Следующая значительная работа, в которой есть довольно глубокие замечания по поводу Фулканелли, еще глубже страдает обскурантизмом. «Убежище от Апокалипсиса», книга Элизабет Ван Бурен, начинается с описания Андайского Креста, вслед за чем излагаются комментарии Фулканелли к его символике. Писательница цитирует предупреждение Фулканелли, адресованное Канселье, а затем ни с того ни с сего заявляет, что Фулканелли некоторым поведал следующее: место, способное защитить от Апокалипсиса, — это замок Ренн-ле-Шато в городе Од на юге Франции. Из этой тонкой тростинки Ван Бурен возводит многосложный массив собственной гипотезы, в которую встроены и родословная Иисуса Христа, и подземные каналы, и ландшафтные соответствия знакам зодиака, — все это якобы указывает на Ренн-ле-Шато как на «единственно безопасное место», указанное самим Фулканелли.

Это предпринятое Бейджентом, Линкольном и Ли отступление от темы в мир Святого Грааля и Святой Крови Господней выглядело довольно странно. Следующая книга, в которой автор останавливается на проблемах, связанных с Фулканелли, кажется менее причудливой, хотя и в ней обсуждаются некоторые странные вопросы. Речь идет о книге Андре Ванден Брока «Аль-Хеми: Алхимические, оккультные, политические и частные аспекты мемуаров Р.А. Шваллера де Любица», в которой доказывается, что Шваллер, эзотерик, египтолог и автор монументальной монографии «Храм человека», был тесно связан с группой Фулканелли. Ванден Брок рьяно доказывает, что Шваллер де Любиц и был настоящим Фулканелли или, по крайней мере, автором «Тайны соборов» и что Шампань выкрал у него рукопись.

Тут все исследователи могут дружно воскликнуть, выражая свои эмоции словами бедной Алисы: «все чудаковатее и чудаковатее». Мы, видимо, как и сама Алиса, где-то переступили границу зазеркалья.

От устья Нивы в окрестностях Байонна до Бидасского пролива протянулось на юго-западе Франции побережье, известное как Кот д’Аржан (Серебряный берег) — в противоположность Кот д’Азур (Лазурному берегу) Французской Ривьеры. Хотя ничто не может сравниться со славой Ривьеры, местом отдыха королей всегда был Кот д’Аржан. Людовик XIV, «король-солнце», провел свой медовый месяц на Сен-Жан-де-Лу, в то время как Биарриц, расположенный выше по берегу, был излюбленным местом отдыха королевы Виктории. В XIX и XX вв. все королевские особы, от Евгении и Наполеона III до королевы Виктории, принца Альберта и принца Уэльского, провели здесь хотя бы один сезон.

Герберта Джорджа Уэллса вполне устраивал маленький рыбацкий городок, хорошо известный отличной ловлей тунцов — Сен-Жан-де-Лу, прославившийся как место отдыха интеллектуалов. Нетрудно представить себе, как безукоризненно элегантный Уэллс, с отвисшими, как у моржа, усами, устраивается поудобнее на белоснежном пляже, тянущемся вдаль узкой полосой. Сети для ловли тунца сняли с багров и вытащили на берег для просушки на солнце, а вдали виднеются лодки, раскинувшие траловые сети. Уэллс тем временем диктует небольшой когорте своих помощников «Заметки об истории». Уэллс, Олдос Леонард Хаксли и изысканное общество молодых лондонцев открыли Сен-Жан-де-Лу в 1920 г., а к 1923 г. здесь уже высились роскошные виллы, цепь которых тянулась вниз, вдоль побережья, до нового Андайского пляжа (см. ил. 1.6).

Через несколько лет после того, как Людовик XIV провел в этих местах свой медовый месяц, то есть около 1680 г. — плюс-минус десять лет, — на приходском кладбище Андайской церкви Сен-Винсент появился таинственный надгробный памятник Мы ничего о нем не знаем: ни точной даты, когда он был поставлен, ни события или человека, чью память он должен был увековечить, ни даже места, где он изначально стоял. О Циклическом Кресте, как назвал его Фулканелли, мы знаем лишь то, что его сдвинули с первоначального места на кладбище и поместили в юго-западной части церковного двора, где он пребывает до сих пор, в 1842 г., когда церковь подверглась реставрации. Потребовалось немало труда, чтобы разговорить церковного сторожа, но терпение принесло свои плоды: оказалось, что крест был воздвигнут в честь здешней семьи д’Аббади, на средства которой реставрировалась церковь.

Эта крупица информации, которая с таким трудом была отвоевана у тайны, подтолкнула нас к тому, чтобы поинтересоваться наконец судьбой одной весьма весомой исторической фигуры, связанной многими нитями с бесконечными проблемами, опутывающими Андайский Крест. Семья д’Аббади, родом с Пиренеев из Беарнской области, что к востоку от Андайского Креста, принадлежала до Французской революции к одному из самых знатных родов. Одна из ветвей этого семейства обосновалась в Дублине и разбогатела на транспортных перевозках по морю. Старший сын, Антуан, родившийся в 1810 г., впоследствии вернулся в Андай в земли басков, но лишь после того, как он смог восстановить прежнее привилегированное положение своей семьи в обществе и нажиться в результате грабительской политики, проводимой французским правительством в Эфиопии. В 1842 г. он купил земли, вклинивающиеся подобно стреле между городком Андай и Сен-Жан-де-Лy, а также оплатил работы по реставрации церкви Сен-Винсент, передвинул крест на новое место или даже восстановил его из обломков.

В 1860 г., после многократных плаваний в Египет и Эфиопию, в том числе и затем, чтобы отыскать истоки Нила, Антуан д’Аббади вернулся в Андай и пригласил выдающихся архитекторов своего времени для строительства уменьшенной копии готического замка. Эжен Эммануэль Виолле-ле-Дюк, архитектор, реставрировавший задний фасад Нотр-Дам в Париже, и многие другие специалисты в области готической архитектуры внесли неоценимый вклад в разработку эскизов и проектных чертежей Шато д’Аббади. В 1870–1880 гг. Антуан был президентом Французской Академии наук, а также другом и сподвижником Фердинанда-Мари де Лессепса в его стремлении построить Суэцкий канал. Он променял шато в Андае на академию и тут принялся за работу: например, учредил обсерваторию, предназначенную для составления каталога звезд. Этот каталог в наши дни насчитывает более 500 000 звезд.

Племянник Антуана Мишель д’Аббади и кузен Анри д’Аббади д’Арраст привили к древу семейной традиции ростки интереса к новым сферам деятельности. Мишель стал меценатом, покровителем художников и другом первого поколения сюрреалистов, в число которых входили Дюшан и Макс Эрнст. Мишель был не просто современником, но скорее даже закадычным другом Пьера де Лессепс — сына Фердинанда-Мари де Лессепса, строителя Суэцкого канала. А Пьер Лессепс, в свою очередь, состоял в дружбе с Шампанем и упоминался как друг Фулканелли. Друзья Анри были по преимуществу кинозвезды и деятели литературы. В Беарне, в замке, что к востоку от Андая, останавливались и Чарли Чаплин, и Эрнест Хемингуэй, который упоминает Андай в романе «И восходит солнце», опубликованном в 1926 г., т. е. одновременно с «Тайной соборов».

Итак, что же нам удалось выяснить о самом Кресте? Дело в том, что семья, воздвигшая его, оказалась многими нитями, хотя и не напрямую, связанной с людьми, имеющими самое непосредственное отношение к тайне Фулканелли. Поможет ли нам это знание ответить на вопрос, почему главу, посвященную Ан-дайскому Кресту, так долго держали в секрете? Если бы она была явлена в 1920-е годы, то не была бы она воспринята как прямое указание на «братство», стоящее за мистификацией, носящей имя Фулканелли? Кроме того, не похож ли замок из фантастического путешествия Канселье в Пиренеи на замок из Сен-Этьен-де-Баджиорри, который странным образом связан с такими важными деятелями прошлого, как Гастон де Фуэ и даже Никола Фламель? Могла ли тайная мудрость, породившая феномен Андайского Креста, а следовательно, и самого Фулканелли, одновременно утаиваться от посторонних, а для имеющих глаза, чтобы видеть, — раскрываться посредством тайных намеков и уверток?