– Сюда, обходи слева, там снег глубокий провалишься! – сквозь порыв студеного ветра прокричал мичман.

Макс вцепился руками в веревку и, оступаясь, стал карабкаться дальше по каменной круче, заметенной поземкой. Примерзшие рукавицы не разгибались, проскальзывали по заиндевевшим связкам каната. На высоком уступе у валуна маячила приземистая фигура Озда, которому что-то выговаривал недовольный Андреас, одновременно натягивая фал, по которому один за другим заползали наверх муравьями члены экспедиции.

– Вот, тут это, тут, – доказывал Озд. – Дороги дальше нет.

– Да где тут? Валуны одни – ни пещерки, ни ложбинки, один чертов ветер. Сдует нас, как крошки со стола. Куда завел?! – негодовал егерь.

– Озд не ошибся, Озд правильно дорогу шел, привел. Барон идет, тогда Озд покажет. Большая камень слушает Озда, шаман дал заклятие, камень услышит и уйдет.

Макс вполуха слушал перебранку, переступая непослушными окоченевшими ногами, ухватывая из ветра тяжелый воздух, оседающий кокошником инея на меховой ушанке.

Вот ругаются – что ругаются? Толку нет, померзнем тут все. Уже и так обмерзли. Назад не спустишься – ветер. Все это выдумки дикарей, и нет никакой базы тут. И Эмме все это привиделось. И шаман, тоже привиделся? – он задумался. – Может, и не привиделся, но глупо. Можно было остаться на побережье, где-нибудь в Сионау. Там сейчас утликанцы – но какая для него-то разница? Может быть, и не будет никаких супербомб – ведь он же видел, как изменилась ветка времени. А теперь – так жаль, в этой ледяной ловушке…, – он поскользнулся на гладком выступе и упал на колено, – Черт… а ведь он же изменил время – и что теперь будет с Землей, с его друзьями? Может, он та бабочка из рассказа Рея Бредбери, прочитанного в юности? Бабочка, гибель или жизнь которой может вызвать изменение в далеком будущем, в его собственном будущем. И какие изменения? – ему стало жарко от неожиданной мысли.

К чему приведет их предприятие, если они все-таки найдут базу и заберутся внутрь, разрушат Мельницу, убьют Адано и его ящеров? Что станет с Землей? Останется ли она прежней в своем непостижимо далеком будущем? Ведь История может повернуться совсем по-иному, сдвинуть цивилизацию в другом направлении, и это значит…значит, что прежней Земли может и не существовать в этой исторической реальности. И не будет уже ничего и никого, что было родным, естественным и таким понятным. Его снова кинуло в холод, руки заиндевели.

– Макс, не стойте, что Вы как памятник на площади! – в плечо чувствительно толкнули.

– Иду, иду! Простите, мичман, я просто задумался… о разном.

– Задумался…задумался, – ворчали сзади, – Взбираться нужно, а не думать.

Андреас подхватил его за плечи и, словно исполинский силач, затащил на уступ, поставив рядом с Оздом. Кочевник растянул губы в широкой улыбке и сказал:

– Оуу, Макс ходит по воздуху, – потом посерьезнел и добавил, – Великий Шаман, знающий тайны тех, кто живет за краем мира, сказал, что Макс отвяжет лодку на той стороне камня. Шаман наказывал смотреть за Максом, Озд сберег, привел к Большому Камню, – кочевник опять лучезарно улыбнулся, как улыбаются обычно маленьким детям.

– Озд, Озд! – крикнул егерь, – Не прячься, ступай сюда. Все уже выбрались, где твое колдовство? Что нам делать дальше?

Озд крякнул, одобрительно потрепал Макса по шапке и, обойдя многотонный валун, вышел к сгрудившимся подле него путешественникам.

– Отойдите на край, – велел он, отодвигая локтем мощный торс барона.

– Чуть назад, отходим, – скомандовал капитан, – Всем осторожнее, тут скользко. Хватайтесь за фал крепко.

Лицо кочевника посерьезнело, он положил руку на валун, как на спину спящего исполинского кита, погладил, что-то нашептывая. Потом обошел камень вокруг, напевая и притоптывая в странном ритме, и заговорил на гортанном наречии с камнем, как с заснувшим живым существом.

– Вот чертовщина, – тихо заговорил Берроуз, – Если это окажется правдой, я съем свою рукавицу. Бабушкины сказки, да и только!

Макс замялся, вжимая голову в плечи. Не зная, что сказать, чтобы скоротать время, подтянул ослабевший ремень. Ветер немного притих, друзья замолкли, наблюдая за пассами и перетопами кочевника. Озд все ходил и ходил туда и обратно, они уже устали ждать и начали посматривать по сторонам, не заметив, как полог снега на спине валуна задрожал, ниспадая тонкими песчаными струйками, уносимыми ветром в сторону.

Кочевник уперся руками в крутой борт валуна, будто толкая непокорный гранит. Камень содрогнулся еще раз, чуть сдвинулся, повинуясь слабой силе, потом пополз, сбрасывая снег, со скрипом, медленно отодвигаясь в сторону.

– Уххх! – вырвалось невольно. Мичман выбежал вперед, не в силах поверить своим глазам, стал ощупывать многотонную глыбу. – Как?! – пораженный закричал он, вытаращив глаза на умиротворенно улыбающегося Озда.

– Озд знал слово, Озд сказал камню. Камень услышал и ушел, – ответил кочевник, потирая руки, потом добавил, – Туда, за камень – ваша дорога. Но нельзя ждать долго, камень полежит-полежит и вернется сам на старое место. Так сказал шаман.

– Капитан, у Вас есть фонарь? В моем, похоже, совсем с мороза сели батареи – спросил мичман, ощупывая жерло хода, – У Вас должна быть карбидная лампа.

– Сейчас отыщем, – капитан сбросил тяжелый мешок со спины и стал выкладывать поклажу, – Вот она, нашел! Сейчас посмотрим, что там.

Они столпились кружком, молча ожидая, пока лампу зажгли, и Стени, взяв железное кольцо рукояти зашел первый в широкий туннель, скрытый за изгибом валуна.

– Капитан! Этого не может быть! Тут стены – зеркала, только кривые, – закричал он, – Смотрите же!

Егерь и Берроуз опасливо вошли следом. Графитовое жерло туннеля отливало идеально полированной зеркальной поверхностью.

– Рогатая морская черепаха! Из чего это сделано?! Я никогда такого не видел, – не прекращал изумляться мичман, – Это как сталь, только бархатистая – почти как живая кожа! Но капитан, откуда? Это же просто туннель в скале.

– Стени, перестаньте голосить, – оборвал его Берроуз, – Оставьте свои удивления. Вдруг нас могут услышать.

– Простите, кэп, я буду нем как краб, – шепнул Стени в ответ и, осмелев, добавил, – Однако удивительно, разорви меня рогатая морская черепаха.

– Мне пора, – донеся снаружи голос проводника, – Озд идти обратно стоянка. Вы идти вперед.

Капитан, егерь и мичман высыпали на заснеженный каменный уступ.

– Дальше мне нет дороги. Те, кто ходил туда, никогда не возвращался таким, каким он был. Это не судьба Озда – так сказал Великий Шаман.

– Спасибо тебе, Озд, ты сделал большое дело! Барон Бома благодарит тебя за верную службу, – барон снял толстую перчатку и торжественно сжал руку улыбающегося кочевника, – Прими от меня вот эту скромную награду, – крякая и пыхтя, он принялся сдирать с безымянного пальца золотой перстень с зеленым камнем.

– Прижился, – ругался он, – Вот, бери, братец, за службу, – он протянул перстень проводнику.

– Оууу, барон дает свой амулет, силу дает! Озд благодарит барона. Озд будет носить амулет на шее – тоже будет сильный! Сильный и храбрый – как барон!- ответил кочевник, расправив плечи.

– Ну, скажешь тоже, братец, – улыбнулся Бома.

– Спасибо тебе, Озд, что ты довел нас сюда, – сказала девушка. – Без твоего колдовства мы бы не знали, что делать.

Кочевник закивал головой и заулыбался:

– Теперь все, теперь Озду пора в дорогу. И вам…

Он ловко подхватил мешок, и вскорости его спина, в коричневой меховой куртке, стала крошечной точкой на снегу горного склона.

Низкое небо давно исчезло позади за чередой одинаковых ступенек, ведущих в глубину нисходящего коридора. Шаги гулким эхом разлетались по стеклянному коридору туннеля. Макс насчитал четыреста двадцать две ступени, потом сбился со счета, начал отсчитывать заново получилось еще сто сорок семь ступенек, ошибся снова, сбитый монотонностью спуска. Разум заметался, борясь с однообразной повторяемостью поставленной задачи, счет запрыгал ритмом детской скакалки на школьном дворе. Десятки смешались с единицами, сотни перепутались нулями, финальная цифра стала меньше, чем была, чтобы перепрыгнуть сразу вверх.