Кому три, кому два. Голове, на его самые большие в городе судоверфи — так вообще шесть, если мне не изменяет память. Староста получит заказ на пять больших боевых лодий. А Демьян Богат — на четыре. Но только не боевых, а транспортных.

Но вот заплатят им, не в пример нашему, много больше. И откаты, как я слышала, там намного ниже, чем у нас. Там их вообще нет, — мрачно буркнула Белла.

Единственное что утешает, эта цена всё же без оружия, только за сами лодьи.

— И на кой тогда оно нам всё это сдалось? — Сидор задумчиво смотрел на раскрасневшуюся от гнева жену. — Построй им новые суда, да ещё потом и продай старые, честно отбитые у них в бою. Чтоб у них было всё, а у тебя — ничего. Я правильно понял?

— Правильно, — согласно кивнула головой такая же, как и он раздражённая Белла.

Бела вообще была сегодня на удивление на всё согласная. Только вот это нисколечко не радовало. Это было не то согласие, которого бы Сидору хотелось. Это было согласие из-под палки.

— Дай, продолжу за тебя логическую цепочку, — мрачно пробурчал Сидор. — Мы строим амазонкам ушкуи и лодьи, большие и малые. Продаём, потом, у них же ранее отбитые трофеи. Вкладываем в этот занимательный процесс все наши наличные ресурсы: металл, сухое дерево, которого не так уж у нас и много, новейшее, по всем местным меркам оружие поставляем, труд свой, фактически дармовый. А в результате — сами остаёмся с голой жо…ой? Так выходит?

— Так, — согласно кивнула головой Белла. — Ещё раз повторяю. Так!

— Тогда, повторяю вопрос. В чём наша выгода?

— Ни в чём, — пожала Белла плечами. — Наша выгода амазонками даже не рассматривается. Они и пропустили-то сюда в город такую огромную массу народа по одной единственной причине. Надеялись задействовать всех переселенцев на строительстве кораблей для себя, а девочек планировали забрать в свою армию. Это теперь стало окончательно ясно. И это же прямо подтвердила и Илона, когда я поставила вопрос в лоб. Так ли это?

Она полностью согласилась с моими выводами. Чётко и недвусмысленно. Все девочки должны будут оказаться у неё в легионе. И если этого не произойдёт, у нас будут проблемы с Правым берегом. Открытым текстом, ничуть не скрываясь.

— Приехали, — едва слышно пробормотал себе под нос Сидор. — Операция прикрытия, так тщательно разработанная Ведуном для сокрытия источников поступления к нам средств от продажи изумрудов, дала неожиданный результат. Амазонки нас уже и за людей не считают. Так, средство для достижения своих целей.

— Тогда, спрашивается, перед кем мы тут скрываемся? Амазонки так и так знать будут, что у нас неизвестно откуда появились крупные наличные средства. И как только у них на глазах произойдёт переоснащение наших заводов новейшим оборудованием и строительство новых заводов — как они тут же взвоют. Откуда? Откуда у нас эти деньги?

Про изумруды не скажу, но наша золотая шахта тут же всплывёт. Слишком многие о ней знают. И разразится грандиозный скандал.

За подобное, за чеканку золотых монет несуществующего баронства нас здесь в пыль сотрут городские власти. Не за то, что занимались чеканкой, а за то, что посмели что-то делать у них за спиной и не поделились. Вспомни историю хотя бы с Пашиным серебром и его шахтой. До сих пор регулярно напоминают и спрашивают: "Когда мы примемся за её разработку? Когда в город пойдёт серебро?" не забыли ли мы о наших предварительных договорённостях, а то ведь можно и напомнить…

Так что, если сразу не сотрут с лица земли, то потребуют своей доли, причём с процентами и моральными неустойками. Иначе, мол, выпрут из города на все четыре стороны с голой жо..й. Естественно перед тем отобрав всё здесь нажитое.

И куда мы тогда подадимся? — совсем убитым, мрачным голосом поинтересовался он. — Без штанов и в шляпе?

Нет, — мрачно мотнул Сидор головой. — Это для нас не вариант. Откаты надо давать осторожно, без лишнего фанатизма.

А засветимся со своими неучтёнными миллионами перед амазонками. Да ещё такими колоссальными, двадцать миллионов отката, который потом вдруг всплывёт неучтённым новейшим оборудованием, смерти подобно.

Да они с нас потом с живых не слезут. Так и будут жилы из нас тянуть и кровь нашу пить. И платить за дорогущие работы сущие копейки. Вымогатели они ещё те, с хорошей школой и богатой практикой.

Да и Ведун, скотина такая, явно нас подставляет, чтоб тоже на коротком поводке держать и далеко не отпущать.

Ну? — повернулся он к Белле. — Что говорим Илоне?

— Что она получает наших триста и отдаёт нам для работы в Приморье триста своих, — холодно улыбнулась одними губами Белла. — И про возрождение своего легиона может забыть. По крайней мере, пока. Пока мы не сможем полностью проконтролировать такую большую массу вооружённых амазонок.

— И если она хочет вообще заниматься строительством лодий и получить свои вожделенные два с половиной миллиона, то работать будет только под нашим присмотром и на наших условиях. В указанных нами местах и предоставив нашему мастеру-каретнику своих самых лучших мастеров корабелов, для решения наших насущных задач.

— Илона — единственная, кого уже мы можем нагнуть, — сухо проговорила Белла. — И пусть амазонки строят для своих привычные им корабли. Мы же пойдём иным путём. Мы будем нарабатывать опыт, и строить свои лодьи из нашей фанеры.

— Которые неизвестно, сколько времени могут провести на воде, пока не расслоятся и корабль не утопнет, — мрачно пошутил Сидор. — Так что, если они и нам построят парочку каких-нибудь своих, самых обычных больших транспортных судов, для наших насущных целей, я возражать не буду. Но не за те бешеные деньги, что согласны им заплатить в Амазонии.

— Так Илоне и скажи. Согласна — будет у неё триста девочек и два с половиной миллиона. Нет — пошла нахрен.

Оказаться наконец-то на перевале Басангский Рог для Сидора было настоящей удачей.

— "Господи! Дай мне наконец-то возможность вырваться из этого болота!" — наверное, это была, чуть ли не ежедневная утренняя молитва Сидора каждый день, когда он просыпался в своей кровати в такой милой и уютной родной землянке.

Такой милой и уютной, но так осточертевшей из-за невозможности вырваться в столь понравившееся ему, ставшее ещё более родным Восточное Приморье.

Степь, колки, буераки, овраги, лощины и огромные пустынные пространства равнины с колышущемся на лёгком ветру ковылём. И рассветы. Безумно красивые степные рассветы рано-рано утром. И тишина. Оглушающая тишина пустынной, наполненной скрытой бурлящей жизнью степи.

Как давно он там не был. Теперь они ему снились каждую ночь. Степь, скрип колёс фургона, нагретая на солнце горячая рукоятка ложа арбалета и крупы шагающих неторопливой поступью лошадей упряжки, лениво отмахивающиеся от досаждавших оводов короткими точными шлепками хвостов.

Как ему теперь этого не хватало.

Даже Белла, в конце концов, не выдержала его постоянных просыпаний в середине ночи и долгих беспокойных ворочаний без сна с широко открытыми бессонными глазами.

Кончилось всё тем, что устав каждую ночь просыпаться с тревожным ощущением какой-то ненормальности в происходящем вокруг, она, в конце концов, сама вытолкала Сидора в короткую поездку на перевал. Чтоб муж хоть как-то немного развеялся и прекратил эти постоянные еженощные ворочанья в кровати.

Надо сказать, это было правильное, мудрое решение.

В дороге Сидор как-то сразу успокоился, беспокойные сны прекратились, и теперь, устав после длинного дня в дороге, он уже не видел в своих снах бесконечной череды однообразных картин моря ковыля впереди лошадиных хвостов. Теперь он уже совсем снов не видел. Он был счастлив.

С тех счастливых времён, когда Сидор был здесь в последний раз, закончив свою денежную эпопею с нефтью, принёсшую их компании баснословные барыши, прошло не так уж и много времени, а как же здесь всё поменялось. Не занятый упорной, с утра до поздней ночи изматывающей работой многочисленный персонал нефтебазы имел теперь намного больше свободного времени, и за прошедшее время сумел достаточно эффективно им воспользоваться.