Раздумывая над тем, как прогнать из города эту страшную голову-тучу, он незаметно заснул. Повторно он проснулся уже без пятнадцати девять. Вспомнив, что уже совсем скоро – в девять, за ним заедет Иван Иваныч на своем такси, Петр молниеносно принял душ, снова сложил все папки и ноутбук Вероники в пакет, оделся и выбежал из гостиницы, на ходу приветственно махнув рукой Алле Степановне.

«Жаль в «Кофейню» не успел. Без хорошей порции кофе я сегодня точно на призрак буду похож…, после вчерашней лошадиной дозы коньяка», – с сожалением поглядывая на зеленую вывеску кофейни, подумал Петр, усаживаясь рядом с Иван Иванычем.

Петр уехал, а балкончик, который должен был рухнуть на него сегодня утром, превратив в большую круглую лепешку, остался висеть на своем месте.

Уже через час Петр подписал все бумаги, которые ему накануне дала Катя, и перевел все деньги с карточного счета Вероники на счет детского дома.

За все это время Петр ни разу не взглянул на небо. Он попросту боялся это делать. Теперь, когда он знал, чем на самом деле является эта овальная тучка, угрожающе нависающая над Центральной улицей Н-бурга, он прекрасно понимал, что и его жизни может угрожать опасность. Он мог бы, конечно, все бросить и улететь в Москву прямо сегодня, чтобы навсегда забыть об этих страшных днях, проведенных в мрачном Н-бурге. Однако, с другой стороны, он интуитивно ощущал, что именно в его руках лежит сейчас судьба целого города. И не кто-нибудь, а он, своей собственной персоной, должен, невзирая на страх, сделать что-то, чтобы спасти горожан от страшной катастрофы. Что именно он должен сделать, Петр пока не знал, но кое-что он для себя уже решил – в первую очередь ему нужно будет уничтожить все носители изображения этого рогатого существа.

«Как именно уничтожить? Да просто-напросто сжечь!», – недолго думая, решил Петр.

Сама фотография рекламного щита и ноутбук, в котором, по всей видимости, сохранились эскизы рекламы, были у него. Оставалось только найти фотоаппарат Вероники, ведь, если он окажется цифровым, а Петр не сомневался, что это будет именно так, то в нем должна была находиться карта памяти с изображениями рокового щита. Ну а если Вероника пользовалась пленочным фотоаппаратом, то и здесь все было довольно просто – Петру нужно было просто засветить фотопленку. Но где искать фотоаппарат? Петр хорошо помнил, что дома у Вероники он его не видел. На столе, стеллажах и на кухне его точно не было.

«Вполне возможно, что фотоаппарат остался в фотостудии, где работала Вероника. Нужно ехать в студию и поговорить с коллективом или с директором. Надеюсь, мы найдем общий язык, ведь наверняка они что-то знают о последних днях Вероники… Только вот, куда ехать? В городе, наверное, существуют и другие фотостудии. Позвонить Кате? Не очень-то хочется звонить ей по этому поводу. Ведь сегодня вечером у нас с ней… что-то вроде свидания…»

Петр взглянул на Иван Иваныча:

– Вы, случайно, не знаете, где работала та женщина, фотодизайнер, которая два дня назад погибла под рекламным щитом?

Таксист немного помолчал, и, не глядя на Петра, нехотя ответил:

– Как же, знаю. Ее же почти все горожане знали. Если нужно было сделать хорошую фотографию, то все шли только к Веронике… Жаль, что она… Что с ней вот так… Туда едем?

– Туда.

Машина отъехала от банка, развернулась, проехала мимо ЦГНУМ-а и, нырнув в первый же переулок, тут же остановилась. Петр выглянул в окно и увидел вывеску: «Фотостудия № 1». Он вытащил из папки фотографию с рекламой магазина «Аэлита», сложил ее пополам и засунул во внутренний карман пальто.

– Я скоро, – Петр вылез из «копейки» и, держа в руках все три папки с фотографиями, решительно вошел в студию.

Еще с порога он увидел, что в глубине помещения, за длинной стойкой, расположилась дверь с надписью «Директор». Не обращая никакого внимания на протесты работников студии, Петр спокойно прошел за стойку, и без стука вошел в эту дверь. В маленьком кабинете стоял открытый шкаф с частоколом полок, прогнувшихся под тяжестью толстенных папок, и письменный стол, за которым сидела женщина средних лет, с короткой стрижкой, и в очках с круглой черной оправой.

Увидев незваного, да к тому же, незнакомого, гостя, ворвавшегося в ее кабинет, она удивленно вскинула брови и привстала, угрожающе опершись кулаками о стол.

– В чем дело? Что вам здесь нужно? – резко бросила она Петру.

– Не волнуйтесь, – спокойно ответил он, нагло усаживаясь на стул прямо перед ее столом, – вы присядьте, не люблю, когда надо мной вот так нависают. И без вас нависающих хватает… Я – родственник вашей сотрудницы, Вероники Ивановой, пришел с вами побеседовать.

Лицо женщины из грозного вдруг в один момент сделалось каким-то жалким. Она покорно опустилась в свое кресло. Дверь в кабинет приоткрылась, и в образовавшуюся щель просунулась чья-то взъерошенная голова. Петр взглянул на голову и, к своему удивлению, не смог определить ее половую принадлежность.

– Все нормально? – басом спросила голова у директрисы, кивая в сторону Петра.

«Парень…», – подумал Петр.

– Да. Все нормально. Закройте дверь и никого ко мне не пускайте, – строго ответила директриса.

– Окей, – в этот раз по-девичьи тоненько пропела голова и исчезла.

«Нет, не парень… Девушка… Наверное…», – окончательно запутался Петр.

Дверь закрылась. Со стороны основного помещения послышались голоса:

– Кто это?

– Не знаю, босс приказала никого не пускать. Какой-то неприятный тип. Шарф нацепил, и думает, что может вот так вот, без стука, в любые двери… Пижон…

– Может, проверка, какая?

– Что у нас проверять? Мы же не банк…

Разговоры за дверью прекратились. В кабинете возникла напряженная пауза. Не дожидаясь расспросов, женщина встала, повернулась к Петру спиной, и, глядя на проезжавшие за окном автомобили, проговорила:

– Не знала, что у Вероники были родственники. Она никогда мне об этом не говорила.

– До этой трагедии я и сам не знал, что у меня есть родственница в Н-бурге. Думаю, что и Вероника ничего не знала о моем существовании. Я живу в Москве. Меня нашла н-бургская соцслужба… Но, опустим это. Итак, зачем я к вам пришел. Вообще-то, еще несколько минут назад у меня было всего два вопроса к ее сотрудникам. А в их лице – к вам. Одним из них был вопрос о том, почему же никто из вашего коллектива не появился на кладбище, чтобы проводить Веронику в последний путь, ведь, насколько я знаю, она проработала здесь, не больше-не меньше, десять лет. Но, войдя в ваш кабинет, у меня почему-то исчезло желание задавать этот, наверное, никчемный для вас, вопрос. Я решил, что пусть этот поступок останется на вашей совести, ведь, что бы вы сейчас ни сказали, я все равно не смогу этого понять… Поэтому, позвольте сразу же перейти ко второму вопросу…

– Вы напрасно думаете, что здесь работают какие-то бездушные мерзавцы, – перебила директриса Петра, – мы очень любили Веронику и искренне почитали ее трудолюбие и талант. Прежде чем делать окончательные выводы о нас, послушайте, пожалуйста, что я вам расскажу.

Она села, положила на стол руки, и, опустив голову, начала свой нелегкий рассказ:

– Действительно, Вероника проработала здесь ровно десять лет. За это время в студии сменилось очень много работников. Только двое – я и она работали здесь с момента открытия фотостудии. Я – потому, что эту фотостудию я, собственно, и открыла. Ну а Вероника – потому что она нашла здесь себя, полностью проявив свои недюжинные способности и талант в профессии фотодизайнера. Мне с ней, как, я уверена, и ей со мной, было очень комфортно работать. Честно говоря, все эти годы наша студия на ней и держалась. Ее очень уважали все горожане, да и из соседних областей нередко приезжали заказчики, именно к ней… Я не знаю, как мы теперь будем работать… Без нашей дорогой Вероники…

Директриса тяжело вздохнула и продолжила:

– Все изменилось пару недель назад. На Веронику вышел гендиректор магазина «Аэлита». Он решил сделать очень необычную уличную рекламу для своего магазина. Такую, с изюминкой, чтобы каждый прохожий обязательно обратил бы на нее свое внимание.