Лекция Весткотта служит безусловным доказательством того, что традиция розенкрейцеров была непрерывной и их понятия передавались из века в век. Это впечатляет само по себе, но незыблемость смысла, который вкладывается в эти понятия, поражает еще больше. Мы видим, что даже для тех групп, которые утратили непосредственную связь с алхимической составляющей таинственной традиции, характерна удивительная стабильность истолкования символов. И прежде всего это характерно для так называемых масонов.

Масонство зародилось в Англии в 1717 г., когда в лондонской «Яблоневой Таверне» публично заявили о себе четыре ложи. Нечто вроде этих «лож» уже многие века существовало внутри гильдий ремесленников. Однако эти «вольные каменщики», будучи представителями среднего сословия, отличались от своих собратьев тем, что не работали каменщиками, составляя тайное общество, получившее общественную огласку. Своим покровителем они объявили св. Иоанна, в день памяти которого, то есть 24 июня 1717 г., были основаны первые масонские организации. В течение следующих двадцати лет по всей Великобритании публично открылись ложи.

Масонское движение перекинулось на европейский континент и достигло столь отдаленных стран, как Россия. Толчок для дальнейшего развития оно получило 21 марта 1737 г., когда в Великой Ложе Парижа сэр Эндрю Майкл Рамсей произнес свою торжественную речь. По его мнению, нельзя толковать буквально тот факт, что масоны обязаны своим происхождением средневековым гильдиям строителей готических соборов, ибо подлинными предшественниками масонов являются рыцари и аристократы из числа крестоносцев. В действительности они не были строителями, однако они были теми, кто дал обет восстановить Храм в Иерусалиме. Эти «тамплиеры-храмовники» установили в Иерусалиме тесный контакт с рыцарями-иоаннитами. Шевалье Рамсей также заявляет, что орден возник на основе мистерий в честь Исиды, Цереры и Дианы, что кажется особенно интересным в контексте рассуждений Фулканелли об Исиде и о Черных Мадоннах готических соборов.

Как мы поймем из следующих глав, хотя шевалье Рамсею и пришлось переодеться в торжественные одежды доминиканцев и опереться на авторитет таинственных магистров, его речь в целом отражает подлинную историческую традицию. Самозванцы, любившие поговорить о своей причастности к розенкрейцерам, внедрили в сознание людей мысль о существовании неких сокровенных мудрецов, а таинственные алхимики XVII в. внушили доверие к подобным идеям, и только масоны впервые окружили их ореолом возвышенной веры.

Эта идея проникла к масонам вместе со Строгим Уставом барона фон Хунда унд Альтен-Гроткау, который однажды встретил таинственного великого магистра и получил приказ ждать дальнейших распоряжений. Он прождал всю жизнь, но, поскольку неизвестный великий магистр был в действительности претендентом на английский престол — принцем Чарльзом Эдвардом Стюартом, искалеченным в битве при Куллоден Муэ, нам становится ясно, что его надежды рухнули и дальнейшие инструкции были не нужны. Однако этот Строгий Устав, с его идеей о «неизвестном магистре», продолжал существовать и оказывать влияние на западный оккультизм, нашедший свое дальнейшее воплощение в теософии и в ордене Золотой Денницы.

Масонские традиции, несомненно, частично заимствованы у тамплиеров, о чем ясно свидетельствует и речь доблестного шевалье. Однако к середине XVIII в. масонство утратило непосредственную связь с многообразными компонентами собственной традиции и превратилось в социально-политическую организацию с характерной для нее символикой храма и метафорическим языком строителей, возводящих этот храм как сокровищницу, в которой будет храниться зародыш будущего алхимического мема. Однако из-за недостатка знатоков алхимии среди масонов их организации изначально не обладали достаточно мощным импульсом, позволяющим пробудить этот мем от сна.

В XIX — в начале XX в. тайна вновь вышла из укрытия и заявила о себе как о высокоразвитом учении, способном сделать мир и прошлое более понятными для нас. В постхристианском обществе христианство утратило свою привлекательность и власть, и его место занял род примитивного анимизма[21] — спонтанные и паранормальные проявления психики: трансы, видения, разговор на неизвестных языках. В результате начался приток верующих в христианские секты — такова первая крайность, или увлечение спиритуализмом, общением с духами и мертвыми — крайность вторая. В конце XIX в. теософы пришли к убеждению, что великие посвященные должны находиться на романтическом Востоке, прежде всего — в Египте, но, может быть, — и в Индии.

Фулканелли постарался направить сложившуюся тенденцию в иное русло. Одна из главных задач, которую он преследовал, работая над «Тайной соборов», заключалась в том, чтобы сделать доступными те многочисленные тайны, что притаились в подводных течениях собственной западной культурной традиции, чья история должна вновь предстать в своей целостности и полноте.

Соборы Франции, особенно Нотр-Дам в Париже, свидетельствуют о том, что эта традиция не погибла и благополучно дожила до XII в., когда строились соборы. Фулканелли делает шаг вперед и доказывает, что соборы свидетельствуют о процветании западной эзотерической традиции в Средние века. Эта идея и ее доказательство, предложенное Фулканелли, определяют интересы оккультных кругов Парижа конца 20-х гг.

Фулканелли показал всем, кто только способен это понять и увидеть, что Европа обладает собственной великой и славной эзотерической традицией, ни в чем не уступающей Востоку. Эта традиция проникла в тайны науки о свете и научилась применять ее на практике, а также поняла, как вступать в контакт с живым духом или разумом, живущим внутри материи. В недвусмысленных выражениях Фулканелли доказывает, что тайная традиция старинного «масонства» совершенно аналогична, по сути своей, традиции Востока. В западной культуре сложился иной, отличный от Востока, стиль обрядов инициации и вступления в контакт; однако все его своеобразие заключается лишь в том, что по природе своей он более энергичен и более склонен к научному взгляду на мир.

В 1926 г. тайна приблизилась к черте, за которой ее ждало вечное забвение. Если бы не Фулканелли и не его книга, то знание об истинной природе традиции инициации на Западе, возможно, было бы полностью утрачено и, видимо, ни в чьем сознании более не воскресло никогда. Сущность мема, впрочем, могла бы, подобно спорам, уцелеть в раковинах академических кабинетов или в сознании изолированных от мира алхимиков, дожидаясь благоприятного момента, чтобы вновь прорасти, но жизнь покинула бы этот мем. «Тайна соборов» во многом похожа на послание в бутылке, написанное последним посвященным и выброшенное им в надежде, что кто-нибудь плывет за ним следом.

Итак, что такое алхимия? Насколько ясно просматривается канал, или «линия передач», идущая от последователей Сына Вдовы к розенкрейцерам и масонам XVIII и XIX вв.? И, наконец, вопрос, возникающий следом: «Что было передано по этому каналу?»

Отрывок «Пророчица Исида» во многом служит отправной точкой становления алхимии в современном значении этого слова. Именно в этом тексте впервые мистика соединяется со своего рода лабораторными экспериментами. Хотя, как это видно из текста, Исида в первую очередь передает информацию, касающуюся философского миропонимания, и лишь затем проводит физический эксперимент, в котором, видимо, участвует Гор. Она стремится продемонстрировать законы и показать свою власть над процессом трансмутации. Должно быть, это и есть алхимический метод: откровение, проявление законов, трансмутация. Этот текст — ключ, из которого бьет откровение, но откуда изливается сама информация?

В этом отрывке Исида получает знание от ангела, находящегося на вершине иерархии, при этом предполагается, что знание получено от высшей реальности как минимум планетарного уровня. Ангел высшего ранга Амнаэль, посвятивший Исиду в тайны, обладает атрибутами Нута, Хонсу (ил. 2.8) и остается совершенно неизвестным иудейской ангелологии. Сходство с именами таких ангелов, как Венус, Ханаэль или Амнаэль, едва угадывается, и эта линия ассоциаций быстро заводит нас в тупик. К тому же если Исида — утренняя звезда, то не может ли она выведать тайну у самой себя? Все это кажется маловероятным.