— Черт!.. — выругался Маркус.

Последней ее мыслью, перед тем как небо обрушилось на нее, было то, что траулер оказался совсем не так далеко, как она думала.

Столб воды накрыл их, словно падающая стена. Берни не знала, долго ли находилась под водой — секунды, минуты, — но, когда она снова всплыла, Маркус по-прежнему держал ее за пояс. Рука ее инстинктивно потянулась к автомату. Оружие висело на ремне. Если бы на ней был полный комплект брони, она пошла бы ко дну словно камень.

— Все целы? — крикнул Маркус. — Я спрашиваю, все целы?

— Мы тебя видим, сынок, — ответил Коул. — Идем подобрать пассажиров.

Берни озиралась в поисках траулера. Но на воде ничего не было, кроме покачивавшихся голов рыбаков и надвигавшегося на них «Монтаньона». «Коралловая звезда» вместе со Светящимся бесследно исчезла.

Галли подплыл к Маркусу:

— Это оно и есть? Это Саранча?

Маркус выплюнул морскую воду.

— Такого я никогда раньше не видел, — сказал он. — Но уверен, что это Светящийся. Не знаю, кто или что такое Светящиеся, но черви дрались с ними в своих туннелях и почти проиграли.

Галли не ответил, лишь запрокинул голову, прикрыл глаза и лег на спину.

— И теперь они появились здесь. Мы были в безопасности. Саранча не могла прокопать туннели сюда. Но вы никогда не говорили нам, что они умеют плавать.

— Мы и сами этого не знали, — с горечью произнес Маркус. — Вот теперь знаем.

У Берни все переворачивалось внутри. Внезапно до нее дошло, в каком глубоком дерьме они оказались. Теперь бродяги превратились в сущую мелочь, а Вектес больше не мог служить надежным убежищем от ужасов материка.

Кошмар нашел их здесь, но не тот, прежний, а новый, гораздо более страшный. Даже черви боялись этих существ.

— Да… вот черт! — повторил Маркус, словно подслушав ее мысли.

«Монтаньон» подошел к ним и заглушил двигатели. Берни, уцепившись за сеть, преодолела полпути до планшира, затем Коул схватил ее за пояс и втащил на борт. Она шлепнулась на палубу под ноги Бэрду.

— Итак, это вполне укладывается в мою теорию, — весело сообщил он. Берни решила, что, когда перестанет дрожать, поддаст ему как следует. — В сеть «Улову» попадается светящаяся рыбка, они пытаются ее пристрелить, она взрывается — вот и вся разгадка. То же и с «Леванто».

— Я так рада за вас, профессор! Честное слово.

Бэрд протянул ей руку:

— Однако трудно представить, что такая штука смогла потопить военный корабль.

Галли, белый от потрясения, промокший до нитки, неподвижным взглядом смотрел на то место, где только что в клубах дыма исчезло судно, дававшее ему средства к существованию.

— Они бывают большими?

Маркус вытащил из уха наушник и вытряхнул из него воду.

— Размером с брумака, — ответил он. — То есть с танк.

Это был последний раз, когда рыбаки выходили в открытое море.

Дорога Пелруан — Нью-Хасинто

— Я хочу, чтобы это пока оставалось в тайне, — заявил Прескотт. — Мне нужно знать, с чем мы имеем дело, прежде чем мы начнем сеять панику среди гражданского населения.

Хоффман выключил приемник и возблагодарил Небеса за то, что он находится на полпути к Пелруану и не может сейчас схватить Председателя за шиворот и вышибить из него дух. Что он себе там надумал? Он даже в Хасинто не мог держать ситуацию под контролем, хотя там можно было перекрыть все коммуникации и все граждане, до последнего, зависели от КОГ, ее защиты, продуктов, информации. Но на Вектесе жили вольные люди, и натянуть вожжи здесь было невозможно. Новость уже распространялась по острову. Хоффман ехал в Пелруан, чтобы призвать местных жителей объединиться с армией против нового врага.

Аня стиснула руль с такой силой, что костяшки пальцев побелели.

— Сосчитайте до десяти, сэр, — прошептала она.

«Десять». Хватит с него счета. Хоффман отпустил нажатую кнопку.

— Мы отлично знаем, с чем имеем дело. — Хоффман закрыл глаза. — С проклятыми Светящимися. И удержать это в тайне невозможно. Рыбаки знают. Они видели, как эта тварь подорвала их судно. Они сообщили домой по радио. Они говорят об этом. Так какого черта вы от меня хотите — чтобы я их всех перестрелял?

Прескотт помолчал. Возможно, размышлял о том, не стоит ли одобрить такое предложение. Хоффман бы этому не удивился.

— Я собираюсь отдать приказ глушить все гражданские частоты, — наконец ответил он. — Мы не знаем, что или кто наблюдает за нами.

— Господин Председатель, здешние люди живут в изолированных поселениях. Им совершенно необходима радиосвязь.

— Они могут переехать в Нью-Хасинто.

Даже Аня, всегда лояльная и терпимая к Председателю, буквально выпучила глаза. Хоффман решил не связываться и не начинать спор — пока.

— А фермеры? Вы хотите их тоже взять к себе?

— На каждой ферме и в каждой деревне расквартирован по меньшей мере один отряд солдат. Жители могут пользоваться военными каналами под нашим надзором.

Существовал десяток причин, по которым эта мера могла только ухудшить положение. Но Хоффман решил изложить их позднее. У него был выбор: или тратить время на перебранку с этим идиотом, или просто выполнять свою работу и раскаиваться в содеянном потом.

— Очень хорошо, господин Председатель. Конец связи.

«Тяжеловоз» с грохотом несся на север. Аня какое-то время молчала, но Хоффман видел ее беспокойство.

— Как вы думаете, он понимает, насколько сильно мы зависим от местных? — спросила она. — Ведь они сообщают нам о происшествиях, когда работают в лесу или в поле.

— Нет. А он знает, со сколькими рациями мы можем одновременно поддерживать связь по военным каналам?

— Не думаю.

— Отлично. У меня такое чувство, что этих раций очень много. — «Черт возьми, — подумал он, — никто в Пелруане не будет вести переговоры с бродягами». Они едва общались с людьми из Хасинто. Он предоставит им свободный доступ к частотам КОГ. — Сейчас нет смысла злить этих людей. Если мы запретим им переговариваться друг с другом по радио, они просто начнут ходить и ездить туда-сюда или придумают еще что-нибудь такое, что нам и в голову не придет.

Аня улыбнулась:

— Правильный ход мыслей, сэр.

— Я редко иду против приказа.

— А сейчас вы как раз исполняете приказ. Я ясно слышала, как он сказал: «…пользоваться военными каналами под нашим надзором». В Центре перенаправляют все вызовы и все слышат. Мне кажется, это и есть надзор.

— Что с вами, ребята? Сначала Матьесон превратился в политика, а теперь вы.

— А я думала, — произнесла Аня, — что я теперь служу на передовой.

— Так оно и есть.

— Я достаточно сильна и здорова, чтобы снова заниматься патрулированием, сэр.

— Сейчас вы мне нужны для связи с гражданским населением.

— А вам не кажется, что это занятие стоит на какое-то время поручить сержанту Матаки? Она понимает сельских жителей. Они ее уважают. — Аня смолкла. — Она дважды за эту неделю подорвалась на мине. А ей ведь уже не шестнадцать лет.

За все годы их знакомства Аня не сказала ему лишнего слова, ничего неподобающего, никогда не спорила с ним. Она никогда не жаловалась, не дулась, не критиковала начальство. Поэтому сейчас этот завуалированный упрек ошеломил Хоффмана, словно мощный пинок под зад.

— Я знаю, — в конце концов заговорил он. Вдали показался Пелруан, аккуратный, ухоженный рыбацкий городок, который, казалось, перенесся сюда из довоенной эпохи. — Я знаю, что я должен сделать. И вы понимаете, как она к этому отнесется.