— Они здесь! — выкрикнул Эсон и бросился вперед, держа меч наготове. Перед ним открылась долина и копь. В короткое время все здесь переменилось.

Навесы, защищавшие печи от дождя, были повалены и уже горели. Мальчишек не было. Интеб лежал наполовину на берегу, наполовину в воде возле промывочного желоба. Возле него распростерлось тело чужака, чуть поодаль лежал другой.

Завывая от гнева, Эйас стоял на середине склона и бросал камни в сторону троих йерниев, пытавшихся последовать за ним. Они громко протестовали против неправильного ведения битвы и хотели взобраться поближе, чтобы пустить в ход каменные топоры. Одному из них это удалось, но он немедленно получил все основания пожалеть об этом: Эйас мгновенно спрыгнул к нему, и тот, даже не успев замахнуться топором, поручил удар кулаком в висок и полетел вниз по склону. Тем временем Эйас, выкрикивая оскорбления, опять забрался повыше. Впрочем, он был ранен — по груди и рукам текла кровь.

Бесшумно приблизившийся Эсон оказался возле них раньше, чем его успели заметить. Сброшенный Эйасом со скалы йернии тянулся к топору и пытался подняться на ноги. Увидев Эсона, он предупреждающе крикнул, успел занести топор и умер — острие бронзового меча вспороло его горло. Оставшиеся двое обернулись к Эсону. Улыбаясь, он позволил им приблизиться.

Эсон мог бы немедленно убить обоих, но хотел, чтобы йернии умерли, зная, кто он и почему делает это. На лицах йерниев выступил пот, они двинулись на Эсона под градом проклятий, которые он на них обрушил. Один попытался напасть, но микенец подрубил ему ноги, так что йернии едва мог встать на колени.

А когда Эсон сказал им все, что йернии должны были узнать перед смертью, то легко убил обоих. Потом вернулся, чтобы убедиться в гибели двух других йерниев, пострадавших от кулаков Эйаса. Ближайший из них лежал с открытыми глазами, сбоку на голове растекся огромный синяк, шея его была повернута под странным углом — он умер сразу. Другой, лежа на спине, перекатывался с боку на бок и держался за голову: Эйас одарил его прямо в переносицу и раздробил кость. Йерний, должно быть, только что очнулся. Он сотрясался всем телом, и, когда Эсон ткнул острием своего меча в основание горла, налитые кровью, затекшие синевой глаза лежащего открылись.

— Кто ты? — спросил Эсон.

Йерний, дико озираясь, потянулся к мечу, но Эсон надавил сильнее, и тот уронил руки.

— Наир, — выдохнул он, задыхаясь от боли.

— Откуда ты?

— Я… из тевты Дер Дака.

Эсону это ничего не говорило. Он гневно потряс мечом и пнул лежащего ногой в живот.

— Что ты здесь делаешь? Почему напал на это место?

— Человек… Темный Человек, дары… Темного Человека.

Он вдруг откатился вбок, оттолкнув клинок. Эсон ударил, но промахнулся, и меч вонзился в землю. И прежде чем микенец успел вновь занести клинок, Наир был уже рядом с ним, — удерживая руку Эсона, он рвал с шеи бронзовый кинжал. Эсон перехватил руку воина прежде, чем йерний смог ударить его. Тот не выпускал его руку с мечом. Схватившись лицом к лицу, они напрягали мышцы… изо рта йерния воняло, пахло немытым телом. За спиной воина появился Эйас, готовый ударом кулака снести тому голову.

— Нет, — остановил его Эсон. — Он мой.

Эйас остановился рядом, чтобы в случае чего прийти на помощь. Эсон не пытался вновь воспользоваться мечом — в ближнем бою это было неудобно, — но со всей силой налег на руку йерния, стиснувшую кинжал. Медленно, содрогаясь от усилий, поворачивал он острие от себя к йернию. Глаза Наира выкатились из орбит от ужаса и напряжения. Он изо всех сил старался отвернуть клинок, но тот приближался медленно и неотвратимо. Наконец острие прикоснулось к коже. Воин и не подумал бросить кинжал, просто сопротивлялся, пока микенец единым движением не вогнал его под ребра Наиру. Дергаясь, тот испустил дух, и только тогда Эсон вырвал из раны кинжал и отступил, давая телу упасть.

Интеб был жив. На голове у него была ссадина там, куда ударил топор, — но египтянин дышал. Найкери появилась как раз вовремя, чтобы увидеть смерть последнего из йерниев: она с удовлетворением смотрела на первую плату, взысканную с них Эсоном: этой мести она дожидалась так долго.

И теперь, напевая под нос, девушка перевязывала голову Интеба, промыв рану прохладной водой из ручья.

Эсон устало опустился возле убитого, разминая мышцы руки.

— Они явились, когда ты ушел, — проговорил Эйас. — Следили, значит. Орали и выли, очень были уверены в себе. Они знали, кто перед ними. Интеб был без оружия, попытался бежать. Его срубили. Я вовремя свернул шею напавшему, чтобы он не добил египтянина. Мальчишки бежали. Я бросил дубинку, попал йернию в нос. Другой ударил меня. Я тоже бежал. Вверх на склон. Ты вернулся. — Он ухмыльнулся сквозь кровь и, зачерпнув воду пригоршнею, омыл лицо.

— Верни мальчишек, пусть работают, — проговорил Эсон. — Нужно сделать новые навесы.

Он подошел к Интебу и поглядел на него — египтянин лежал с открытыми глазами и недоуменно моргал.

— Йернии… — вяло проговорил он и огляделся.

— Все убиты. Но один сказал мне перед смертью… — Найкери, подняв глаза, внимательно слушала Эсона. — Что такое тевта Дер Дака? Так он сказал.

— Дер Дак — это вождь-бык одного из племен йерниев, — отвечала Найкери. — У них пять племен, пять тевт, они все время воюют друг с другом. Йернии покоряются своему вождю-быку. Тевта Дер Дака к нам ближе всех. Эти мужи пришли оттуда… Дан Дер Дак в четырех днях пути к востоку от нас. Почему они пришли сюда? Их послал Дер Дак?

— Он говорил о каком-то Темном Человеке. Это один из их вождей?

— Я о таком не слыхала, даже этого имени не знаю. Быть может, это один из их богов?

Застонав, Интеб сел.

— Хвала Гору, ты вовремя вернулся назад, — негромко проговорил египтянин. — Они мертвы?

— Мертвы, но не благодаря Гору. В пути нас остановил муж, один из здешних лесных охотников. Он видел, что йернии следят за нами.

Эсон обернулся к Найкери:

— А почему твой народ не следит за ними? О том, что опасность грозит вашим домам, вы знали, а о копи и не подумали?

— У моих родичей хватает своих дел, чтобы следить еще и за твоей копью. Мы работаем, нам нужно защищать себя. Кстати, о моем отце — ты обещал побывать у него.

— Твой отец! Твои родичи! Как я могу защищать его, их… оборонять эту копь и еще плавить олово.. одними своими руками? Я не могу отсюда отлучиться.

— Если ты не поможешь отцу, у тебя не будет больше пищи… и мальчиков, и копи. Выбирай же.

Что выбирать? Помощь альбиев необходима. Но как избавить всех от набегов кровожадных йерниев?

— Почему не остановить их набеги? — Интеб словно читал его мысли. Эсон обернулся, чтобы послушать. — Девушка говорила, что йернии раньше так себя не вели. Племена их воюют друг с другом и торгуют с альбиями. Весьма разумно. Но кто-то из них потерял рассудок и повсюду рассылает отряды. Нужно найти его и убить. Все тогда прекратится.

— Но кто виноват?

— Дер Дак! — ответила Найкери. — Кто же еще. Люди его тевты не будут воевать без приказа Дер Дака. Все йернии сражаются друг с другом — но всегда поодиночке. В такую даль они не придут без его приказа. Ступай и убей его, все неприятности прекратятся.

— И как я пробьюсь к нему через целое войско? Я могу биться с кем-то одним, но не со всеми его воинами сразу.

— Быть может, тебе не придется этого делать, — проговорил Интеб и, притронувшись к голове, дернулся. — Эти тевты с их быками-вождями словно ваши города в Арголиде…

— Ты смеешь сравнивать благородные Микены или Тиринф с этими вонючими деревнями?

— Не возмущайся, добрый Эсон. Я только сравниваю методы правления. Я жил в разных краях, и, по-моему, люди повсюду одинаковы. У них есть правители и боги, среди людей есть такие, кто убивает, есть и такие, кого убивают. Воспользуемся моим опытом.

— Я могу вызвать Дер Дака на бой, убить его и тем остановить набеги. — Он глянул на Найкери. — Твои люди понимают их речь? Йернии будут знать, что я говорю? Тот, которого я убил, вроде бы понимал меня.