У св. Трофима скоро появился помощник и последователь. Однако до сих пор не установлено, кем был св. Трофим. Согласно церковному преданию, он — тот самый ученик апостола Павла, который упоминается в 2 Тим. 4,20: «Ераст остался в Коринфе; Трофима же я оставил больного в Милите».

Это кажется маловероятным, если учесть тот факт, что св. Трофим уже находился в Арле как минимум на десять лет раньше до событий, описанных в указанном послании Тимофею. Кроме того, св. Трофима явно не было в числе прибывших вместе со Святым семейством из Палестины, хотя он действительно был весьма близок и, возможно, имел некие родственные связи с двумя Мариями, мощи которых покоятся в крипте храма. Исследователи не раз подчеркивали его связи с Марией, возможно — Пресвятой Девой Марией и, что более вероятно, — Марией Магдалиной. Есть сведения, что св. Трофим провел несколько лет в молитвенном уединении в своей маленькой келье, находившейся неподалеку от Арля, за пределами Алишампс, а затем, в год своей кончины или исчезновения, по всей видимости — в 52 г. н. э., даровал кладбищу особое благословение. Согласно древней легенде, на этой церемонии присутствовал Сам Христос, оставивший отпечаток колена на крышке одного из саркофагов.

В 314 г. в Арль прибыл сам император Константин, чтобы принести присягу у этой святыни перед тем, как заявить на церковном соборе, что Христос является его личным покровителем. В честь этой реликвии Константин заложил в Арле небольшую капеллу Сен-Оноре. Понятно, что подобные акции императора принесли некрополю широкую известность, и благодаря этому Алишампс превратился в столь престижное место погребения знатных особ, что их тела свозили сюда со всей Европы. В хронике XII в., принадлежащей перу псевдо-Турпина, говорится о том, что останки пэров Карла Великого, Роланда и других славных героев с большими трудностями доставлялись в Алишампс, чтобы быть захороненными здесь.

Таким образом, Арль служил своего рода хронологической точкой отсчета истории христианства в этом регионе. В своей книге «Тайна соборов» Фулканелли прямо отсылает нас в Арль, на Алишампс, и, в частности, — в церковь Сен Трофим, сообщая ряд сенсационных деталей. В числе их он называет выложенный из роз анк на крышке саркофага в капелле Сен-Оноре на кладбище, а также советует обратить особое внимание на тимпан над главным порталом собора Сен-Трофим (ил. 6.7).

Этот собор, возведенный в середине V в. Сен-Клером и первоначально освященный в честь святого Стефана, был перестроен в XI в., а его главный портал был завершен лишь век спустя, незадолго до того, как Фридрих I Барбаросса в 1178 г. короновался в Арле. После переосвящения собора в честь Сен-Трофима и перенесения в него в 1152 г. с кладбища Алишампс реликвий этого чудесного события собор утратил главный вещественный знак, подтверждавший его священный и чудотворный статус. По-видимому, исчез артефакт, считавшийся Святым Граалем, — крышка саркофага с отпечатком колена Спасителя. Этот исчезнувший камень служил «знанием о Живом Христе» для тех, кто видел его, и «залогом уверенности в воскресении и жизни вечной» для тех блаженных усопших, которые покоились с миром на этом кладбище. По крайней мере, эта реликвия, согласно «Золотым легендам», возникшим в том же XIII в., могла послужить прообразом позднейших легенд о Святом Граале.

Учитывая тот факт, что хотя Кретьен де Труа практически исчерпал весь круг тем, окружавших знаменитые легенды об Артуре, или Британской темы, как их обычно называли в Средние века, в ранних произведениях поэта, созданных до 1180 г., нет никаких намеков, что ему был известен сюжет, хотя бы отдаленно напоминавший Святой Грааль. Однако затем, как можно предполагать, Филипп Фландрский передал ему некий старинный манускрипт «на бретонском языке» и попросил изложить материал в форме эпической поэмы, какой и стал «Персеваль, или История о Граале».

Но откуда же раздобыл эту историю сам Филипп Фландрский? Кретьен не распространяется на сей счет, и хотя по этому вопросу могло существовать немало источников, они нам неизвестны. Однако Вольфрам фон Эшенбах, автор «Парцифаля», самой полной версии истории, всего лишь начало которой написал Кретьен, сообщает, что он узнал эту историю от другого источника — Кийо, или Гюйо, Прованского.

Это — весьма важный ключ, поскольку речь идет о Гюйо Прованском, известном поэте-трубадуре. Дело в том, что существовало только одно событие и место, где молодой дворянин Вольфрам, вскоре сделавшийся рыцарем, мог встретиться с Гюйо Прованским. Это, разумеется, была коронация Фридриха I Барбароссы в качестве короля, состоявшаяся в Арле в 1178 г. Таким образом, получается, что Гюйо Прованский принадлежал к кругу сеньоров ле Во, таинственного клана, обитавшего в Альпиллях, к северу от Арля, которые провозгласили себя потомками Валтасара[128] — одного из трех волхвов, приходивших поклониться новорожденному Христу. Мы не вполне уверены, что Вольфрам мог побывать там, но в принципе это не исключено, поскольку в текстах его поэм упоминается о том, что он в юные годы поступил на службу к Фридриху I Барбароссе.

Однако мы можем быть вполне уверены, что Филипп Фландрский и его родственница, Мария Шампанская, входили в круг избранных аристократов, поскольку их имена упоминаются в ряде источников. Вполне возможно, что среди них был и Кретьен де Труа, поскольку именно в эти годы он находился при дворе графа Фландрии. Таким образом, именно в Арле пересекаются пути всех тех, кто в той или иной степени был причастен к созданию и распространению идей, которые впоследствии превратились в легенды о Граале. И, что самое любопытное, именно в Арле мы находим особый культ почитания священного камня, обладавшего чудесными свойствами.

Видимо, это нечто большее, чем простое совпадение, ибо в этом были явно замешаны политические интересы. По условиям Вьеннского (Вьенн — другой древний имперский город в верховьях Роны) договора от 1177 г. Фридрих обязывался признать верховный авторитет папы Александра III, что положило конец попыткам Фридриха возродить мощную империю на Западе. Акт принятия короны древней имперской провинции Арля, воскрешающей в памяти имя Константина Великого, для Фридриха Барбароссы, и без того уже имевшего титул императора Священной Римской империи, был своего рода символическим жестом, который следовало рассматривать как восстановление контактов между двумя военными орденами, а через них — с еще более древней и, возможно, легитимной ветвью христианства. Коронация Фридриха Барбароссы, состоявшаяся весной 1178 г. во вновь возведенном соборе Сен-Трофим, послужила своего рода сигналом об изменении политической ориентации, той самой, в рамках которой спустя десять лет Фридрих принял участие в Третьем Крестовом походе и погиб в глуши, в Армении.

За этими политическими махинациями просматриваются пружины, управляли которыми те же рыцари Храма (тамплиеры). Прованс с самого начала существования ордена был одним из главных центров влияния и богатства тамплиеров. К концу XIII в. в руках тамплиеров в Провансе находилось по меньшей мере 29 крупных владений и более тысячи мелких, таких, как фермы и мелкие поместья. В годы накануне Третьего Крестового похода более половины всех богатств тамплиеров поступало из Прованса. Приоратство в Арле было старейшим в Европе; его подарил тамплиерам в 1130 г. Яков I Арагонский.

Кроме тамплиеров, Прованс был вотчиной и другого крупного военного ордена — рыцарей св. Иоанна Госпитальера, известных также под именем госпитальеров или иоаннитов, подобно тому как тамплиеры получили свое название от Храма. Орден рыцарей-госпитальеров, основанный согласно специально папской булле в 1113 г., за пятнадцать лет до тамплиеров, был детищем простого рыцаря по имени Жерар, фамилия и место рождения которого так и остались неизвестными. Как впоследствии тамплиеры, госпитальеры считали своим небесным покровителем св. Иоанна. Не вполне ясно, какого именно Иоанна имели в виду основатели ордена, но скорее всего это св. Иоанн Креститель. В уставе ордена, составленном в 1130 г. Раймондом Прованским, вообще ни слова не сказано о военной роли ордена. Со временем, однако, ситуация изменилась, и госпитальеры на поле боя как минимум не уступали тамплиерам — своим непримиримым соперникам в политических интригах — в битвах с сарацинами в последние дни Иерусалимского королевства.