– Месть?

Он сделал вид, что шокирован.

– Ну что вы. У меня сеанс, позирования у самого красивого художника, которого я когда-нибудь захватывал в плен.

Она открыла рот.

– Вы можете говорить всерьез?

– Только о сражении. Которое, как видите, мы выиграли. До места назначения нам идти несколько недель, и я намерен наслаждаться путешествием.

– Я рада, что один из нас будет наслаждаться.

– Ах, Лорелея. – Он погладил ее по щеке, от чего по ее рукам пробежал холодок. – Могу гарантировать, что в старости вы будете с нежностью вспоминать об этой поездке.

– Очень сомневаюсь. – И только она это сказала, как поняла, что он прав. Видимо, это совсем особенное приключение в ее жизни. Когда они с Джастином поженятся, она будет привязана к домашнему очагу, будет обслуживать гостей и детей. Составлять обеденное меню, планировать балы.

Ее жизнь станет... Скучной, с испугом подумала она. Ее жизнь всегда была довольно скучна, вот почему она все время пререкалась с отцом и Джастином.

«Приключения не стоят той цены, которую за них платишь, деточка. Спроси тех, кто знает». Она всегда помнила бабушкины слова. А также истории про ее душевные страдания. Истории, которые омрачали радостную улыбку бабушки и притушали блеск ее глаз. Давным-давно бабушка взяла с Лорелеи обещание не пускаться в приключения и слушаться отца. И хотя временами Лорелея слишком широко трактовала свое обещание, она старалась подавлять в себе вольный дух и потребность проявить собственную волю.

Нет, отругала она себя, ей не требуется лезть из кожи вон, отец всегда проявлял огромную терпимость и не подавлял ее личность. И все же она не могла отрицать, что скорее всего, это будет единственным большим приключением в ее жизни и Джек прав в своих предсказаниях.

– А теперь прошу извинить, мисс Дюпре, меня ждут дела. Почему бы вам не вернуться в мою каюту и не закончить размешивать краски?

С тем он ушел, а она почувствовала себя отверженной. Обиженная, она напряженно выпрямилась и направилась в каюту пирата.

Джек смотрел ей вслед. Он не собирался обижать ее, просто он долгие годы прожил среди людей, которые пользовались любым преимуществом, которого им удавалось добиться, и не хотел раскрывать себя.

Чем меньше люди будут знать о нем, тем безопаснее. В любом случае. Даже Морган, при всей его осторожности, однажды задел тему, которая оставалась для Джека незаживающей раной, и он пожалел о своей пьяной болтливости, когда раскрыл Моргану детали своего прошлого. Лорелея для него всего лишь мимолетный каприз. Несколько недель она будет ему полезна, а потом она вернется в свой мир, а он...

Наверное, он умрет.

Вздохнув, Джек пошел к Тарику, поклявшись себе больше не думать о Лорелее и о том странном чувстве, которое она в нем разбудила.

В течение нескольких часов Лорелея делала в блокноте наброски каюты пирата, дожидаясь, когда он придет. Потом ей это надоело. В его отсутствие она не могла даже начать работу, потому что не знала, в какой позе захочет его писать.

Она походила взад-вперед, потом села к столу. Час назад она сделала попытку подняться наверх, но Кейси ее остановила, сказав, что Лорелея ничем не может помочь раненым. Она попробовала спорить, желая поухаживать за страждущими, но Кейси была не из тех, кому можно противоречить.

Поддавшись на ее уговоры, она вернулась в капитанскую каюту и опять принялась расхаживать, пока ей это не надоело. Лорелея со вздохом подперла голову руками и полистала бортовой журнал, который пират заполнял утром. На одной странице мелькнули цифры, и она стала читать.

«3 ноября 1777 г. 1000 кусков в одну восьмую выплачено Саймону Платту за верность, 800 восьмушек выплачено Роберту Джеригу за то же...»

Лорелея нахмурилась. Джек награждает своих людей за верность? Как странно. Она не находила в этом смысла, пока не перелистнула несколько страниц.

«14 апреля 1778 г.

Стоянка на Барбадосе. Подслушал, как трое разговаривали с Саймоном Платом, и он им сказал, что потерял ногу, когда сбежал от меня. Что я прибил его к мачте и отрубил ногу, чтобы он истек кровью на горящем корабле. Платт сказал, что дерево треснуло, и ему удалось освободиться, и что выжил только он один. Послать Моргану 800 кусков для выплаты Платту за хорошо проделанную работу. Это несколько успокоит моих преследователей. Надо будет упомянуть об этом деле в следующем порту...»

Лорелея была удивлена. Крайне заинтересованная, она стала старательно просматривать записи и в процессе чтения обнаружила массу интригующих сведений о капитане Черном Джеке. В том числе причину, по которой он позволил Моргану подобрать моряков с испанского корабля.

– Черный Джек, да у тебя сердце полно жалости к людям, – выдохнула она.

Это было действительно так! Согласно журналу, он поровну делил добычу между своими людьми, а также голосованием устанавливал, как вести дела на корабле и сколько времени в году проводить в море, прежде чем отправиться домой, на маленький остров в Атлантике, где у многих оставались жены, не желавшие плавать вместе с ними. А если кто-то погибал, его семье ежегодно выплачивалась сумма, достаточная для жизни.

В журнале были также подробности далеко не дружественных стычек и случаи, когда приходилось наказывать отдельных членов команды, но это всегда было справедливо, и пират не делал ничего такого, чего не сделал бы в подобной ситуации военный командир.

Но особое внимание Лорелеи привлекло то, как он развлекал офицеров ограбленного корабля. Она прочла, что однажды разгрузка британского корабля заняла у них неделю и на все это время офицеров обеспечили музыкой и питанием.

Как это может быть?! Но зачем бы ему писать ложь в бортовом журнале? Она услышала шаги. Быстро захлопнув журнал, она положила голову на стол и притворилась, что спит.

Дверь открылась, вошел капитан. Лорелея подняла голову и увидела, что он бледен, а его рубашка в крови. Она вскочила на ноги:

– Что с вами?

Он посмотрел на нее, и она поняла, что он забыл, что она в его каюте.

– Я в полном порядке, – сказал он, подошел к навесному шкафчику возле кровати, достал бутылку рома и сделал большой глоток.

Он вовсе не был в порядке, Лорелея это видела. Случилось что-то такое, что его потрясло. Она испугалась и пришла в замешательство, ведь он всегда был таким уверенным и расчетливым.

А сейчас перед ней был страшно уязвимый Черный Джек.

– Что случилось? – спросила она.

Он сделал еще один глоток и поставил бутылку на место. Не обращая на нее внимания, открыл сундук и вынул свежую рубашку. Когда он снял с себя рубашку, Лорелея разглядела многочисленные шрамы, особенно на спине. Никогда в жизни она не видала ничего подобного. Один длинный след на спине выглядел как ожог, другие были шрамами от пуль или ударов сабли, не говоря о повязке, которую он все еще носил под рубашкой на плече после подлого выстрела Джастина ему в спину.

Джек переоделся и сунул грязную рубашку в полотняный мешок, потом глубоко вздохнул и повернулся к ней.

– Томми потерял левую руку, – сообщил он.

– Томми?

– Да, тот пожилой моряк, который утром приносил вам краски. В него попал осколок шрапнели.

– С ним все будет хорошо? – спросила она.

– Сомневаюсь. Это очень опасное ранение. – Он сжал зубы.

Ей мучительно хотелось погладить его по лицу, чтобы смягчить горе, но он не такой человек, с которым нянчатся женщины, скорее всего он сочтет ее попытку жестом покровительства.

– Мне очень жаль, – сказала она.

– Неужели? – ядовито спросил он. – Будь ваша воля, вы бы изжарили всех нас на медленном огне.

– Это неправда!

– Неправда?

И она впервые поняла, что это действительно неправда, она не хотела зла этому человеку за то, что он с ней сделал. Да он ничего и не сделал, он только дразнил ее и совсем чуть-чуть помучил – ничего такого, за что следовало бы отнимать у него жизнь, не говоря уж о его команде.