Ну, сухопутный он был человек, сухопутный, всю жизнь проведший вдалеке от любой, даже относительно большой воды. Что уж тут говорить.

Если мастер каретник раньше что и видел, то лишь неширокий, пересыхающий к концу лета узкий ручеёк в степи, который и воробей то мог в половодье за три скока перескочить.

Потому видать и самую обыкновенную речную лодью сделать для него было проблемой. Не хватало специальных навыков и знаний. А найти мастеров, согласных с ним работать в паре, оказалось невозможно. Все те мастера корабелы, что строили, или пытались строить когда-то для их компании лодьи, почему-то оказались в последнее время ужасно занятыми. И почему-то они никак не могли выбрать свободное время, чтобы хотя бы проконсультировать мастера и поделиться несколькими профессиональными советами на заданную тему. Даже за очень большие деньги, что предлагал им Сидор.

Глядя на подобную "занятость", у Сидора не было ни малейшего сомнения, что нежелание знакомых ему мастеров работать с ним тесно связано в первую очередь с усилением влияния их компании, а никак не с тем, что у местных мастеров корабелов якобы не хватает для него своего свободного времени.

Кто-то из сильных, значимых людей в городе делал всё, чтобы не допустить ещё большего усиления их компании. А иметь свой торговый флот на реке — это значило выйти сразу же на иной уровень, стать вровень, если не со всеми, то по крайней мере с половиной старых городских кланов. Видать, кому-то этого очень не хотелось.

Не получился и другой путь — договориться с амазонками, в среде которых вроде бы как оказались мастера по этой части. Но, не получилось, сколько Сидор, ни пытался. Те упорно отмалчивались на все неоднократные сидоровы заходы, словно не слыша, о чём он регулярно с ними заводит речь.

Это наводило на самые определённые мысли. Что те категорически не желают выпускать такой весомый козырь в будущей торговле с ним по каким-то своим важным для них вопросам. Знать бы только, чего им ещё от них было надо.

Впрочем, Сидор ещё после второй безуспешной попытки добиться от Илоны Бережной какого-нибудь внятного ответа по своему запросу о мастерах корабелах, бросил все попытки что-либо с ними решить. Те явно не желали иметь с ним дела, откладывая все вопросы на свои редкие встречи с Беллой.

Вот с ней они готовы были работать и сотрудничать. Причём, что самое удивительное — на любых условиях.

На словах. На деле же, как только и она заводила речь о том же самом, что амазонкам не мешало бы, выделить из своей среды парочку корабельных мастеров им в помощь, из тех, что шьют им плоскодонки для перевоза руды на озёрах, как те замыкались наглухо и словно глохли.

Значит, было ещё не время.

Не имея же своих мастеров, компания не могла сделать лодку даже по подобию, просто разобрав любую подвернувшуюся лодью по досточкам, чтобы потренироваться и набраться мастерства. В городе просто не было свободных лодий в продаже. А все те, что были в пределах их досягаемости — или стояли на приколе в дальних речных старицах Ключевки, пережидая блокаду амазонок, или не продавались. Ни за какие деньги.

Все хозяева любых плавсредств в городе с нетерпением ждали окончания ведённой амазонками речной блокады. И особенно ожидания всех усилились, когда с перевала пираты её наконец-то сняли.

Теперь в городе только и разговоров было о том, как, кто и куда поедет, и что повезёт на продажу. И не будут ли амазонки снова свирепствовать на реке, мешая их торговле.

И все дружно приходили к однозначному выводу, что нет, больше не будут. Наелись, и больно уж и сами амазонки понесли большие потери на этой никому не нужной блокаде.

Поэтому и разговоров о какой-либо продаже даже не вели.

Разобрать же один из собственных ушкуев, хотя бы даже один, из тех, что Сидор сам когда-то украл у амазонок, и которые теперь упорно трудились на озёрах, а потом заново собрать, но в иных, новых материалах — не получалось. О таком он даже не заикался, настолько это было чревато.

Каждая из них была там, на вес золота, причем, совсем не в фигуральном смысле. И даже устранение на самое короткое время хотя бы одной боевой лодьи немедленно повлекло бы за собой самые негативные последствия по проводке грузовых караванов с рудой. Подгорные ящеры на озёрах не дремали и с каждым днём всё наращивали и наращивали давление на трассах. И если они не хотели вообще оставить свои заводы без руды и каменного угля, изымать, хотя бы один ушкуй их охраны проводимых караванов было чревато.

— Ну ты и создал, — запнулся Сидор, не зная как и назвать то, что красовалось у него перед глазами. — Уё…ще, — тихо проговорил он, стараясь, чтобы и сам расстроенный не меньше него мастер не услышал.

Сидор замер в размышлениях перед очередным неудачным творением мастера.

— "Рождённый ползать — плавать не может", — раз за разом посещала его одна и та же мрачная мысль, как только он встречался взглядом с мастером-каретником, с унылым видом рассматривающим собственные жалкие потуги на ниве кораблестроения.

— "М-да, — мрачно подумал Сидор. — Что у мастера получалось, то получалось хорошо. А что не получалось — то не получалось".

Мысли Сидора приняли вдруг самый неожиданный поворот.

— "А что? На это уё…ще можно ведь и по-другому взглянуть.

Шедевр! Натуральный шедевр.

Плоскодонная несамоходная баржа, для перевозки руды и любых сыпучих грузов! Если, правда, огромную, безобразную лохань, напоминающую скорее корыто для стирки белья какой-нибудь деревенской бабы, чем изящную речную лодью, можно было назвать столь возвышенным словом — речная несамоходная баржа.

Но зато, какая эффективность!

Ну, блин, и дизайнер…"

Перед Сидором на мелководье хорошо укрытой от сильных ветров бухте озера покачивалась огромная — шириной не менее десяти метров, а длиной достигающая всех семнадцати… Нет, не покачивалась, а покачивалось — корыто!

Сидор поймал себя на мысли что уже битый час стоит перед этим уё…щем и молча смотрит на неё. Что сказать, он просто не знал.

— А оно это…, - замялся он, — не опрокинется?

— Легко, — мрачно буркнул мастер. Если не гружёный, сносит малейшим ветерком напрочь, и никакой парус не помогает. А стоит нагрузить — попробуй сдвинь его с места.

— Движитель бы ей, — тяжело вздохнул мастер. — Типа тех, что мне тут ребята сталевары порасписали. Так называемый дизель. И помощнее.

— И где ж я тебе его возьму? — задумчиво посмотрел на мастера Сидор.

Тот явно прогрессировал семимильными шагами. Вот и о дизелях речь завёл, словно с самого начала на них и рассчитывал свои кособокие конструкции.

Сидор ещё раз окинул оценивающим взглядом высящееся перед ним уё…ще.

Высотой во все пять с половиной метров — оно было прекрасным образцом крепкой, надёжной конструкции. Прекрасно пройдя все испытания, уё…ще полностью оправдывало связанные с ней ожидания, за один раз перевозя просто огромное количество руды, сравнимое разве что с прошлым целым караваном. А там, где не прошла бы никакая другая лодья, сделанная из дерева, она скользила по мелководью, словно по просторной речной глади.

С плоским, ровным носом и кормой, такими же ровными и прямыми бортами, очень удобная для погрузки руды, практически невесомая, несмотря на свои внушительные размеры, она легко управлялась буквально одним человеком и доставлялась прямо к месту загрузки. А потом, гружёная по самые борта, также легко скользя по поперечным каткам плоским, как блин, днищем, быстро скатываясь с покатого берега в воду. И можно было не опасаться, что такое огромное, длинное и тяжёлое судно в каком-либо месте переломится, настолько у неё была крепкая, надёжная конструкция.

Но это было единственное её достоинство. В остальном же это было самое настоящее уё…ище. Или, попросту, называя вещи своими именами — корыто, каковое имя так к ней намертво уже и прикипело.