-Я ведь говорил вам,– обреченно чуть пьяным голосом протянул шведский генерал Левенгаупт, оглядыв мрачно-пьяные лица своих соотечественников.

-Что вы говорили, генерал?– тут же поинтересовался Прохор, пьющий только по нужде, но никак не по личной необходимости.

Вместо Левенгаупта молодому полковнику ответил пленный шведский фельдмаршал, с печальным видов разглядывая столовые приборы, лежащие перед ним:

-Он нам рассказывал, в секрете от нашего короля, что «Россия пред всеми имеет лучшее войско», но мы ему не поверили. Так же генерал рассказал о битве при Лесной, объявлял, что русское войско непреодолимое. Ибо оно целый день вело непрерывный огонь, а из линии фронта отряд самого генерала смог выти только с большими потерями, при этом оставив весь обоз и артиллерию.

-Нет, мы бились так словно последний раз в этой жизни Альберт!– поднял на разговаривающих о нем мутнеющий взгляд Левенгаупт.– Много раз ружья невозможно было держать, потому что огненными они становились от пуль выпущенных из них, а позади фронтов не видима была земля за множеством падших пуль…

«Вот ведь привирают, любо дорого послушать, даже пьяные себя не обидят! А то наш государь-батюшка не писал Старшему брату о той битве, шведские лгуны, дрались они, видите ли! Да их за милую душу раскололи, они и пикнуть не успели,– про себя со злостью подумал Прохор, не до конца понимая этого странного жеманства с врагом, ведь враг есть враг и истреблять его нужно везде и повсюду!»

Несомненно, Петр тот государь, который достоин всякого восхваления не только своими подданными, но и врагами! Так сейчас думали все пленные, часть которых сейчас сидела за одними столами с русскими воинами, поникнув головами. Да, конечно это были только офицеры, но ведь и обычных шведских солдат не морили голодом, дав им вдосталь воды и по горбушке хлеба.

Остаток обеда, плавно превратившегося в пир, Прохор запомнил плохо, не было на этом праздновании ни четкого порядка, ни каких перерывов, кроме, разумеется, тостов значимых фигур, сидящих за столами. Вино лилось рекой, чаши и кубки пустели столь же быстро как родниковая вода в полуденный июльский зной в руках бурлака. Пиршество, замирая на какие-то минуты, разгоралось вновь, с новым пылом, вновь приносили полные бочонки с вином, тащили жареных поросят, гусей, откуда-то принесли целого теленка, водрузив его в центр стола, напротив места государя.

Недавние враги пили вместе за здравие государя России, желали ему дальнейших подвигов на военном поприще и долгих лет жизни, восхищались его умом и талантом полководца. Подхалимы тоже не забыли внести свое лепту, ну а государь… тот же человек и на лесть ведется, но подходит к ней с практической точки зрения, ведь сама лесть бывает разной: грубой как мужицкий топор или изящной, филигранной, словно стило ювелира. Во всем должна быть мера…

Вот только этой самой меры после четырех часов сидения за столами больше не наблюдалось, причем не только в винопитии, но и в обществе куртизанок и цыган, веселящих уставших солдат, сбрасывающих собственное напряжение всеми доступными способами. Серебряные рубли летели в ладошки распутных дев, взамен солдаты получали утешение на то недолгое время, пока она с ним, позволяя чувствовать себя простым пахарем, вернувшимся с сенокоса в родной дом, забравшегося в постель к своей нареченной.

Не выдержав столь долгого сидения и выйдя на свежий воздух, полковник витязей оказался в некой прострации, слабый ветерок не много согнал дурман алкоголя, но все же не так хорошо как того хотелось самому Прохору. Оставлять надолго застолье нельзя ни в коем случае, это Прохор понимал прекрасно, да и слова цесаревича о поведении при государе, будоражили воображение витязя, чутко улавливающего действительно важные моменты в общении, причем не только со Старшим братом, но и со всеми друзьями. Удивительный талант полковника много раз спасал его из неловких ситуаций, позволяя лавировать в «опасных» разговорах, ежели таковы имели место быть.

-Вышли подышать свежим воздухом, господин полковник?– тихо спросил кто-то за спиной витязя.

-Да, день сегодня чудесный, господин генерал-майор, таких очень мало бывает в году,– ответил, не оборачиваясь, Прохор, глядя на светлое ночное небо, с миллионом светящихся ровным светом точек, сияющих где-то вдали.

-Вы правы, ТАКИХ дней действительно бывает крайне мало, они навечно остаются в умах людей, и не только участников этих событий, но и вообще… человечества,– немного грустно сказал генерал-майор.

-Вы жалеете об этом?– удивленно спросил витязь боярина Третьяка.

-Понимаешь, витязь… сегодня мы все совершили геройский поступок… да-да геройский не спорь, я то знаю что говорю, а что дальше? Нельзя же жить вечным героем,– тихий смешок вырвался из уст боярина.

-Да, вечным героем жить нельзя, но кто говорит, что так должно быть? Не лучше ли быть героем иногда? Давать отдыхать себе и доверившимся тебе людям, тогда когда это необходимо ведь каждый из них сможет стать тем же самым героем. Не это ли действительно нужно всем солдатам?

Даже сейчас, на праздновании победы над шведами в голове Прохора мелькали картины бесконечных рядов колонн измученных солдат, половина которых давным-давно забыла о том, что такое нормальная еда. Да, конечно в корпусе тоже жизнь была не мед, но ведь о братьях то заботились и заботятся, чтобы не случилось! А здесь…

-Опасные речи ведешь полковник, не по чину тебе, да и не твоего ума дело, как в армии дела ведутся. Радуйся, пока можешь, живи, пока живется, а голову в пасть льва не суй, откусят разом, ты даже дернуться не успеешь. И цесаревичу скажи об этом, по душе он мне, пусть примет дружеский совет…– напускная личина добродушия боярина слетала в единый миг, сменяясь волчьим оскалом, мол, говори-говори, но не заговаривайся.

-Старший брат и без моих советов знает, как лучше поступать, господин генерал-майор,– ответил Прохор.

-Хорошо, если он действительно знает, как надо поступать,– вздохнул боярин, поворачиваясь спиной к полковнику Митюха.– Наш государь-батюшка изволил отметить тебя и твоих витязей, полковник, а тебя за столом нет, не порядок. Ступай, бражничай дальше, иначе осерчает царь-батюшка, в немилость впадешь.

-Спасибо за совет, я как раз собирался обратно за стол,– улыбнулся Прохор как можно дружелюбней.

Удивительное дело, но царь Петр действительно ценил в людях их личные качества, полезность для дела. Даже во время застолья по случаю победы в сражении государь выспрашивал у собеседников о разных новшествах в их стране. Причем его интересовало все, начиная от сельского хозяйства и заканчивая корабельным делом. Вот только утолить неуемное желание к познанию русского царя ни мог никто.

-Полковник, что такой квелый? Неужто заскучал здесь, на застолье?– изумленно спросил у Прохора государь.

-Нет, Ваше Величество, просто занемог я, устал, трудный день был, да о солдатах справиться надо, как там они,– ответил полковник витязей.

-Ты им что нянька, что ли?– хмыкнул Петр, постепенно гости стали прислушиваться к разговору государя и молодого офицера.

-Нет, царь-батюшка, не нянька, но вот о раненых заботиться я должен как отец родной,– спокойно сказал Митюха, вызвал смех у половины пьяных гостей, только у четверых на лицах осталась задумчивость, одним из них оказался и сам государь.

-А откуда ты такое узнал, воин? Ведь мало кто так думает то, почитай только лейб-гвардия у меня в заботе. А остальные полки сильно им в фураже и вещах уступают,– царь с интересом смотрел на витязя, будто бы изучал, как одного из уродцев в своей кунтцкамере.

-Сие истины открыл нам, Его Высочество,– чуть склонил голову полковник.

-На словах что ли?– хмыкнул Петр.

-Нет Ваше Величество, цесаревич написал отдельно для витязей Устав…

-Вон оно как, интересные вещи я узнаю, зелоно интересные,– погладив усы протянул государь.– А больше ничего он не писал?

-Никак нет, Ваше Величество.

-А откуда он это узнал, пример с кого брал, ответствуй полковник,– негромко приказал царь.