Я закричала, чтобы он держался, не падал, но сдвинуться с места все равно не могла. Да и Эмис, похоже, меня не слышал. Ветер дул все сильнее и сильнее, а мальчик на моих глазах становился все взрослее и взрослее, пока не превратился во взрослого мужчину. Ветер дунул еще сильнее, и Эмис упал, чудом ухватившись за самый край пропасти.

Я закричала и проснулась. На лбу лежало что-то холодное, и я постаралась с себя это встряхнуть.

— Тихо, тихо, — донесся голос Тонры. — Не кричи, все в порядке…

— Эмис! — неосознанно вырвалось у меня. — Эмис, Эмис! Он упадет…

Горло схватил кашель. Откашлявшись, я закрыла глаза и тихо сказала:

— Мне надо в Мевирхолм.

Где-то в углу комнаты выразительно цокнул Тенла:

— Бредит и бредит. Но Мевирхолм — это что-то новенькое.

Тонра на него зарычала. Причем так, что от страха я раскрыла глаза. При мне они всегда прятали свою другую, звериную, сущность, и от рыка оборотнихи по моему телу стадом пробежали мурашки.

Лицо Тонры было усталым. Белый передник, который мы с ней по очереди одевали, возясь на кухне, был выпачкан чем-то зеленым. Она бережно поправила компресс на моем лбу, приятно-холодный, и взяла с прикроватной тумбочки кружку.

— Пей, — поднесла она ее к моим губам.

— Что это? — еле-еле спросила я и, борясь со слабостью, с трудом присела на кровати. Компресс отвалился и упал на пол.

Незнакомый отвар был темно-зеленого цвета и имел густую, как у простокваши, консистенцию. От него остро пахло мятой и какими-то неизвестными мне травами. Название отвара я не знала, поэтому доверия он не внушал.

— Пей, это отвар, — настойчиво сказала Тонра.

На языке тут же завертелось язвительное и не слишком умное «ну надо же, а я думала, что это не отвар, а пирожок», но сил сказать не было. За меня вставил свои пять шолухов Тенла:

— Пей, Итиль. Это всего лишь отвар из крысиных мозгов.

Тонра снова зарычала, кружка в ее руках затряслась. Я перевела взгляд на довольного оборотня. Он сидел у шкафа на принесенном из кухни табурете, держа в руках обтрепанный роман Сины. Заметив взгляд, он подмигнул мне.

— Пей, не слушай этого… этого… — Оборотниха не подобрала приличного слова и просто ткнула мне кружку.

Я осторожно взяла ее руками, боясь разлить. Во всем теле пребывала слабость, голова гудела. Пить незнакомый отвар совершенно не хотелось. Хотелось только одного — откинуться на подушки и провалиться в зыбучую трясину сна.

На пробу отвар оказался весьма неплохим. Мята придавала ментоловый вкус, а незнакомые травы — вяжущий. С усилием влив в себя все до дна, я отдала кружку Тонре и легла. Точнее, упала на подушку, вконец обессилев.

— Ай молодец, ай умница, — приговаривала оборотниха, приложив мне ко лбу новый компресс.

— Я что, заболела? — спросила я.

— У нее точно не менингит? Долго доходит, — хихикнул Тенла.

Я попыталась испепелить оборотня взглядом. Но в теперешнем состоянии взгляд как-то не удался, да и внимание оппонента было направлено не на меня. Тенла смотрел на будущую жену, наблюдая за ее реакцией.

— Что не отвечаешь? Тоже менингит? — спросил он.

— Вон, — выдохнула Тонра, сжав руки в кулаки. — Выйди отсюда.

— А что такое? Тебя не устраивает мое общество?

— Вон.

— Я хочу знать, почему ты меня выгоняешь.

— Ты меня достал!

— Я? Я сама вежливость.

— Вон отсюда!!!

— Тебе пора лечить нервы, — на прощание сказал Тенла и, еще раз подмигнув мне, вышел из комнаты.

— Чего это с ним? — прошептала я. Шептать было легче, чем говорить.

Тонра устало села на оставленный будущим мужем табурет и взлохматила волосы. Они у нее были густые, красиво вьющиеся. Пожалуй, ни у кого до этого я таких кудрявых волос не видела, разве что у фавориток при королевском дворе. Только вот у Тонры они вились от природы, а фавориткам помогали цирюльники, а то и не чурающиеся работой с волосами колдуны и маги.

— Наверное, я его не устраиваю как будущая жена, — быстро проговорила девушка. — Он все время так. Или глупо язвит, или делается таким… строгим. Юбку яркую не носи, красками для лица не пользуйся, в косу лент не вплетай…

Борясь со сном, я слушала. Ничего особенного в ситуации я не видела. Многие мужчины, особенно воспитанные в патриархальных семьях, негативно относились к краскам на лице, яркой одежде и украшениям.

— Он до сих пор с этой чертовой книжкой везде ходит, не отдает. И смеется постоянно — дескать, смотри…

В самый разгар повествования я заснула. Отбывая в страну снов, я подумала, что Тонре просто надо выговориться. И неважно, спящему человеку или бодрствующему. Так что моя совесть была чиста.

Мое выздоровление шло до странности быстро. Я предполагала, что дело было в отваре, которое три раза на дню варила Тонра. Причем варила она его скрытно, на кухне, прося меня не входить. Подслушивать было тщетно — у оборотней потрясающий слух. Пару раз я пыталась выпросить у нее рецепт, но она отмалчивалась. Названия отвара оборотниха также не хотела мне давать, а может, его и не было. Это маги-алхимики любят давать названия изобретенным составам, а авторство излечивающего меня отвара явно принадлежало не им. Слишком уж от отвара разило природной магией.

Если Тонра целыми днями просиживала в моей комнате, то ее будущий муж наоборот, пропадал где-то целыми днями. Дежурно спрашивая утром «как дела», он собирался и уходил, не отвечая на вопросы. Вечером же, снова спросив про мое самочувствие, он смалывал ужин и быстро ложился спать. Так повторялось изо дня в день. Это чертовски злило. Мне казалось, от меня что-то скрывают, и возможно, даже очень важное.

Спрашивать, куда он уходит, у Тонры было бесполезно. Она вообще не желала разговаривать о Тенле и не разговаривала с ним — по крайней мере, при мне. Оставалось только недоумевать и глушить в себе накапливающееся раздражение. А заодно и лечиться.

Я умудрилась подхватить воспаление легких. В детстве, помнится, я часто болела заболеваниями дыхательных путей. Мать винила в этом наследственность, у нее самой были слабые легкие, я винила в этом свою беспечность. Я любила бродить по промокшему от осенних дождей саду и подолгу сидеть на холодном крыльце. Кому-то это только укрепляет устойчивость к болезням, на мне же это сказалось в виде воспаления легких.

Дни слились в один. Бестолково барабанил в окно дождь, желтый глаз солнца ни на миг не выпутывался из одеяла плотных сизых облаков. Мы с Тонрой куковали вдвоем, рассказывая друг другу интересные истории из жизни и по очереди читая вслух романы. Последними нас исправно снабжала соседка, которая сама была от них без ума. Иногда она присоединялась к нам, но нечасто, так как не позволяли дела. Я начала свой труд об оборотнях, основываясь на рассказах Тонры. Конечно, я понимала, кое-что она утаивала, кое-где откровенно врала, но в целом должно было получиться очень информативно и правдиво. Книг по оборотням у меня с собой не было, но я и без того знала их наизусть. Там было больше догадок, нежели реальных фактов.

Первое время я очень боялась, что за мной придет стража. Мало ли кто мог узнать, что я здесь. В частности, не было доверия соседке. Но за все время никто не появился и постепенно я успокаивалась, хотя и продолжала держаться настороже.

В один из дождливых дней, когда мы с Тонрой как всегда устроились на кухне и читали вслух роман с элегическим названием «Мечты по страсти», домой неожиданно пришел Тенла. Выглядел он довольным.

— Что это с вами? — спросил он, глядя на наши удивленные лица. Мы уже как-то привыкли, что оборотень в доме лишь ночует.

— Ничего, — промолвила я. — Просто ты раньше не приходил так рано.

— Все бывает в первый раз, — пожал он плечами и заглянул в печь. — А что у нас на обед?

— Ячневая каша. — Встала из-за стола Тонра. — Итиль, я в комнату. Если хочешь приходи, дочитаем.

С этими словами она круто развернулась и вышла из кухни. Тенла не обратил на нее никакого внимания. Вытащив горшок из печи, он стал есть.