Елена фыркнула:

— Меня больше волнуют сироты, оставшиеся после погибших солдат, чем какие-то старые вазы.

Адам принял это как заслуженный упрек, промолчал и, выбравшись из парадной двери, спрятался за остатками стены и стал наблюдать. Первого снаряда он даже не услышал. Но прекрасно увидел его: тот упал на ступени музея и превратил их в гору камня.

— Надеюсь, это они еще ведут пристрелку, — произнесла Елена.

Следующий снаряд угодил по окнам второго этажа.

— Ну что ж, думаю, этот гад уже понял, что мы его засекли, — сказал Адам. — По крайней мере, он уйдет оттуда.

— А может, и нет, сэр. И мы этого не узнаем, пока инди внезапно не начнут стрелять мимо.

— А как насчет снайпера?

— К нам направляются вертолеты. Проверим это на опыте.

Артиллерийский огонь продолжал разрушать музей. Елена была права: это всего лишь предметы, вещи, неодушевленные объекты. Стрекот «Крачек» становился все громче. Адам сделал то, что должен был сделать.

База КОГ Кузнецкие Врата, Кашкур

— А что бы вы стали делать на их месте? — спросил капитан Сандер.

Хоффман оперся локтями о подоконник окна наблюдательного поста и попытался навести бинокль как следует. Колонна инди пока что представляла собой далекий столб пыли, поднимавшийся вертикально в неподвижном воздухе.

— Это зависит от того, что они думают насчет Шавада. Если они захватят Кашкур, их будет скорее заботить то, как бы мы, отступая, не взорвали завод.

— А я думал, что Непобедимые не отступают.

Двадцать шестой Королевский полк Тиранской пехоты никогда не отступал и не сдавался врагу; девизу на его значке — «Непобедимые» — необходимо было соответствовать. Определение того, что такое победа, Хоффман оставлял историкам.

— Мы не единственный полк на этой войне, — сказал он.

— Я предложил Чои взорвать завод прямо сейчас. Он в пределах дальности стрельбы. Он ответил «нет».

На заводе работали две тысячи человек. Это был, в сущности, город наподобие Анвегада. Хоффман мысленно принялся рассчитывать, когда туда прибудут инди и успеет ли персонал эвакуировать оборудование.

— Рабочие вряд ли будут сопротивляться, — заметил он.

— А вы бы стали, если бы вас окружал миллион литров горючего? Даже если они опустошили большинство цистерн, это все равно пороховая бочка.

— Конечно, возможно, они будут рады видеть инди.

— Так где эта чертова воздушная разведка? — Сандер снова взялся за рацию. — Всего одна «Крачка». Неужели я прошу слишком много?

— Да, — ответил Хоффман. — Наверное, в данный момент это слишком много.

— Ну ладно, подождем. — Сандер держал связь с командованием батальона, которое осведомляло его о положении в Шаваде. — Придется нам действовать без поддержки с воздуха.

Хоффман послушал переговоры. Все вертолеты с ближайших баз были задействованы в бою для поддержки КТП и полка Шеррит, половина занималась эвакуацией раненых. Представив себе, в какой заднице сейчас находится полк, Хоффман понял, что у них-то все хорошо. Однако нетерпение точило его. Он не привык сидеть в сторонке и наблюдать за боем, в котором сам не участвует.

«Там мои товарищи. Впереди много похорон».

Кашкур был всего лишь одним из множества театров военных действий, рассеянных по всей Сэре. Шавад не фигурировал в самых животрепещущих новостях в международных радиопередачах, так что об Анвегаде, глухом гарнизоне, который не станет атаковать ни один здравомыслящий командир, в новостях вообще никогда не расскажут.

— Сэр, я возвращаюсь к своим людям. — Хоффман поправил фуражку. — Вышлем патруль и поищем наблюдательный пункт получше.

— Местные жители, — произнес Сандер. — Вам на самом деле нужны местные жители. Я хочу запросить группу песангов для поддержки. Похоже, все это надолго.

Хоффман, как и собирался, отправил Бирна с небольшим отрядом найти наблюдательные позиции в пяти километрах к югу; местность там была достаточно гористой, для того чтобы передвигаться незаметно. Час спустя артиллеристы и патруль Бирна почти одновременно вызвали его по радио, чтобы сообщить о первых замеченных машинах СНР.

— Они определенно направляются к заводу, сэр, — сказал Бирн. — Шесть самоходных орудий, дюжина танков, несколько БТР, грузовики. Но на самом деле маловато для серьезной попытки прорыва.

— Значит, будем считать, что рабочие на заводе не намерены сражаться до последнего патрона.

— Если остальной Васгар сразу же поднял лапки кверху, с чего бы им подыхать в канаве ради нескольких канистр с топливом? Это же просто гражданские.

Ожидание уже сводило Хоффмана с ума. Но делать было нечего. Если инди сунутся к северу от завода, антикварные пушки их отгонят. Хоффман снова обошел крепость, проверяя позиции пулеметов и зенитных орудий, и заметил, что на улицах очень мало гражданских.

Трудно было провести четкую границу между гарнизоном и городом — ее отмечал лишь контрольно-пропускной пункт у ворот загона для транспортных средств.

— Лейтенант, — Шерая Оленку выступила из-за колонн здания городского совета, мимо которого он проходил, и пошла рядом, — вам еще что-нибудь от меня нужно?

Хоффман вспоминал о Шерае только тогда, когда приходилось иметь дело с местными торговцами и водителями, снабжавшими гарнизон продуктами и прочими необходимыми вещами. Но сейчас ему вдруг пришло в голову, что она, наверное, хочет быть рядом с Бирном, когда начнется бой. Она беременна от него. Он понятия не имел о ее чувствах, но догадывался, что ей не хочется расставаться с мужем надолго в такое время.

— Сержант Бирн сделал, как я приказал, и нашел олдермена, который вас поженил?

— Да. — Шерая опустила взгляд. — Он всегда выполняет приказы.

— Ну, благодарите за это Бога, — ответил Хоффман. — Послушайте, я рискну вызвать гнев капитана и дам вам разрешение находиться в крепости, если вам покажется, что это необходимо. Особые обстоятельства.

Она слегка замедлила шаг:

— Вы так деликатны, лейтенант. Это потому, что вы скучаете по своей жене?

Хоффман не считал себя ни деликатным, ни сентиментальным, но он определенно скучал по Маргарет.

— Когда идет война, мне кажется, не стоит надолго откладывать необходимое.

— Война идет всегда. Даже мой дед уже не помнит времени, когда на Сэре был мир.

— Ну а теперь война добралась и до нас. — Хоффман сразу же пожалел о своих словах. — То есть подобралась максимально близко к Анвегаду. Пойдемте. Можете посидеть в столовой, подождать, пока Сэм не вернется из патруля.

Сандер не будет возражать. Были времена, когда Хоффман не пустил бы жену солдата на базу, разве что в казармы для семейных, но сейчас все изменилось, и правила уже не казались такими незыблемыми. Он начинал волноваться из-за заваленной дороги. Такое же чувство возникало у него, если он сидел спиной к двери. Ему всегда хотелось повернуться к ней лицом.

Он нашел Карлайла около стоянки автомашин:

— Как у нас там с бульдозером, сапер?

— Он еще не выехал из Лакара. Видимо, в ближайшие два дня он понадобится в Шаваде. — Карлайл был явно раздражен. — Типично для них, черт бы их драл, простите, сэр.

— Ну что ж, у нас есть две недели, до того как придется перейти к людоедству, — заметил Хоффман. — Однако я все никак не пойму, что там у них происходит.

— Это же ваш полк, сэр, да? Двадцать шестой КТП.

— Да. Мой полк.

— Тамошние инженеры говорят, что, судя по масштабам диверсий и саботажа, инди перебросили в Кашкур спецназ еще до вторжения в Васгар. Видимо, весь Шавад просто набит снайперами.

— Значит, вы знаете больше меня.

— Это потому, что я последние несколько часов сидел у рации, пытаясь поторопить их с бульдозером.

Хоффман забрался на верхний уровень каземата и оглядел равнину с наблюдательного поста. Сандер стоял в противоположной части помещения, глядя в бинокль.

— Как это меня раздражает! — сказал он. — Они как раз у нас на прицеле. Но я могу подождать.