<конец 1937> «Зима рассыпала свои творенья…» Зима рассыпала свои творенья. Пушистый снег лежит среди дубров. На санки положив поленья, везет их под гору Петров. За ним собака в кожаном ошейнике бежит, сверкая белым зубом. И вот папаха на мошейнике уже горит под старым чубом. Петров конечно рад ужасно, смеется, воет, стонет, плачет, потом, как стройный бог, прекрасно через веревку с криком скачет. Мошенник вышел из-под дуба и говорит Петрову грубо: «Кому ты здесь ломаешь спину? Иди туда, куда идёшь, не то тебя коленом двину, тогда костей не соберёшь.» <начало 1938> «Но сколько разных движений…» Но сколько разных движений Стремительно бегут к нему навстречу К нему спешит другой помощник И движется еще одна колесница. Открывается окно Смирно подходит к нему слон. Вот он призрачный голубчик. Вот он призрачный голубчик. Вот он призрачный голубчик. Вот он призрачный голубчик. Вот он страданья полный день. Нет пищи, нет пищи, нет пищи. Есть хочу. Ой ой ой! Хочу есть. Хочу есть. Вот моё слово. Хочу накормить мою жену. Хочу накормить мою жену. Мы очень голодаем. Ах сколько чудных есть вещей! Ах сколько чудных есть вещей! Вино и мясо. Вино и мясо. Вино приятнее каши. Бля, бля, бля! Вино приятнее каши. Берим бериг чериконфлинь! Мясо лучше теста! Мясо лучше теста! Я ем только мясо и овощи. Я пью только пиво и водку. Чя́ки ря́ки! Я не люблю русских женщин. А русская женщина, да ещё похудевшая, да ещё похудевшая, фириньть перекриньть! Да ещё похудевшая, — это дрянь! Фу! Фу! Фу! Это гадость! Я люблю полных евреек! Вот это прелесть! Вот это прелесть! Вот это, вот это, вот это прелесть! Нахально веду себя я, я веду себя пренахально. (Перепрыгни через бочку!) Я веду себя нахально. Чя́ки ря́ки! Я люблю есть мясо, пить водку и пиво, есть мясо и овощи и пить водку и пиво. Фириньть перекриньть! Я хочу есть мясо и пить водку и пиво! Вот как! (Перепрыгни через бочку!) 3 января 1938
«Красиво это, очень мило…» Красиво это, очень мило: Отнять у женщины часы И подарить на память мыло, Духи, цыгарки и усы. 13 марта 1938 «Меня закинули под стул…» Меня засунули под стул, но был я слаб и глуп. Холодный ветер в щели дул и попадал мне в зуб. Мне было так лежать нескладно, я был и глуп и слаб. Но атмосфера так прохладна когда бы не была б, я на полу б лежал беззвучно, раскинувши тулуп. Но так лежать безумно скучно: я слишком слаб и глуп. 23 апреля 1938 «Да что же это в самом деле?..» Да что же это в самом деле?.. Такая вялость в теле, Мучительно ежесекундно чувствовать своё бессилие Стихи совсем не сочиняются. И каждый день мои пороки С утра нахально начинаются. Нет, жили иначе пророки! Морщины изрезали мои руки. Я целый день по комнате брожу от скуки. Во мне не стало силы воли Я начал пухнуть от душевной боли. Оставте меня сознания мухи! 9 мая 1938 Смерть дикого воина Часы стучат, Часы стучат, Летит над миром пыль. В городах поют, В городах поют, В пустынях звенит песок. Поперек реки Поперек реки Летит копье свистя. Дикарь упал, Дикарь упал И спит, амулетом блестя. Как легкий пар, Как легкий пар, Летит его душа. И в солнце-шар, И в солнце-шар Вонзается, косами шурша. Четыреста воинов, Четыреста воинов, Мигая, небу грозят. Супруга убитого, Супруга убитого К реке на коленях ползет. Супруга убитого, Супруга убитого Отламывает камня кусок. И прячет убитого, И прячет убитого Под ломаный камень, в песок. Четыреста воинов, Четыреста воинов Четыреста суток молчат. Четыреста суток, Четыреста суток Над мертвым часы не стучат. |
