«Ну, уж нет, никому не позволю нарушить мое счастье!»
«И даже Петру?– услужливо подсказал мне мой внутренний голос».
«… даже ему…».
Январь 1709 года от Р.Х.
Рязань.
Алексей Петрович.
После памятного Торгового Сбора, город как будто замер, отходя от того веселого и необычного шума и гама, который принесли с собой сотни людей, прибывших из разных уголков земель Руси-матушки.
Даже праздники первых чисел января не казались столь радостными, быть может, из-за того, что народ устал от постоянного шума? Не знаю, хотя быть может, мне все это только кажется. Ведь не даром же мне пришлось выделить значительную часть «свободных» средств из казны, для того, чтобы помочь тем семьям, которые не могут полноценно жить в городе, находясь «за чертой бедности». Как бы мне не хотелось, но средства образованного в начале октября Фонда Помощи не хватало для того, чтобы помочь хотя бы половине нуждающимся, поэтому приходилось решать данную проблему другими методами.
А как не решать, если видишь, как умирают от голода и холода совсем маленькие дети? Как плачут по умирающим родителям их сироты, оставшиеся одни на этом свете…
Пришлось срочно выкупать два складских здания, пустующих и ненужных своему хозяину. В них поместили печки-«буржуйки», смастеренные в Петровке, под эгидой, экономии и облегчения отопления крестьянских семей, и по одной походной кухне, позаимствованной у корпуса «Русских витязей», часть которых постоянно находилась на этих складах-приютах и заботилась о маленьких детях, которых с каждым днем становилось только больше.
Слава богу, у нас не возникла проблема с запасом дров, иначе даже я не знаю, что могло бы случиться и произойти. Наверняка три четверти из всех собранных по улицам и полупустым хибарам, замерзли бы. Но при всех тех трудностях, которые возникли в первые недели зимы, нам все же удалось более-менее наладить процесс доставки продуктов и дров, а так же самых необходимых вещей: одеял и пару стогов сена.
Не смотря на такие неучтенные мной форс-мажорные обстоятельства наши дела, в целом шли в гору. Часть проектов «замороженных» на время, удалось «расконсервировать». Главным проектом из всех, по моему мнению, был паровой двигатель, спешно дорабатываемый и улучшаемый Дмитрием и тремя сподвижниками-витязями, всерьез занявшимися конструкторской деятельностью. Тем более что корабел, вызванный из Воронежа, прибыл уже давно и сейчас вместе с одним из чертежников-математиков, Олегом Никоновым, уже два месяца занимался тем, чтобы как можно точнее и лучше создать новый тип корабля, соединяющий как деревянные части, так и металлические, пытаясь создать совершенный корабль.
Но даже если не рассматривать создание нового типа корабля как главной целью применения парового двигателя, то все равно создание оного было главной, приоритетной задачей для нас, ведь в большинстве наших задумок, основную роль «движителя» играет именно он, а не людские руки и плечи.
Однако казна у меня не резиновая, поэтому пришлось даже отписать Петру, с просьбой о выделении нужных средств. Ответ был лаконичен и очень понятен: «Денег мне надобно много, дать на твою затею не могу! Ты наместник вот и выжимай их из подвластных тебе людишек!». А если учесть, что со второго набора время обучение увеличилось, чуть ли не вдвое, с двух до трех с половиной лет, то можно было бы вообще «Караул!» кричать.
Но, благодаря начавшему работать в половину своих возможностей железоделательному заводу, денег все же кое-как хватает, впритык, но хватает. Так что в принципе дела понемногу начинают выравниваться.
Да и, с такой политикой, какую я стал проводить по отношению к крестьянам и горожанам, денег много не поимеешь, однако уважения приобрести можно вдосталь. Как бы то ни было, но было необходимо изыскивать средства для «химерий». Помощь пришла оттуда, откуда я меньше всего ожидал, от гильдии купцов и гильдии ремесленников, обязующихся часть расходов брать на себя, за то, чтобы в дальнейшем получать четверть доходов от тех производств, в которые они будут вкладывать деньги. Можно было бы конечно заартачиться и отбросить это предложение, но вот беда, деньги были нужны, да и сейчас ой как необходимы, так что скрепя сердце пришлось подписать указ о партнерстве, и скрепить его личной печатью. Благо, что и «чистых» денег они получат, дай Бог седьмую долю.
-Ваше Высочество прибыл гонец от Его Величества,– «обрадовал» меня камердинер, пропуская в мой кабинет уставшего человека, на котором не успел растаять январский снежок.
«Что-то срочное. Это не хорошо,– подумал я».
В отличие от прошлых писем, скрученных на манер свитков, нынешнее послание было запечатано в форме конверта и лежало в кожаном чехле, специально сделанном для нужд гонцов и посыльных.
Немного повертев письмо в руках, взял маленький ножик, предназначенный для вскрытия писем, и срезал печать. Петр писал, что хочет видеть меня в конце марта в Воронеже, дабы обсудить дела моей вотчины, мои успехи и решить, что делать дальше. Вот только почему именно ранней весной? Ведь можно было бы подождать до мая, когда дороги просохнут, а там уже можно будет нормально передвигаться. Но приказ или наказ, он должен быть исполнен как можно скорее и точнее.
Хорошо хоть времени на подготовку к поездке у меня достаточно, так что сейчас следует начать приводить свои дела в порядок.
-Можешь быть свободен,– сказал я гонцу.
-Ваше Высочество…
-Что еще?– спросил я, вновь поднимая голову на гостя, стоящего в паре метров от моего стола.
-Вам есть еще одно письмо,– сказал он, кладя на край стола такой же кожаный чехол, только без герба.
-Можешь быть свободен,– сказал я, даже не смотря на письмо, появившееся на столе, да и что толку на него смотреть? Я и так знал, кто мог передать мне письмо вместе с царским гонцом.
-Есть!– щелкнув каблуками, гонец вышел, плотно прикрыв за собой дверь.
Читать или не читать? Да дилемма, вроде бы и прочесть необходимо, но вот почему-то не хочется настроение перед сном еще больше портить…
Внезапно, мне на плечи легли мягкие маленькие ладошки, начавшие гладить мою шею, затем, перебравшись на голову, начали гладить мои жесткие волосы, принося поистине неземное блаженство.
-Оленька,– прижался я щекой к ладошке.
-Да милый?– чуть слышно спросила она, продолжая гладить меня по голове.
-Я люблю тебя!
-Знаю милый, знал бы ты, как я люблю тебя!
Отвлекшись от невеселых дум, я развернулся к ней, подхватил на руки, кружа ее до тех пор, пока восторженный визг девушки не смолк в тишине кабинета.
Отдышавшись, тут же начал покрывать поцелуями лицо моей любимой.
-Что случилось милый?– вывернувшись из моих объятий, спросила Оленька, вставая на колени рядом с диваном.
-С чего ты взяла? Все в порядке,– ответил я ей, снова пытаясь обнять.
-Не лги мне милый, я же вижу, что ты о чем-то задумался,– требовательно сказала она, с укором посмотрев, мол, ну что же ты, такой большой, а обманываешь.
-Да все хорошо, заинька!
-Любимый!?
-Хорошо, хорошо, сдаюсь. Вот прочти это,– взяв письмо со стола, я передал его Ольге, сам же взял ее на руки и посадил на диван, вставая перед ней на колени. Одна ладошка тут же опустилась на мои волосы, вторая же держала письмо, по которому бегло смотрели карие глазки.
-Я поеду с тобой,– непреклонно сказала девушка мне.
«А она явно не простого происхождения, наверняка ведь не один десяток благородных предков в прошлом,– подумал я, глядя на нее».
-Нет, милая, это пока не возможно.
-Почему же? Ты не любишь меня уже?– карие глаза заблестели и по розовой щечка покатились слезинки, казавшиеся даже в столь скудном освещении кабинета, маленькими алмазами.
-Не говори глупости,– целуя ее в глазки, на губах появился солоноватый привкус.– Ты же знаешь, как я сильно люблю тебя! Я же не могу без тебя, и ты прекрасно это понимаешь, но вот вместе со мной тебе пока нельзя. И не спрашивай меня почему, я все равно не отвечу.
