– И каково Ваше впечатление? – его голос стал необычно миролюбив и вкрадчив.

– Полагаю, молодой человек обладает Памятью. Я почти уверен, что он был там до начала войны – медленно проговорил старик, – Или, может быть, Вы задумали кинуть его во временной портал в надежде, что его Память откроет канал? Это же жертвоприношение, при том, совершенно слепое! А если он попадет туда уже после войны?

– Я не собираюсь никого кидать в портал, это глупость. После всего того, что они узнали за последнее время, я вынужден убрать их обоих, – процедил Баллистер, – Вы же знаете Закон.

– Убрать, опять убрать. Ваши методы грязны, им бы все равно никто не поверил. Такие милые молодые люди.

Макс отступил на несколько шагов назад, прячась за портьерой. Голоса внизу увязли в складках тяжелой ткани уже в нескольких метрах от прохода.

– Эмма, за нашими головами объявлена охота, – прошептал он, обернувшись к девушке.

– Какая еще охота? – спросила она испуганно.

– Там внизу – тот самый Баллистер и старик из гостиницы. Я слышал их разговор.

– Внизу эти оба? – изумленно переспросила она.

– Да, они, собственной персоной. Этот Баллистер сказал, что приказал убить нас, из-за того что мы слишком много узнали.

– Оххх, – она шумно выдохнула, – я так и думала, что этим все должно закончиться! Но куда нам бежать теперь? Возвращаться назад в этот каменный мешок?

– Нет, давай попробуем прокрасться по балюстраде. Если мы тихонечко, без шума пройдем, нас никто не заметит.

– А там есть выход?

– Надеюсь что да…, но тут нельзя быть ни в чем уверенным, – он вздохнул, пожимая плечами, – Вот сейчас они уйдут, и попробуем.

Не дожидаясь ее ответа, он прижался к стене и пододвинулся ближе к портьере, чтобы дослушать разговор внизу.

– …я рад, что мы поняли друг друга, господин Архивариус. Я сохраню наш разговор в тайне. И рассчитываю на Ваше благоразумие.

Макс едва расслышал фразу брошенную стариком.

– Мммм, – неразборчиво закряхтел, выдавливая из себя слова, старик, – Думаю, это будет Вам хорошим уроком. А теперь я пойду – сырость этой крысиной норы будит мой ревматизм. Прощайте, дорогой мой, – старик зашаркал, уходя куда-то по каменным плитам пола.

Макс замер, вслушиваясь в тишину зала, стараясь уловить малейшие следы движения, но помещение, казалось, было абсолютно безжизненно.

– Эмма, – он тихо позвал девушку, – иди ко мне.

За спиной зашуршали, она молча пододвинулась, дотрагиваясь рукой до его плеча. Он приложил указательный палец к губам и жестами показал, что ей следует идти за ним. Они крадучись миновали уже почти две трети балкона и уже были совсем близки к спасительной темноте коридора, когда рассохшаяся доска предательски заскрипела под ногами девушки.

– Эй! Кто там наверху? – крикнул голос снизу. Баллистер поставил стакан с вином и поднял голову, прищуриваясь, стараясь разглядеть неясные тени в покрытом мраком проходе навесного балкона.

– Тсс, – Макс зашипел, вжимаясь в стену и рукой прижимая девушку к себе.

Баллистер обладал превосходным слухом, который не подвел его и в этот раз.

– Эй, кто там, выходите! – выкрикнул Магистр, отмеряя расстояние до лестницы. Он не знал, что наверх ведут двадцать четыре ступени и ему потребуется около пятнадцати секунд, чтобы преодолеть это расстояние. Но для Макса и Эммы каждая из этих секунд слилась в мучительные мгновения ожидания исхода их безрассудного и опасного предприятия.

– Бежим, – закричал Макс, когда голова Магистра уже показалась из-за верхних ступенек лестницы.

Они сорвались с места, уже не пытаясь скрываться, стремглав бросились к противоположному концу балкона.

– Охрана, на станции чужие! Взять их!

Крик Магистра загудел железом у них за спиной.

– Сюда! – воскликнул Макс, хватаясь за косяк двери, в которую они запрыгнули почти одним прыжком.

Он схватил Эмму за руку, таща ее за собой. Они выбежали в какой-то пустынный и гулкий коридор, с колонами по сторонам. Прошмыгнули в боковую анфиладу мимо стен с нарисованными растениями и животными необычных форм и видов. Выскочили на стеклянный помост, подвешенный прямо над тропическим зимним садом, утопающим в зелени и влажности, пахнущий мокрым мхом, папоротником и болотом.

– Стой, стрелять буду! – трое охранников в черной форме, с пистолетами, тяжело дыша, неслись из бокового прохода.

Беглецы свернули в технический коридор с бетонными стенами и низким потолком.

– Скорее же, Эмма! – закричал Макс, когда девушка вдруг стала отставать.

– Я больше не могу… задыхаюсь… не могу бежать… подожди…, – жалобно выдохнула она, с трудом ковыляя за ним, – Я подвернула ногу.

– Ну, Эмма, – он взял ее за плечи, – еще немножко, капельку! Ну, малышка, пожалуйста…

– Не могу, ох, не могу! – она присела.

Тогда он взвалил девушку на плечо и попытался бежать, но бежать с тяжелой ношей не получалось. Пот градом тек по спине, воздух вырывался из горла с тяжелым свистом. Неумолимый грохот подкованных металлом ботинок слышался все ближе и ближе.

– Стоять – или мы открываем огонь! – эхо многократным звоном билось в стенах тоннеля.

Громко хлопнул выстрел: – Дзынь! – Пуля легла совсем рядом, осыпав цементной крупой. Бежать не было сил. Макс беспомощно прислонился лбом к холодной стене, с трудом переводя сорванное дыхание. По лбу тонкой струйкой стекал ручеек пота.

Похоже это конец. Не уйти. Может быть, сдаться? И что, нас отпустят обоих восвояси? Как там сказал Баллистер? – "После всего, что они узнали, я вынужден убрать обоих". Пристрелят, сбросят в заброшенную выработку, и никто ничего не узнает.

В отчаянии Макс огляделся, безнадежно ища глазами спасение. Шагах в пяти в неглубокой нише в блеклом свете фонарей темнела невзрачная деревянная дверь.

Шатаясь под тяжестью ноши, он шагнул к ней и, едва не свалившись, пнул ногой. Та неожиданно легко поддалась. Он внес девушку внутрь, кинулся к тяжелому деревянному брусу, выполнявшему роль запора. Отсыревшее в подземелье дерево двигалось с трудом, не желая входить в паз в стене. Собрав все силы, он навалился, делая последний рывок, и непослушный засов, наконец, протиснулся в выбитое в камне отверстие. И почти сразу дверь задрожала от тяжелых ударов.

– А ну, открывай! Достанем – хуже будет! – Толстые доски скрипели, едва сдерживая напор преследователей, разгоряченных погоней.

Подхватив хромающую девушку, Макс отволок ее подальше от двери, чтобы не попасть под случайные пули.

– Что дальше? – она глядела на него с отчаянной надеждой.

Макс вздохнул. Помещение было абсолютно пусто, лишь в дальней стороне комнатушки темнела еще одна дверь, ведущая куда-то в недра подземелья. Он встал, подергал рукоять, но фортуна, спасавшая их уже не раз за сегодня, отвернулась – дверь оказалась надежно заперта.

Покачиваясь от усталости и безвыходности, он вернулся к дрожащей от холода и страха девушке, обнял и крепко прижал к себе маленький и такой любимый комочек. Она закрыла глаза и спрятала лицо у него на груди. А он все стоял и смотрел, как с каждым ударом сдается, выгибаясь, дверь.

И тут… земля под ногами вздрогнула, вращаясь по кругу, задрожала… Оглушительно загрохотали рушащиеся камни, с потолка посыпалась каменная крошка, перемешанная с пылью, стены заходили ходуном. В колебаниях земной тверди, ему почудилось, что они наклоняются, грозя завалиться на него и задавить своей непомерной тяжестью. Землетрясение! – крик ужаса застрял в горле.

Подземные толчки стихли так же внезапно, как и началось. В ушах равномерно гудело. Макс обнаружил себя стоящим на четвереньках перед бесформенной грудой камней, над которой постепенно оседало облако пыли. С потолка бессмысленной путаницей свисали какие-то провода, раскачивалась чудом уцелевшая мигающая лампочка.

– Смотри, что там? – он едва смог различить за спиной робкий голос Эммы.

Противоположная стена дала трещину, за кучей обломков зияла дыра, обнажая проход в небольшой квадратный зал. Единственным его украшением было несколько массивных дорических колонн из черного камня. Пол был усыпан осколками камней, потолок невысок и изрядно закопчен. По четырем сторонам зала стояли невысокие каменные постаменты высотой около метра. Дополнял интерьер диковинный стул в средневековом стиле с резной, деревянной спинкой.