— Вы знаете полковника Мак-Каллоха из Ричмонда?

— Я слышал о нем, но никогда не встречал. Человек зла. Я слыхал, что он убил одного из своих рабов. Да поразит его Господь!

— Аминь. Но у меня есть сведения, — я их получил от организации, на которую я работаю, — что Мак-Каллох знает о ваших планах. Он мог поставить западню.

— Ваше желание предупредить меня прекрасно, но не страшитесь, ибо мы шествуем под защитой Господа. Многие пытались предать нас, кто из лучших побуждений, кто из худших, но не преуспели в том. Я достоверно знаю, что мой добрый друг из Айовы Дэвид Дж.Гью решил, что все мы погибнем, если осуществим наши планы. И, хотя он сокрушается о содеянном, послал письмо с предупреждением министру обороны. На письмо никто не обратил внимания. А почему? По одной причине, сын мой. Ибо мы в руке Божией, и Он — наш щит и оплот. Благодарю тебя за то, что ты предупредил нас о кознях этого создания зла. Но да не поколеблемся мы. Планы наши готовы, силы собраны, оружие наготове. Завтра мы выступаем. Будешь ли ты с нами?

Трой заколебался, но выбора у него не было.

— Да, я буду с вами.

Быть может, эта минута была неизбежна. С того момента, когда он отправился сквозь время за Мак-Каллохом. Быть может. История уже написана — раз и навсегда.

Так или иначе, а завтра это узнается.

Они поднялись на рассвете, и Джон Браун собрал их в столовой для последней службы. Сперва он прочитал те места из Писания, что обещают утешение рабам, затем пригласил их к общей молитве Господу о помощи в освобождении угнетенных.

Потом он стал излагать боевые задачи, и Трою захотелось, чтобы было меньше молитв и больше конкретики. Не надо знать истории, чтобы понять обреченность задуманного. План состоял в нападении на федеральный арсенал и его захвате. И все. Даже маршруты отхода на случай контратаки милиции или федеральных войск не разработаны. Все уповали на то, что рабы восстанут и освободятся, — не было ни попытки оповестить рабов, ни тем более попыток как-то организовать их. На все попытки убедить Джона Брауна принять меры предосторожности или разработать запасные варианты ответ был один: «Господь наш щит и оплот».

Желание Троя возглавить нападение на винтовочный завод не вызвало возражений. Там было единственное в городе подразделение федеральных войск, и никто из добровольцев туда не рвался. К нему присоединились Шоу и несколько человек, назначенных им в помощь.

Все. Планы составлены, жребий брошен. Напряжение нарастало целый день; около восьми вечера Джон Браун собрал всех снова.

— Люди, время настает. Молю вас, не проливайте кровь без нужды, но, не колеблясь, защищайте свою жизнь. Некоторые из вас могут быть убиты, и все мы можем умереть, пытаясь нанести наш удар в защиту свободы и справедливости в этой проклятой стране рабства. У нас одна жизнь и одна смерть. Умирать так, как мы можем умереть сегодня, значит умереть ради нашего дела.

Головы склонились в последней общей молитве. Потом поднялся Джон Браун, и выступил перед ними, воздев руки к небесам, и сверкнул глазами, и белая борода его развевалась, и был он похож на ангела Гнева Господня, каким себя, впрочем, и считал.

— Братья! — воззвал он. — К оружию! Вперед, на Харперз Ферри!

Джон Браун вел отряд, правя фургоном, в котором лежали пики — ими собирались вооружить освобожденных рабов. Остальные, серьезно и торжественно, как похоронная процессия, шли по проселочной дороге вдоль Потомака. Была холодная темная ночь, пошел дождь, мелкая морось, от которой еще сильнее пробирал холод. Дорога круто вилась вниз с холмов, мимо какой-то фермы и потом вниз, в долину. Впереди видны были огни Харперз-Ферри. Робби ясно видел их из фургона, куда его посадили из-за раненой ноги. Он прижимал к себе седельные сумки и дрожал от холода.

Каждый участник знал свою роль в атаке. Они молча шли вдоль канала, проложенного рядом с Потомаком, потом, у моста, остановились. Двое — те, кто должен был перерезать телеграф, исчезли в темноте. Едва они ушли, Браун махнул рукой, и еще двое быстро перебежали мост и схватили охранника.

Путь свободен. Мост пересекли в молчании и быстро пошли по улицам, осторожно обходя огни салуна и гостиницы. Выставив охрану на мосту через Шенандоа, атаковали основными силами арсенал и завод, который охранял единственный пожилой сторож. Его схватили и бросились проверять здание. Ни охранников, ни сторожей не было. Браун повернулся к перепуганному пленнику и поднял палец:

— Этот штат был рабовладельческий — и я освобождаю всех негров этого штата. В моих руках — оружейный завод Соединенных Штатов, и если жители попытаются мне помешать, я сожгу город, и прольется кровь.

С этими словами он махнул Трою и его людям, которые должны были захватить винтовочный завод Холла, — единственное здание, которое еще не было проверено. Они быстро продвигались по улице Шенандоа. Наконец Трой увидел то, что искал; он поднял пистолет и остановил свою группу.

— Главные ворота охраняются, и, может статься, нам не удастся застигнуть охрану врасплох. Вы, ребята, пойдете прямо на них. Если они оттеснят вас огнем, отступайте и открывайте ответный огонь, для прикрытия. А я возьму лодку и попытаюсь зайти с фланга. Теперь пошли.

— Я с тобой, — сказал Шоу. Трой покачал головой.

— Нет, Робби, будет больше пользы, если ты останешься здесь. Проследи за сумками. Я не знаю этих людей, но в тебе я уверен, и я рассчитываю, что ты останешься здесь и отвлечешь огонь на себя. В этом случае мне, может быть, удастся проникнуть на завод. Сделаешь?

— Конечно. Сколько времени тебе надо?

— Несколько минут, чтобы подобраться поближе. — Когда подошли остальные, он понизил голос, чтобы его слышал только Шоу. — Мак-Каллох знает о налете, по крайней мере, может знать. Так что у нас хороший шанс влететь в западню. Береги себя.

— И ты тоже. Удачи.

Трой раскрыл нож и перепилил чалку, потом оттолкнул лодку от берега и прыгнул внутрь. В холодной воде на дне лодки он нашарил весло, единственное. Этого достаточно. Он выгреб на течение, и лодку понесло к острову. В темноте виднелся берег, то ли песчаный пляж, то ли грязевая отмель за домом. Туда он и направил лодку. Она ткнулась в берег и остановилась. Когда он прыгнул из лодки, раздался треск выстрелов. Атака началась. Цепляясь за прибрежные кусты, он привязал веревку к одному из них. Тем временем стрельба нарастала, слышались отдаленные выкрики. Сопротивление оказалось серьезным. Задняя же сторона дома пока была погружена в темень и тишину. Окна в ней маленькие и слишком высоко. Не годится. Должен быть другой путь. Трой побежал вдоль стены с пистолетом в руке. Огонь резко усилился и вдруг затих. Атакующие прорвались? Да нет, были бы слышны случайные выстрелы внутри. Надо прорываться в дверь.

Она была заперта, эта дверь из твердого дерева, и даже не дрогнула, когда он ударил в нее всем своим весом. Оставался только один способ. Шумный, так что придется двигаться быстро.

Он два раза выстрелил в замок и снова налег на дверь. Та затрещала, послышался скрежет разбитого металла, и дверь поддалась. Трой широко распахнул ее, нырнул внутрь и перекатился за штабель реек. Ответного огня не было. Пока.

Он оказался в большой комнате, заложенной штабелями ящиков. На противоположной стене висела лампа, дававшая тусклый свет. Тихо. Весьма вероятно, что в комнате он был один. В любом случае надо двигаться. Лежать здесь не имело смысла.

Он встал и пошел с револьвером наготове к двери в дальней стене. Она вдруг распахнулась, и в проеме появилась темная фигура.

Не успев подумать, чисто рефлекторно он отбросил тело в сторону. Сильно ударившись, перекатился по пыльному полу, держа перед собой оружие.

Раздался треск выстрелов, пули высекали щепки из половиц. Он успел поднять револьвер и нажать на спуск, стреляя, пока не опустел барабан, на вспышки выстрелов. Он ждал ответного огня.

Его не было. В наступившей тишине раздался шорох ткани по дереву и затем звук падения тяжелого тела на пол. Лампа оказалась прямо над покойником и отразилась в немигающих глазах.