Вот как описывает Роборовский эти суровые места северной окраины Тибетского нагорья:

«В тех местах этой нагорной пустыни, которые имеют мягкую почву, в земле часто встречались глубокие трещины, происшедшие, по всей вероятности, от жестоких зимних морозов. Из растений встречается только один жалкий приземистый белолозник, да и то очень редко. Даже лишаев мы не находили. В описываемой пустыне, судя по совершенному отсутствию разливов, выпадает круглый год снег, а дождя, по всей вероятности, никогда не бывает. Во время нашего тут пребывания снег шел ежедневно, но быстро исчезал от действия постоянных сухих ветров. Источников и озер мы не встречали и, кроме двух речек, не видали проточных вод. В некоторых впадинах замечались, однако, мокрые места, покрытые редким приземистым белолозником, где грунтовые воды, должно быть, находятся на незначительной глубине»[161].

Интересно отметить, что Богданович считал единственно возможным способом проникновения в глубь Тибета от Сарык-туза или от озера Даши-куль движение вовсе без вьючных животных, пешком. «Подвижность такого нашего каравана, — заключает Богданович, — легкость и портативность его снаряжения составляют первое условие для успешности выполнения такой задачи пересечения Северо-Западного Тибета» [162].

Н. М. Пржевальский пишет, что во время его посещения прииска Копа на нем работало около 500 рабочих, значительная часть которых была принудительно назначена туда из жителей соседних оазисов за неуплату податей (От Кяхты на истоки Желтой реки. С. 246).

Интересное предположение о происхождении слова «Лоб» высказывает Э. М. Мурзаев. Он пишет, что оно, видимо, «дотюрк- ского индо-европейского происхождения. Древним населением Кашгарии были согдийцы, народ, говорящий на языке иранской группы. Лоб можно сравнить с такими географическими названиями, как река Лаба на Северном Кавказе, река Лаба (Эльба) в Европе, река Лобва Свердловской области, Лопасна, Лобжа (бассейн Днепра) и т. д. Названия эти уходят в далекое прошлое. Академик А. Соболевский, разбирая часто встречающиеся на Руси географические названия, включающие слова: лоб, лоп, люб, лаб, — отмечает, что они связаны с древним alb, что значит «белый», ср. латинский albus.

«При нашем объяснении названия Лобнор будет тем более интересно вспомнить, что алтайские староверы в поисках страны «Беловодья» ушли на Лобнор, а Иван Петлин, первый русский, посетивший Китай и прошедший через Монголию в 1618 г., говорит о Лабинском государстве, лежащем на юг от страны монгольской» [163].

Лобнор представляет собой редкий на земном шаре пример «кочующего» озера. Его размеры и очертания изменяются в зависимости от направления течения питающих его рек: Тарима, Конче-дарьи и Черчен-дарьи.

Открытие в 1887 г. этого озера Н. М. Пржевальским вызвало оживленную полемику, которая продолжалась в течение многих лет и после смерти путешественника.

Крупный авторитет того времени в вопросах геологии и географии Центральной Азии, известный знаток Китая Ф. Рихтгофен полагал, что Пржевальский открыл какое-то другое озеро, которое лишь по ошибке принял за Лобнор. Он основывал свое мнение на китайской географической литературе и картах, которые показывали это озеро расположенным значительно севернее и утверждали, что оно имеет соленую воду, а не пресную, как об этом сообщал Пржевальский.

Последующие обстоятельные исследования ряда русских и иностранных ученых доказали правильность утверждения Пржевальского, но они также подтвердили и правильность китайских карт. Действительно, в свое время озеро Лобнор находилось севернее, т. е. там, где его показывали старые китайские карты. Изменение гидрографической сети Таримской впадины повлекло за собой перемещение Лобнора на юг в то место, где оно было открыто Пржевальским. В 1923 г. Конче-дарья возвратилась в свое старое, расположенное значительно севернее, русло. Вследствие этого Тарим, питающий своими водами Лобнор, лишился в нижнем течении значительного притока, и озеро стало постепенно превращаться в солончаки и болота, сохранившие лишь небольшие «окна» чистой воды. Но в тех местах, куда устремила свои воды Конче-дарья, пустыня снова пробудилась к жизни. Безжизненные во времена Пржевальского берега древнего русла этой реки снова покрываются растительностью, вместе с которой появляются птицы, животные и новые поселения человека.

Сведения о пребывании сибирских староверов в Западном Китае сообщает также Н. М. Пржевальский в своих отчетах о втором и четвертом путешествиях в Центральную Азию [164] и Г. Е. Грумм-Гржимайло в труде «Описание путешествия в Западный Китай» (СПб., 1907. С. 433–439), где приводит почти дословную запись рассказа участника похода русских крестьян 1860 г. Ассана Емельянова-Зырянова.

«Если принять во внимание, — справедливо замечает Г. Е. Грумм- Гржимайло, — что староверы проникли на Лобнор и в Северный Тибет задолго до экспедиции в те же страны Н. М. Пржевальского, притом прошли туда путями и до сего времени остающимися частью неисследованными, то нельзя не признать за рассказом Зырянова, даже в том виде, как он записан Киселевым, значения важного географического документа»[165].

В 1883 г. Русским географическим обществом была снаряжена экспедиция под начальством В. И. Роборовского, которая обследовала Турфанскую впадину и установила в ней метеорологическую станцию. По измерениям В. И. Роборовского наиболее пониженное место этой впадины занимает озеро Боджанте, лежащее на 130 м ниже уровня океана. Новейшие определения абсолютной высоты Турфанской впадины дают наиболее точную отметку низшей точки ее дна, равную -154 м.

Интересно отметить, что еще в отчете о своем первом путешествии в 1876 г. Певцов писал: «Кумирня, или монастырь Матэня, кроме своего религиозного значения, служит средоточием путей, и поэтому представляет самый оживленный пункт в этой части китайских владений».

Запустение буддийской кумирни Матэня, на которое в этой книге указывает Певцов, явилось одним из следствий китайской колонизации, которая была направлена преимущественно в новые районы северного Синьцзяна и вызвала массовый уход его основного кочевого населения на юг в горы.

Здесь Певцов снова повторяет свою ошибку 1876 г., когда он описал мнимый горный «узел», будто бы связывающий Саур с Тарбагатаем.

О том, что местным жителям совершенно не известно выдуманное Риттером название Эктаг-Алтай, пишут и другие путешественники (Матусовский, Сосновский и др.). Название «Южный Алтай», которым пользуется М. В. Певцов, было принято в его время на картах и в географической литературе. Ныне установилось для той части Алтая, о которой пишет Певцов, название «Монгольский Алтай». Монголы, населяющие его, называют свою горную страну Алтаин-нуру.

У В. В. Сапожникова мы находим очень четкое описание орографической схемы главнейших алтайских хребтов: от высокого горного узла Табын-богдо-ола, как от некоторого центра, отходят в разные стороны три основных хребта.

На запад протянулся Южный Алтай — между истоками Алахи и Бухтармы с севера и долиной Монгольского Канаса и верховьями Кабы — с юга. В западной половине Южный Алтай разветвляется на три хребта: Нарымский, Курчумский и Азу, которые направляются к правому берегу Иртыша.