Было время, астрономы преуспевали. Но с тех пор, как они заговорили о великой точности своих измерений, различающих монетку за сотни миль, мне приходит на ум не пятидесятицентовик, а «чертово колесо». Они ошиблись в своих предсказаниях на четыре секунды.
И 149 опытных наблюдателей от осветительных компаний доложили, что астрономы ошиблись в расстоянии на три четверти мили.
То был день великой проверки.
Если Солнце и планеты составляют систему, которая невероятно удалена от всего прочего в мире, что управляет их движением и почему в механизме не кончается завод? Астрономы уверяют, что планеты продолжают двигаться и вся система не останавливается, потому что космос пуст и там нет «абсолютно» ничего, что препятствовало бы движению тел. См. «Земля и звезды» Эббота. Так писали астрономы в своих книгах. Потом они позабыли, что писали. Потом, когда объяснить потребовалось что-то другое, они рассказали другую историю.
Они объяснили зодиакальное свечение в терминах огромных скоплений материи в космосе. В главах, посвященных метеорам, они толкуют о миллионах тонн метеоритной пыли, ежегодно просыпающихся на эту Землю. Эббот говорит, что космос «абсолютно» пуст. Болл, например, объясняет сокращение орбиты кометы Энке трением с огромным количеством космической материи. Не знаю, удовлетворят ли кого-нибудь, кроме нас самих, наши представления, но сравните их с историями о совершенной пустоте, наполненной материей.
Существует тенденция к упорядоченности. Кристаллы, цветы и крылья бабочек. Люди, пропорционально их цивилизованности, выстраиваются упорядоченно или движутся по орбитам. Всюду, где нет тенденции к беспорядку, есть тенденция к упорядоченности. Вот прекрасный образчик моей персональной мудрости. Нечто всегда таково, кроме случаев, когда оно не таково.
Если не в терминах гравитации, то в терминах этой тенденции к упорядоченности, периодичность небесной механики поддается объяснению. Почему механизм, каким астрономы считают Солнечную систему, не останавливается?
Астрономы говорят: потому, что он не встречает сопротивления сопротивляющейся среды.
Почему не останавливается сердце? По крайней мере, долго не останавливается?
Оно лишь часть и, будучи частью, поддерживается тем, что можно расценивать как целое. Если мы представим так называемую Солнечную систему не как практически изолированное, независимое образование, отделенное от звезд триллионами миль, но как часть того, что можно рассматривать как целостный организм в звездной скорлупе, нам представится, что она продолжает работать как часть живого целого, как продолжает работать сердце меньшего организма.
Почему не кончается завод у системы астрономов, или их систематической доктрины, или почему его хватило так надолго? Потому что это — лишь часть большей организации, которая поддерживает его, питая дотациями, вкладами и разнообразными фондами.
Нам противостоит система антикварных мыслей, озабоченных большей частью немыслимым. Она поддерживается приборами, которым верят, когда они показывают то, что должны показывать. Ядро системы — падение поднимающейся Луны. Ее простейшая задача — сказочная теорема, пригодная для великовозрастных детей, но слишком причудливая для взрослых реалистов. Ее престиж покоится на ее предсказаниях. Мы заметили, что одно из них промахнулось на три четверти мили.
Ньютонизм уже не достаточен. Он слишком многого не может объяснить.
И пришел Эйнштейн.
Если и эйнштейнизм тоже окажется неудовлетворительным, остается место для наших представлений.
Сообщения о затмениях, при которых звезды не смещались согласно теории Эйнштейна, см. указатель «Nature» (вып. 104 и 105). Смещение линий спектра — см. отчеты астрономов, которые с ним не согласны. Сдвиг перигелия орбиты Меркурия Эйнштейн вычислял, не зная, к чему относятся его вычисления. Никому не известно, каков ее эксцентриситет. См. отчеты о прохождении Меркурия. Ни ньютонианцы, ни эйнштейнианцы не дали верных предсказаний. См. лондонскую «Times» (17 и 25 апреля 1923 года). Здесь сэр Дж. Лармор показывает, что если эйнштейновские предсказания световых явлений при затмениях были достоверны, они опровергают его теорию — что, хотя профессор Эйнштейн был бы великим математиком, будь в нашем существовании возможно, чтобы нечто было чем-то, но относительность настолько против него, что он лишь относительно великий математик и делает в своих расчетах грубые ошибки, ошибочно удваивая некоторые эффекты.
Возможно, все религии, а также все философские и научные системы, подсознательно стремятся к поражению. Если бы они преднамеренно стремились проиграть, они добились бы успеха. Они искали «Абсолют», который мог бы объяснить феноменальное, то есть Абсолют, с которым все связано. Предположим, такого находят и называют его Иеговой, или Гравитацией, или Сохранением Энергии. Профессор Эйнштейн принял абсолютную скорость света за основу для относительности.
Мы не можем развести идею взаимодействия с идеей зависимости, и зависимость чего-либо от Абсолюта означает зависимость Абсолюта от чего-то. Таким образом идея предполагаемого Абсолюта опровергается псевдоидеей Зависимого Абсолюта. Доктрина профессора Эйнштейна основана не на абсолютном открытии, а на вопросах:
Как проще интерпретировать эксперимент Майкельсона — Морли?
Что он не показал движения Земли по орбите, потому что скорость света абсолютна?
Или что он не показал движения Земли по орбите, потому что эта Земля стационарна?
К несчастью для собственных представлений, я вынужден предложить третий вариант:
Кому, кроме тех, кто искал подтверждения теории, удалось показать, что свет вообще имеет скорость?
Профессор Эйнштейн — жирондист научной революции. Он восстал против классической механики: но его метод и его заблуждения так же дряхлы, как его противник Но мне представляется, что он исполняет полезную функцию. Как ни вялы его удары, но он своими конвульсиями продемонстрировал зыбкость того, что почиталось в Науке за высшее.
Мне представляется, что распад феноменов есть следствие внутреннего беспорядка в той же мере, как и результат вмешательства извне, и что тучи астрономов, переметнувшихся к Эйнштейну, который ловко обрабатывает пустоту, — это симптом общей неудовлетворенности, возможно, предшествующей революции — или, если революция начинается в обсерваториях, что сами астрономы опубликуют вскоре множество противоречащих теории наблюдений, сильно приблизив к нам и Солнце, и звезды. Я еще отмечу наблюдения астрономов, какие ни за что не опубликовал бы ни один астроном прошлого. Кажется, их публикуют неохотно и пытаются снабдить стандартными объяснениями — но все же их публикуют.
Я использую вырезку из «Los Angeles Evening Herald» (28 апреля 1930 года), присланную мне мистером Л. Э. Стейном из Лос-Анджелеса. Это описание солнечного затмения. Описывая солнечное затмение 28 апреля 1930 года, доктор X. Б. Джеффер, штатный астроном Ликской обсерватории, говорит: «Мы ожидали тени шириной полмили, а она оказалась почти пять миль в ширину». Он говорит: «Можно предположить, что ширина тени объясняется ошибкой в расчетах, так как Луна оказалась ближе к Земле, чем предсказывала теория. Но я уверен, что эта широкая тень вызвана не чем иным, как рефракцией».
Между половиной и пятью милями большая разница. Если пророки из Ликской обсерватории не учли влияния рефракции, то и прочие их, так сказать, знания могут оказаться некомпетентностью. Такая разница может означать, что Луна расположена не более чем в дне пути от этой Земли.
В «Земле и звездах» Эббот говорит о методах спектроскопии, посредством которых была открыта новая звезда в Персее (22 февраля 1901 года), расположенная в 300 световых годах от этой Земли. Новость попала в газеты. Новая звезда возникла около 1600 года, но ее свет не был вреден на Земле до 22 февраля 1901 года. И астрономы смогли это узнать — что в такие давние времена, когда королева Елизавета занималась тем, чем она тогда занималась, — может быть, не так уж нескромно было бы поинтересоваться, чем именно она тогда занималась, — но астрономы говорят нам, что когда королева Елизавета занималась тем, чем она занималась, небеса занимались изготовлением новой звезды. И что я в сравнении с ними? И что мои бедные сказочки про капель метилового спирта с потолка, про «таинственных незнакомцев» и тела на железнодорожном полотне, в сравнении с сагой о новой звезде и королеве Елизавете?
