Ожидая худшего и все же надеясь, что он ошибается, Дерри соскочил с коня и пробежал несколько футов вперед. Еще через мгновение он бросился на землю и, распластавшись, стал всматриваться в то, что делалось внизу, болезненно морщась.
Поля горели. Акров тридцать или сорок жнивья озимой ржи тлели на юге; языки пламени уже подступали к скромной усадьбе вблизи дороги, которую только что оставил Дерри.
Однако хозяевам усадьбы угрожало не только пламя. Во дворе бесчинствовали несколько вооруженных всадников: молотя во все стороны мечами и пиками, они разили пеших защитников усадьбы в зеленых ливреях, которые тщетно пытались отбиться.
Сердце Дерри разрывалось от отчаяния; он готов был броситься на помощь, забыв о своем задании, ведь одна из основных заповедей рыцарской чести — защищать слабых и невинных.
Здравый смысл, однако, подсказывал ему, что один он против этой шайки бандитов ничего сделать не сможет, разве что пасть в бою. И хотя он мог, конечно, увести за собой в могилу нескольких из них, это бы ничего не изменило. Вместе с ним погибли бы все сведения, необходимые Моргану, а это только на руку разбойникам.
С болью в сердце наблюдая эту картину, он краем глаза заметил, как заполыхали поля севернее усадьбы, и, присмотревшись, увидел всадников с факелами в руках. Когда новый отряд подъехал и, поджидая, остановился на дороге, сражение во дворе уже окончилось — все защитники в ливреях были повержены. Дерри с удовлетворением отметил, что один из лежавших на земле — без ливреи.
Всадники подняли его и положили на коня поперек седла. Дождавшись еще двоих, которые с факелами в руках выбежали из дома, они вскочили на коней и ускакали.
Над усадьбой заклубился дым, но это не был дым домашнего очага. Дерри стиснул зубы, заставляя себя дождаться, когда мародеры скроются за холмами на западе.
С тихими проклятиями Дерри бегом вернулся к коню, вскочил в седло и во весь опор помчался вниз по склону. Усадьба полыхала вовсю, и спасти ее не было никакой возможности. Но Дерри хотел убедиться, что в этой бойне действительно никто не уцелел. Ярдов пятьдесят он проскакал полем, пока пламя от полыхающего жнивья не выгнало его на дорогу. Ему пришлось плащом завязать глаза коню, чтобы животное прошло между двумя столбами огня — горящими стойками ворот усадьбы.
Усадьба принадлежала мелкопоместному лорду. Дом, судя по тому, что от него осталось, был скромным, но добротным. Слуги лорда защищали усадьбу до последнего вздоха. Во дворе лежало с подцюжины убитых, и еще больше — на крыльце, все — в залитых кровью ливреях, таких же зеленых с серебром, как и герб над разрушенными воротами.
Три снопа пшеницы на зеленом фоне с серебряным шевроном. Девиз: «Non concede» — «Не отступлю».
«Уж они-то не отступили,— думал Дерри, прокладывая себе путь по двору и разглядывая убитых.— Но меня интересует их лорд. Где же он?»
Вдруг он услышал стон слева и краем глаза уловил какое-то движение.
Повернув коня, он увидел простертые в мольбе руки и, соскочив с седла, склонился над бородатым стариком в такой же, как и на остальных, зеленой с серебром ливрее.
— Кто... Кто ты такой? — задыхаясь, произнес старик и вцепился в плащ Дерри, притягивая его к себе, чтобы рассмотреть в зловещем полумраке пожара,— Ты не из банды...
Дерри только кивнул и уложил голову раненого к себе на колени. Было уже совсем темно, и черты лица старика едва можно было разглядеть, но Дерри ясно видел, что старик умирает.
— Меня зовут Шон лорд Дерри, друг мой. Я вассал герцога. Кто напал на вас, где ваш господин?
— Шон лорд Дерри? — переспросил старик, снова закрыв глаза от боли.— Я слышал о вас. Вы советник при молодом короле, да?
— Да, один из его советников,— ответил Дерри, нахмурившись в темноте.— Но сейчас это не важно, лучше бы ты рассказал мне, что же все-таки случилось. Кто это сделал?
Старик поднял руку и махнул в западном направлении.
— Они пришли с гор, милорд. Это шайка разбойников Варина де Грея. Мой молодой господин, кавалер де Вали, уехал, чтобы собрать в отряд местных землевладельцев в помощь герцогу, но, увы...— Старик затих, и Дерри подумал, что он уже отошел, однако скрипучий старческий голос зазвучал вновь: — Скажите герцогу, что мы были верны ему до конца, милорд. Хотя остались только старики и дети, скажите, что мы не сдались «святому», как ни грозили его приспешники. Мы...
Он закашлялся, и в уголках губ появилась кровь. Собрав последние силы, старик приподнял на несколько дюймов голову, вцепившись в плащ Дерри.
— Ваш кинжал, милорд... покажите мне его.
Дерри нахмурился. Зачем старику понадобился его клинок? Раненый, видя недоумение на его лице, улыбнулся и уронил голову на колено Дерри.
— Вы подумали не о том, милорд,— прошептал он, испытующе глядя Дерри в глаза. — Меня не страшит смерть, но дайте мне ваш кинжал вместо креста, это утешит меня и облегчит переход в мир иной.
Дерри кивнул и с видом печальным и торжественным вынул свой кинжал из спрятанных в сапоге ножен. Держа клинок за лезвие рукояткой вверх, он поднес его к самым глазам старика, и тень, бледная в языках пламени, упала на лицо умирающего. Тот улыбнулся и, схватив крестообразный кинжал, приблизил его к губам и поцеловал. Рука старика ослабела, и Дерри понял, что он умер.
«Спи спокойно, добрый и преданный слуга»,— подумал Дерри, перекрестившись рукояткой кинжала и водворив его в ножны.
Что ж, Варин де Грей нанес очередной удар. Только теперь это уже не просто грабеж и поджог, но и большое кровопролитие.
Бросив прощальный взгляд на опустевший двор, освещенный языками пламени, пожирающими дом, Дерри постоял в нерешительности, играя концами поводьев, а затем вскочил в седло. Он уже принял решение, и что бы там ни было... По правде говоря, ему нужно бы дождаться в безопасном месте часа, когда можно будет связаться с Морганом. И его учитель, конечно, не одобрил бы, что Дерри идет на такое рисковое дело.
«Но самый логичный ответ не всегда оказывается самым верным,— рассуждал Дерри — Иногда для достижения цели необходимо отказаться от проторенного пути и искать свой, даже с риском для жизни».
Пришпорив коня, Дерри поскакал со двора и дальше, той же дорогой, по которой скрылись мародеры. По его предположению, всадники Варина не могли этой ночью уехать далеко. Время было слишком позднее для прогулок по этим дорогам в такую безлунную ночь. Кроме того, у них на руках был раненый или убитый. Если он только ранен, очень вероятно, что они скоро остановятся, чтобы перевязать ему раны.
Интересовало его и то, где теперь сам Варин. В отряде, напавшем на усадьбу, его явно не было, Дерри убедился в этом, наблюдая за налетчиками. Да и старик сказал бы об этом, будь среди бандитов их вождь. К тому же Дерри почему-то не сомневался, что он узнал бы Варина, если бы тот был здесь.
Из всего того, что Дерри знал о мятежниках, он заключил: Варин где-то неподалеку, где-то в окрестностях. А это значит, что отряд, за которым он мчится, до наступления утра, скорее всего, присоединится к остальным.
Следующий час был для Дерри сущей пыткой. С приходом ночи долину поглотила непроглядная тьма, а дороги в округе не делали чести здешним помещикам, кавалеру де Вали в том числе.
Путь оказался гораздо более долгим, чем он предполагал. Наконец впереди весело замерцали огни домов Кингслейка. Вскоре Дерри повернул усталого коня на центральную улицу городка и сразу увидел возвышающийся на фоне ночного неба постоялый двор «Королевская мантия». Здесь, если повезет, он сменит коня, чтобы продолжить преследование, а то и узнает, куда подались всадники, так как от Кингслейка дорога шла в двух направлениях.
Постоялый двор «Королевская мантия» размещался в крепком двухэтажном здании. Он стоял здесь уже двести лет, вмещал сорок постояльцев и славился на много миль вокруг своим пивным погребом. Сюда-то и стремился Дерри, пока не увидел горящую усадьбу; сейчас он подумал, что тем более может позволить себе кружку эля перед дальней дорогой, полной неожиданностей.
