Вольф вышел в сад и прошелся по одной из сотен террас, окружавших стены дворца. Здесь, на дереве, обитало Око — огромный ворон размером со стервятника. После штурма замка, когда Роберт отвоевал этот мир у Арвура, в саду осталось лишь несколько таких птиц. И с тех пор как умер Арвур, вороны присягнули на верность Вольфу.

Он приказал ворону разыскать Кикаху. Птице следовало сообщить об этом задании другим Очам Властителя и орлицам Подарги. А они должны были передать Кикахе, что во дворце необходима его помощь. Если же Кикаха, получив сообщение, прибудет в замок слишком поздно и не застанет Вольфа, он должен временно возложить на себя обязанности Властителя. Если Вольф будет отсутствовать слишком долго, Кикахе предоставлялась полная свобода действий и предписывалось поступать по своему усмотрению.

Роберт знал, что в этом случае Кикаха станет разыскивать его, но налагать какие-то запреты не имело смысла.

Ворон улетел, безмерно счастливый от того, что получил задание. Вольф вернулся в замок. Пульт управления видеокамерами по-прежнему отслеживал Кикаху. Определители врат, которым требовалось несколько микросекунд на поиск и обследование огромных пространств, уже неоднократно обыскали все вселенные и сейчас совершали обход в шестой раз. Он дал им закончить цикл на тот случай, если врата каких-то миров работали импульсами и прохождение сканирующего луча до сих пор не совпадало с открытым состоянием этих сложных устройств. Аппаратура вывела на бумагу результаты первых пяти обходов, отпечатав их классическими идеограммами древнего языка.

Из тридцати пяти новых вселенных только одна имела открытые врата, причем, единственные.

Роберт вывел их спектральное изображение на экран. Перед ним возникла шестиконечная звезда, но теперь не с белым, а красным центром. Красный цвет означал опасность.

Вольф знал, в чей мир вели эти врата; казалось, что сам Уризен кричал ему: «Я здесь! Приди и возьми меня — если хватит смелости!»

Он вспомнил отца: его красивые соколиные черты лица, большие глаза, похожие на влажные черные алмазы. Возраст не имел значения для властителей: их тела сохраняли физиологическую молодость первых двадцати пяти лет жизни. Но эмоции оказались сильнее науки властителей. Действуя в союзе со временем, они врезались в неприступные скалы плоти. И в последний раз, когда Вольф видел отца, он заметил морщины, оставленные ненавистью. С тех пор Уризен жил лишь завистью и злобой, и только Богу известно, как глубоко эти чувства исказили его лицо.

Всю жизнь Ядавин относился к отцу с глубокой неприязнью. В отличие от многочисленных братьев и сестер он никогда не желал ему смерти и просто старался не иметь с ним ничего общего. Но теперь, после похищения Хрисеиды, у Вольфа возникло чувство гадливого отвращения к Уризену. И он решил покончить с ним раз и навсегда.

Изготовление врат, соответствовавших частотной матрице гексакулума, велось автоматически. И все же на сооружение этого устройства машинам потребовалось двадцать два часа. К тому времени система планетарного обзора завершила работу и сообщила, что Кикахи в поле зрения не оказалось. Конечно, это еще ни о чем не говорило, и его неуловимый друг по-прежнему находился на планете. Просто он не попал в сферу обзора видеокамер, а таких мест насчитывалось до нескольких сотен тысяч. По площади планета не уступала Земле, и аппаратура контролировала лишь крошечную часть ее территории. Поэтому могло пройти несколько месяцев, прежде чем Кикаха будет обнаружен.

Вольф решил не терять времени и, едва машины создали аналог гексакулума, тут же приступил к сборам. Не имея понятия о том, что его ждет по другую сторону врат и как долго ему придется обходиться без еды и питья, Роберт слегка перекусил и напился воды. Его вооружение составляли лучемет, нож, лук и полный колчан стрел. Могло показаться странным, что с помощью такого примитивного оружия он рассчитывал одолеть непостижимо сложные устройства уничтожения, с которыми ему предстояло столкнуться. Но, вопреки технологии властителей, условия игры, в которой они принимали участие, делали иногда такое оружие весьма эффективным.

Впрочем, Вольф не рассчитывал, что ему дадут воспользоваться этим оружием. Он слишком хорошо знал, насколько разнообразными могут быть ловушки, которыми пользовались властители.

«Пора уходить, — сказал себе Роберт. — Нет смысла тянуть время».

Он вошел в узкое пространство воссозданного гексакулума.

Ветер ударил в лицо и засвистел в ушах. Его поглотила чернота. Тело сдавило, словно в стальной хватке огромных рук. Все смешалось в одной ошеломляющей вспышке…

Роберт стоял на траве. Неподалеку возвышались гигантские деревья с широкими листьями, рядом плескалось голубое море, а над головой сияли красные небеса. Он находился на острове. В этом мире не было солнца, и свет шел прямо с неба, со всех сторон. При пересечении врат ему почудилось, будто с него сорвали одежду. Однако это лишь почудилось — он по-прежнему был одет. Его даже не лишили оружия.

Он находился где угодно, но только не в обители Уризена. Это был самый необычный мир, который он когда-либо видел.

Роберт оглянулся, чтобы рассмотреть гексакулум, через который он прошел, но тот уже исчез. Вместо него на широком плоском валуне стоял высокий шестиугольник из фиолетового металла. Вольф вспомнил, как что-то толкнуло его внутрь фигуры, и ему даже пришлось сделать несколько шагов, чтобы удержаться на ногах. Сила толчка была такой, что, пролетев через врата, он выскочил в нескольких футах от валуна.

Значит, Уризен заменил гексакулум другими вратами и переправил Вольфа в какое-то иное место. И вскоре Роберту предстояло узнать, что именно приготовил для него отец.

Он представлял, что могло произойти при попытке возвратиться в пространство врат. Но Вольф не привык отступать. Он вошел в шестигранник — и оказался с другой стороны валуна.

Как он и ожидал, врата действовали только в одном направлении.

Позади него кто-то тихо покашлял, и Вольф быстро повернулся, приподняв ствол лучемета.

Берег резко обрывался, и за ним сразу начиналось море. Животное, только что вынырнувшее из воды, находилось всего лишь в нескольких шагах от него. Оно сидело, как жаба, на огромных перепончатых ступнях, изогнув похожие на столбы ноги, словно те вообще не имели костей. Торс, весь в складках жира, напоминал тело гуманоида, а живот выступал, как грудина гуся, откормленного на День благодарения. Длинную гибкую шею венчала человеческая голова с плоским носом с длинными узкими ноздрями и огромными глазами цвета сочной зелени мха. Рот окаймляли усики из красной плоти. Уши отсутствовали. Голову, лицо и тело покрывал темно-синий маслянистый мех.

— Ядавин! — вскричало существо на древнем языке властителей. — О Ядавин, не убивай меня! Неужели ты меня не узнаешь?

Вольф удивился, но не настолько, чтобы забыть осмотреться вокруг. Появление существа могло быть отвлекающим маневром.

— Ядавин! Ты не узнаешь собственного брата?

Вольф действительно не узнавал его. Лягушачье тело, тюленья голова без ушей, синий мех и расплющенный нос с длинными прорезями совершенно не способствовали установлению личности. А еще следовало учитывать время. Если он и называл это существо своим братом, то с тех пор, вероятно, минуло несколько тысячелетий.

Вот только голос… Роберт копался в пыльных пластах памяти, как собака, ищущая старую кость. Он перебирал слой за слоем, но…

Вольф покачал головой, оглянулся и осмотрел разлапистую растительность.

— Кто ты? — спросил он.

Существо захныкало, и Роберт понял, что его брат — если только это действительно его брат — находился в теле гадкого чудовища долгие и долгие годы. Обычно властители не хныкают.

— Значит, и ты отказываешься от меня? Значит, и ты такой, как все? Они меня терпеть не могут. Они издеваются надо мной, плюют в лицо, смеются, пинают, гонят. Они говорят…

Существо со шлепком сложило передние плавники, его лицо сморщилось, и большие слезы побежали из зеленых глаз по синим щекам.