы его тащили вниз, Фима израсходовал последние остатки силенок. Спасибо еще, что второй этаж… Васю мы уложили на заднее сиденье, а Фима сел впереди и, боязливо озираясь, непрерывно вытирал пот со лба. Васю я накрыл ковриком, а сверху накидал сумок и шмоток — вроде как домашний скарб перевозим.

Фиму я закинул на Московский вокзал — больше времени у меня на него не было.

— Первый же поезд до Москвы, время сейчас подходящее, поезда каждые двадцать минут. Удобный билет, неудобный — плевать, хватай любой, — инструктировал я его. — И в Москве то же самое — первый же поезд на Киев. Чем меньше протусуешься здесь, тем меньше шансов в ближайшие часы встретиться с Васей. Все понял? Удачи.

Пришла пора позаботиться о себе. Моя идея требовала пересеченной местности, и я направился на север, к Парголово. За Шуваловом я приметил гаишников, нахально повысил скорость, и мордастый сытый майор лениво махнул мне жезлом. Не дожидаясь приглашения, я ткнул ему в лапы права и показал свою ксиву.

— Почему превышаем скорость? — спросил он безразличным тоном.

— Сидят на хвосте крутые. Права — дело наживное, сам знаешь, а дубликатов шкуры не выдает никто.

Глазки майора беспокойно заерзали:

— Вали отсюда! — Он швырнул мне права на колени.

Лучше бы он их оставил себе, но ничего, по фотографии опознает.

Найдя удобное место на хорошем высоком косогоре, я перетащил Васю на место водителя и пристегнул ремнем. Последнее задание, парень. Что сделаешь… сам виноват. Мочить всех подряд — не дело. Мало того что безнравственно, так ведь и с коммерческой точки зрения никуда не годится. Даром не убивают. Так любую профессию дискредитировать можно.

Я очистил его карманы и запихал в них мою пушку и все документы, авось хоть клочки останутся. Если нет — по номеру пистолета идентифицируют, плюс моя машина, да показания гаишника… нормально.

Для надежности вылил в салоне на пол канистру бензина, а пустую канистру вернул в багажник. Потом завел двигатель, на прощание захлопнул дверцу и спихнул машину с откоса.

Я успел отбежать метров на пятьдесят, когда внизу грохнул взрыв и полыхнуло пламя. А я продолжал погонять время.

Электричка, такси домой к Рыжей, звонок из автомата Полине; вызвонили Валькину подружку — присматривать за детьми, а сами на такси — в Институт. Валька, в смысле вопросов, не возникала, раз надо по делу, значит, надо.

У Полины все было готово. Я вручил ей проклятый ссохшийся кусок пальца, завернутый в носовой платок, и пошли обычные процедуры: глюкоза и витамины, трансфер-камеры, гипнофон. Валька улеглась на каталку без страха, и у меня тоже не было опасений, ибо единственное неизменное, что я вынес из общения с Полиной, — она действительно не умела врать.