В конюшнях Лаланна нашлось достаточно лошадей и один конюх, который перенес эпидемию благодаря тому, что воды не пил вовсе (если судить по сизому носу и набрякшим мешкам под глазами). Однако за лошадьми ухаживал хорошо. Глядя на чистые, лоснящиеся бока животных, сразу становилось понятно, почему Рис держит старого пьяницу.
За обедом мы провели небольшой совет, решая, что делать дальше. Эрхена, узнав свою дальнейшую судьбу, повеселела и взялась помогать служанке, задействовав в этом полезном деле заодно и Морру.
Чем больше я думал о будущем, тем больше склонялся к мысли уходить без визитов на сторону. К чему нам в пути незнакомый человек? До предгорий Рис доведет, а дальше мы с Моррой подождем в его усадьбе, пока сирин слетает к своим.
Когда я высказал свою мысль, Агаи возмутился:
– Так нельзя! Нас ждут!
Сирин уперся бараном, не слушая доводов разума. В качестве главного аргумента маг ссылался на то, что проводнику известны все «подводные камни» здешнего края. Особенно тех мест, что на границе с Юндвари. В конце концов, мне пришлось сдаться и отправиться на встречу вместе с аптекарем.
Лаланн провел нас через систему запутанных ходов, порой узких настолько, что протиснуться получалось только боком, а порой не уступавших обычной городской улочке, и вывел в город через маленький дом, гнездившийся на узком уступе ближе к пристани. Именно там, в нижнем городе, в одном из строений жил проводник.
Вопреки моим ожиданиям, он нас действительно ждал, наплевав на страх смерти, и выглядел при этом очень неплохо. Этот холеный мужчина мне сразу не понравился. Мало того что он явно относился к категории людей, способных, вывесив баранью голову, торговать собачатиной, так еще и чисто внешне не годился в проводники. Не похоже было, что он хаживал расстояния длиннее дорожки от дома до экипажа.
Упитанное рыхлое тело, ухоженные руки с отполированными ногтями, напомаженные блестящие волосы, тщательно разделенные ровным пробором, и хитрые веселые глазки, утопленные в круглых щеках. Торгаш, ростовщик, успешный маг, гм… чиновник при финансах – да, но вечный странник, живущий от найма до найма… Ни за что!
Я тут же решил, что устрою вечером Агаи промывку мозгов и объясню, почему не стоит идти с этим человеком. Чтоб мне сдохнуть, ждать нам от балагура беды!
В остальном придраться оказалось не к чему: нас приняли как дорогих гостей, в мгновение ока организовав такой стол, что его величеству впору. Я есть не стал. На всякий случай. Не нравились мне ни сам дом, ни его улыбчивые обитатели. Будь моя воля… ушел бы отсюда сразу.
Зато сирин погрузился в общение с головой, наслаждаясь каждой минутой. Хозяин тоже не спешил, выставлял на стол все новые блюда. И откуда в обнищавшем городе взялось столько еды?
Я порывался несколько раз встать, но каждый раз меня усаживали на место под новыми предлогами. В конце концов, часа через два Агаи, заметив мое недовольство, стал раскланиваться, и нас отпустили, оставив в моей душе недоумение – зачем так яро привечали? Хотя это выяснилось, стоило только шагнуть из столовой в гостиную: мое бедро пронзила боль – в ноге торчала, покачивая оперением, короткая метательная стрела. Почти моментально тело онемело, сделалось деревянным, и я упал на пол, уткнувшись лицом в камень. Падая, успел заметить испуганное лицо Агаи, его шевелящиеся губы, и скорее понять, чем услышать:
– Прости.
Прости?!!
А потом меня выволокли на середину комнаты, поставили, придав устойчивость заклинанием.
От парализующего снадобья мысли текли медленно и вязко, словно патока. Казалось, что все, кроме меня, двигаются безумно быстро. Вот по каменному полу разбежались огненные дорожки и загорелись свечи. Они образовали сложный узор пентаграммы, в центре которой стоял я. А потом появилась прекрасная женщина: белокожая, синеглазая, томная. Однако вместо ее красоты в глаза лезла уродливым пятном черная родинка на груди.
В моем заторможенном мозгу родинка и ее обладательница слились воедино, превратившись в странное чудовище. И я его признал…
Глория!
Уловить, что говорила королевская шлюха, оказалось выше моих сил – слова сминались в жуткую кашу, разделить их не представлялось возможным. Однако я видел, как Глория поднесла к губам что-то похожее на трубку, дунула, и в мою сторону полетела, блеснув металлом, тонкая игла.
Тут мне стало по-настоящему плохо – тело скрутила такая боль, словно в вены влили расплавленный свинец. Я был беззащитен и способен только на одно – умереть, но плоть решила по-другому. Она, не дожидаясь конца, сделала единственное, что могла, – потеряла человеческий облик. И весьма своевременно, потому что сердце, гулко бившее о ребра, стукнуло последний раз и остановилось на несколько томительных секунд, подняв во мне волну настоящей паники. А затем вместе с изменениями все вернулось на свои круги: прошла боль, снова затрепыхалось сердце, мысли прояснились. И заодно пришло понимание – эти идиоты считали меня демоном!
Я огляделся, заметил Агаи, бледной тенью замершего у стены, вспомнил его слова и подумал: «Убью!»
Глава тридцать вторая
Глория шагнула к самой границе огненной полосы, рискуя поджечь подол своего дорогого бархатного платья. Любовница короля Наорга сделала нетерпеливый жест рукой, и лже-проводник торопливо пододвинул ей кресло.
– Дюсанг, как же приятно наконец увидеть ваше истинное лицо! – буквально пропела эта стерва, избегая, однако, смотреть мне в глаза. Было заметно, что спокойствие и уверенность у нее показные. Женщина беспрестанно щелкала пальцами, перебирая крупный жемчуг длинного ожерелья. Лишь огромное желание узнать причину странных поступков врагов удержало меня от немедленной расправы над крылатой ведьмой. Ведь всего одно движение – и ее голова покатится по полу. А я вдогонку еще и пну! Однако сначала информация, а веселье потом.
Я, не спеша, огляделся по сторонам, подсчитывая охрану.
– Глория, милочка (два человека с мечами наголо у дверей)… почему ты прячешь от меня свои прелестные (еще два за спиной с копьями, держатся неуверенно, один совсем мальчишка)… глазки? Разве (сирин в углу, «проводник» прямо по курсу, руны вырисовывает. В общем, выбраться можно, если только Агаи по-настоящему колдовать не примется)… ты не хочешь насладиться победой?
Вопрос задал из чистого интереса, заметив, что никто из присутствующих не осмеливается смотреть мне в глаза.
Синеглазая фурия делано рассмеялась:
– О нет! Встретиться взглядом с демоном – последнее дело. Все знают о ваших способностях выжигать разум!
– Зря боишься, тебе выжигать нечего, – больше от злости, чем из желания вывести мелкую тварь из себя, бросил я.
Однако фраза подействовала на женщину, как волчий вой на пугливую кобылу, она закусила удила и понесла.
– Ненавижу тебя! – зашипела красотка, вскочив с места. – Самоуверенный болван! Тупой мужлан! Выродок, возомнивший себя небожителем! Ублюдок незаконнорожденный!
Вот оно как… Даже до происхождения моего докопалась. Хотя… если Агаи раскрыл ей правду о моей истиной сути, догадаться было просто: дядя на демона никак не тянул.
А потом, когда обычные ругательства закончились, из прелестного ротика Глории полилась поэзия, достойная пьяного матроса. Ругаться и не смотреть на предмет ругани оказалось довольно сложно, поэтому красавица напряглась и так сжала кулаки, что наверняка рассекла ногтями кожу.
Эк нашу даму разобрало! Однако одного у нее не отнять – отваги. Ведь считает меня порождением преисподней и по-прежнему не боится гадости говорить!
Красивое лицо Глории исказилось. На секунду даже померещилось, что ее клыки немного больше обычных и испачканы кровью. Впрочем, просто показалось. Слишком сильно в этот момент женщина походила на гарпию.
Истерику прервал громкий посвист хозяина дома. Глория вздрогнула, замолкла, сделала несколько глубоких вздохов, успокаиваясь, а потом улыбнулась и сладким, насмешливым голоском произнесла:
