– Уж не в прошлое ли мы заброшены? – спросил Макс. – Я здесь ничему не удивлюсь.
– Прислушайтесь, мы тут, похоже, не одни, – тихо сказал капитан.
В одной из боковых улочек раздалось звонкое хлопанье по зеркалу мостовой не меньше дюжины ног. Затарахтело обитое железом колесо, подскакивая на ровном стекле улицы.
– Едет, там что-то едет, нужно сматываться! – воскликнул барон, хватая один из подвернувшихся под руку мешков. – Что ты встал истуканом, Дожва, хватай поклажу живо!
Путники сорвались на бег, оглядываясь туда, откуда все яснее доносился звук. Не чуя земли под ногами, добежали до одного из узких темных переулков, зажатых между двумя одинаковыми серыми домами с окнами под самой крышей без дверей на улицу. Лишь там, прижавшись к холодным камням, они смогли перевести дух. Топоток приближался, невидимая повозка грохотала, выбивая острые искорки из железного обода. Раскатистым щелчком ударил хлыст, топот стих, будто был мимолетным сном. Тишина навалилась ватным ожиданием опасности.
Руки у Макса покрылись холодной пленкой испарины. Тихо скрипнуло колесо за углом, визгнула кожа упряжи. Бич щелкнул еще раз, в устье улицы мелькнули белесые тени запряженных в повозку грубых подобий человека, вылепленных неудачливым скульптором с плохой натуры.
Высоко на козлах восседал, поигрывая бичом, весьма упитанный ящер с лоснящимися боками, зеленого окраса в черной защитной сбруе. Видение продолжалось чуть больше секунды, загадочная упряжка исчезла так же неожиданно, как появилась, оставив путников в полной вопрошающего молчания тишине.
– Тссс, – зашипел барон, – Похоже, этот упырь умеет растворяться в воздухе, как разлитый уксус, поэтому мы его то слышим, то не слышим. Не хотел бы я встретиться с этой тварью и его слугами один на один.
Железо по стеклу отвратительно завизжало, будто наездник выпустил острый клюв тормоза у коляски, и в узком устье улицы, выходящем на площадь города-фантома, возникла длинная ящериная шея.
Рептилия вытянулась, пытаясь взглянуть за угол улицы, открыла пасть, выпростав длинный язык, и стала ощупывать воздух, принюхиваясь. Сделала еще пару движений, обследуя пространство, и беззвучно растворилась в воздухе. Охваченные оторопью, путники молчали в оцепенении, пока тишину не разорвал короткий приказ капитана:
– Отходим в глубину подземелья, пока оборотень,… или что бы это ни было, не вернулся…
Отряд двинулся вперед, капитан и егерь остались в арьергарде. Улица как-то незаметно сменила обличье древнего города, став вновь низеньким туннелем со стеклянными стенами, так что путникам порой приходилось пригибаться, чтобы протиснуться вперед.
– Кто-то крадется совсем рядом, впереди нас, – остановившись, сказал Стени, вслушиваясь во мрак.
– Да нет, Вам показалось, – возразил барон, – я бы услышал.
– Нет, не показалось, – уверенно поддержал мичмана Андреас, – Я тоже слышал… я чую зайца за версту…Там кто-то был… Может, засада?
– Засада – не засада – примем бой! Барон Бома не привык отступать перед какими-то призраками, даже если они рядятся в шкуру ящериц! Идемте… и вы тоже позади, подтянитесь. Мы разгоним их нашей удалью.
Однако, ни впереди, ни позади никого не оказалось, хотя они прошли по узкому коридору не менее пары лиг, пересекли горбатый, каменный мостик над черной расселиной, пока тропинка не привела их к развилке трех дорог. Одна из дорожек уходила под большим углом вверх, так что карабкаться в гору пришлось бы почти на четвереньках, цепляясь за стены. Вторая тропка ныряла резко в низ, а третья, срединная шла ровной лентой вперед.
– Самая простая дорога ведет в самую добрую ловушку – так, кажется? – усмехнулся барон.
– Если бы нас хотели подстеречь, то давно бы уже догнали. Может, мы уже оторвались или они не заметили нас, господин барон? – неуверенно спросила девушка, поправляя лямки тяжелого заплечного мешка.
– Может и так, дитя мое, но Вам не нужно ничего и никого бояться, клянусь Небом.
– Барон, – егерь был заметно взволнован, – Они рядом, они вокруг нас… враг очень близко я чувствую его дыхание. И этот город-фантом, оказавшийся на поверку совсем не городом…
– Полноте, Андреас, полноте…Нас просто путают, обводя своими миражами, чтобы испугать. Сильный враг давно бы передушил нас, как удав. Если он выжидает, значит он боится, – подбадривающее сказал барон, – Думаю, надо идти, по нижней дорожке. Ваше мнение капитан?
– Чем меньше мы будем стоять тут, на открытом месте, тем больше у нас шансов остаться живыми…
– Тогда идемте вниз, – эхо многократно отразило голос барона от стен подземелья.
Ход нырнул растянутой тетивой, вертикальные стены таяли в темноте потолка, до которого не добивал свет блеклых карбидных ламп. В воздухе потянуло запахом затхлой воды и камней. Люди чуть приободрились, почувствовав знакомые знаки природы, зашагали увереннее, когда высоко над головой мелькнула серая вспышка, потом замигал свет, как будто кто-то, неторопливо прихрамывая, пронес лампу среди забытой колоннады, высоко над головами.
– Вы видели, хозяин, там был свет?! – голос слуги, замыкавшего шествие, дрожал, – Господин Андреас прав, тут кругом мертвяки! Они ходят вокруг нас, они поймают нас, высосут нашу кровь и съедят наши души.
– Дожва, не наводите панику, это просто игра света, – как с маленьким ребенком заговорил барон, – Мы уже близко к цели.
– Ну, я видел, барон, я видел своими глазами… и этот оборотень-ящерица… Мне кажется,- он снизил голос, – он идет за нами по пятам.
– Где он? – барон перевел лучик фонарика на стену и дальше по коридору, – Там никого нет! Сбег, как и не был.
– Мои глаза еще не выгрыз ящер, я видел, – шептал перепуганный слуга.
Вот как бывает, подумал Макс, жили предки человека три, а может, и все четыре поколения, служа при баронском роду, и горя не знали. Не в богатстве, но в какой-никакой сытости и тепле. Отлупят порой за нерадивость, ну или разжалуют со смурного настроения на псарню. Да побитые бока – что до них, заживет, как на собаке, главное, что простят же потом и обласкают. И тянулась такая неспешная жизнь от деда к внуку и внука к правнуку из века в век.
И планировал человек дожить свою долю так же, ничего в ней не меняя, – да и зачем? Пускай не в богатстве, но сытым, пусть не свободным, но знающим путь от рождения до могилы. И вот повернулось как – по самодурству хозяина приходится тащиться на смерть, да не понятно, за что. Вот и крутится на своей цепи, изворачивается от неизбежного человек. И понять можно его и оправдать, да толку кроха.
– Эй, друзья, а куда делся этот Дожва? – громко спросил через некоторое время Бома, водя фонариком по сторонам, – Тут же был, окаянец! И пропал! Капитан, мичман вы его не видели, не отставал?
– Никак нет, не отставал, – отозвался мичман.
– Вот оно как… Может ход какой боковой – он с перепугу туда и нырнул? – удивился барон.
– Нет, не было, вроде, ходов…, – ответил егерь.
Путники огляделись, еще раз посчитали присутствующих – нет, Дожвы не было.
– Эхх… хороший был слуга только глупый, пропал, почитай, по собственной дурости, да трусости, – философски подытожил разговор барон.
– Барон, прикажете проверить коридор? – спросил егерь.
– Ступайте, Андреас, – обреченно сказал барон, – Да захватите с собой мичмана, чтобы и Вы не сгинули там… вслед за бедолагой.
Не торопясь, словно капельки по мокрым стенам, потекли минуты ожидания. Туннель гудел создавая странные отзвуки в своих бездонных полостях.
Макс сидел, упершись спиной в брошенные мешки, и пытался уловить шаги следопытов в случайных всхлипываниях и завываниях сквозняков, распознать легкие шаги лесника и тяжелую поступь Стени.
Но ушедший во мрак дозор не возвращался. Он стал думать, что, может, они перешли мост и вернулись в город-фантом, чтобы проверить, что слуга не сбежал назад. Может, этим вызвана затянувшаяся задержка?
Но время шло, а ушедшие так и не появлялись. Первым не выдержал Бома. Он вскочил, подхватил фонарик и, ворча ругательства себе под нос, пошел вслед дозорным. Шаги его становились все глуше, пока не угасли. Капитан с долей сомнения посмотрел ему вослед. Пожал плечами и, достав револьвер, стал размеренно проверять барабан и затвор. Затем протер платком стеклышки карбидной лампы и принялся привешивать фонарик к груди, когда из темного прохода раздались тяжелые шаги.
