– А если они сейчас пустят по нашим следам дюжину убийц? Ты здорово ее разозлил, – наконец высказал причину беспокойства волшебник.

– Не пустят, – пообещал я. – Не того полета птица, чтобы так на меня тратиться. Уж скорее отправит слуг с палками.

Сирин недоверчиво хмыкнул, помолчал, а потом сказал уже другим, спокойным тоном:

– Тебе очень жалко потерять наследство и титул?

В ответ только пожал плечами. Наследство меня не волновало. Я уже давно жил на собственные средства, за это время собрал хороший капитал, до которого не дотянуться даже королю, не говоря уже о дяде. Да и титул при нынешнем положении дел тоже особо не грел. Какая от него польза, пока я в бегах? Может, именно по этому поводу явилась в дядин дом старая лиса? Она ведь без указа Фирита шага не сделает. Хотя нет… Слишком быстро. Глория не могла добраться сюда из столицы раньше нас! Значит, с дядей ее связывает что-то другое… Жалко, истины пока не узнать.

Наконец сад закончился, мы подошли к деревянной ограде – слабенькой, но все-таки защите от нежданных гостей. Сельский сторож молча открыл ворота и так же безмолвно их закрыл, загнав в железные скобы толстый, плохо оструганный брус.

Тихо живут в приграничье. Время еще раннее, а на улицах никого. Даже девок с парнями не видно. Молодежь предпочитает отсиживаться за толстыми стенами домов, или, если повезет, милуется на сеновалах.

Уже на подходе к постоялому двору, когда мы пробирались узким закоулком, нам преградили дорогу рослые мужики: трое сзади, трое спереди.

Ну вот, я оказался прав. Как бы их так нежно побить, чтобы завтра спокойно отсюда убраться? Без обвинений в убийстве и членовредительстве?

Луны хорошо освещали сцену грядущего представления, давая героям в полной мере оценить друг друга. Незнакомцы шли вальяжно и уверенно, поигрывая тяжелыми дубинами, окольцованными железными полосами.

Молодые, старшему лет тридцать, не больше. Бугристые мышцы распирают камзолы во все стороны – дурная силушка прет. Волосы зализаны, маслицем смазаны, еще чуть-чуть, и оно потечет по лицам. И здоровые… Прямо битюги мохноногие. Шерсти на конечностях, естественно, не видно, но наверняка есть, уж больно лица зверообразные. Специально таких подбирали, что ли?

– Гуляем, юноши? – поинтересовался я, оттесняя сирин к забору. Если по мальчишке хоть раз попадут дубиной, не миновать мне или трупа, или спутника с переломами.

Чувствуя суету за спиной, я прошипел, не оборачиваясь:

– Колдовать не вздумай!

Если волшебство оборотня настолько приметное, нечего им хвалиться, пока не выберемся за пределы Наорга.

– Ты охранник?

А оно еще и говорить умеет…

– Я, мил человек, я, правильно думаешь, – одобрительно улыбнулся самому крупному из парней. Дубина в его руке взмыла вверх, готовясь обрушиться на мою персону. Хороший такой замах, если попадет, мокрого места не останется. Эдхед то… как неудобно, что за спиной болтается обуза в виде хрупкого волшебника. Без него было бы намного проще.

Пришлось просто шагнуть в последний момент в сторону и врезать напавшему рукоятью меча чуть ниже скулы. Удар получился смачным – кость хрустнула и челюсть съехала набок. Второй удар, уже кулаком, размозжил переносицу. Противник обмяк и осел на землю, схватившись за лицо. Я вырвал из его ослабевших рук дубину – не позорить же меч этим боем!

Свой клинок перебросил Агаи с грозным приказом рубить в капусту первого, кто сунется, и с надеждой, что мальчишка не воспримет эти слова серьезно, иначе, чего доброго, покалечит себя.

Товарищи пострадавшего, благоразумно отпрянувшие в глубину проулка в самом начале драки, очнулись и, слаженно взревев, кинулись на меня всем скопом, широко размахивая дубьем.

Эдак они друг друга сами поубивают!

Моя дубинка, словно живая, выписала хитроумную восьмерку над головой и обрушилась на ближайшего противника. И пошло у нас веселье… Трое нападавших оказались слабыми бойцами, я быстро вывел их из строя, оглушив ударами по головам. А вот двое оставшихся в сторонке были серьезными противниками. Они не полезли сразу в драку, а выждали, выпустив вперед горячих неумех. Определились с возможностями недруга и теперь успешно отражали удары.

По улице разнесся частый стук, словно кто-то от нечего делать изо всех сил колотил о полено поленом. Громкому стуку вторила отборная площадная ругань. Громилы были уверены в легкой победе и теперь здорово злились на неожиданное промедление. Верные холопы, им явно не впервой участвовать в темных делишках своих хозяев. Затейник, однако, мой дядя. Или, может быть, всему виной затейница?

Неизвестно, сколько бы продолжалась эта забава, если бы не «господин случай»: не выдержала ременная петля на одной из дубин. Парень не смог вовремя сориентироваться и потерял оружие. Оно улетело через забор в чужой сад, оставив своего хозяина в полной растерянности, за которую он тут же поплатился. Еще одно тело шмякнулось в придорожную траву. Оставшись со мной один на один, последний боец втянул голову в плечи, сделал два шага назад, а потом развернулся и рванул прочь.

Бежать? Ничего у тебя, братец, не выйдет!

Дубина, пущенная вдогонку, нашла свою жертву и звучно приложилась отделанным железными полосками концом к ее затылку. Молодчик пробежал по инерции еще несколько шагов, а потом растянулся на земле.

За спиной раздался осторожный шепот:

– Дюс, ты же их не убьешь?

Ну и мнение обо мне сложилось у сирин… Начинаю чувствовать себя кровожадным монстром. А всего-то – один повешенный без всеобщего одобрения. Все равно перевес голосов оказался бы на моей стороне. Единственное, в чем мы с оборотнем разошлись, так это в способе казни.

И когда только Агаи спустится с небес на нашу грешную землю?

Я подавил вздох и приказал:

– Помоги связать парней и займи у трактирщика повозку. Надо отправить этих красавцев дяде.

Я не стал сопровождать тяжело нагруженную телегу и спутнику не разрешил ввязываться. Обойдется мой родственник короткой запиской, которую под диктовку написал Агаи.

«Милостивый господин Лирой, передаю вам этих людей, напавших на нас по дороге к постоялому двору. Знаю, что вы поступите с ними по законам Наорга. В свою очередь обещаю – если нам еще встретятся разбойники, обойтись с ними согласно королевскому указу и собственной совести. Прошу извинить за беспокойство. Ваш покорнейший слуга купец из Лаод – Агаи Диту».

Не знаю, какие чувства вызвали у дяди телега с повязанными слугами и эта записка, но из деревни мы выбрались без проблем, и до самых границ с Пустошью нас больше никто не тревожил. Правда, и слов благодарности за «поимку» преступников мы тоже не дождались.

Плотный, упругий, словно живой, порыв ветра застал нас врасплох, вынудил повернуть головы в сторону и прищуриться. Ветер пропал так же неожиданно, как появился, стоило проехать едва видную границу из невысоких серых валунов.

– Пустошь нас предупредила – мы ступили в ее владения, – усмехнулся я и поймал удивленные и недоверчивые взгляды спутников.

Не верят. Как будто мне есть резон обманывать. Ладно, им еще предстоит прочувствовать всю прелесть этого края.

Я тронул сапогами лошадиные бока, конь послушно прибавил шагу, хотя особого энтузиазма выбранное направление у него не вызвало. В Пустоши нет накатанных дорог, только звериные тропы, где в высохших лужах отпечатались разнообразные следы. Некоторые из них вызывали оторопь и страх одним своим видом. Чего стоили, например, вон те, размером в два мужских кулака, с тонкими полосками выступающих длинных когтей.

Агаи нервно озирался, словно боялся нападения, но, несмотря на явный страх, в его взгляде появилось новое: ожидание необычных происшествий и грядущих приключений. Вот чудик. Сразу видно – человек вырос в безопасном и спокойном небольшом городке. Хотя с другой стороны, о каком спокойствии речь, если сирин приходилось таиться всю жизнь?