Через несколько дней немцы широко объявили о предстоящем торжестве по случаю ликвидации большого Рижского гетто. В этом празднике приняли участие все ”любители”, находившиеся в Риге и окрестностях. К району Московского Форштадта стекались немецкие солдаты всех родов оружия; немцы, одетые в гражданское платье, полицейские и жандармы, подонки рижских уголовников, фашистская мразь из латышских националистов. Долго длился разгул: маленьких детей подбрасывали в воздух; раздетых догола девушек заставляли играть в волейбол, проигравшую команду расстреливали, и затем игра возобновлялась в новом составе. Всем этим праздником руководил унтерштурмфюрер Егер, который был широко известен тем, что у него самый большой стаж пребывания в фашистской партии, — он участвовал с Гитлером в подготовке Мюнхенского путча.

После празднества в гетто осталось всего 3800 человек, из них 300 женщин и несколько десятков детей. Но через день Рижское гетто стало вновь наполняться — прибыл первый эшелон из Германии.

Трудно объяснить, почему именно Ригу избрали местом для убийства нескольких сотен тысяч немецких евреев. Адъютант коменданта унтерштурмфюрер Миге однажды, сильно выпив, разоткровенничался и по-своему объяснил, почему евреев из Германии везли в Латвию: немцы боялись убивать у себя дома, так как это не могло бы пройти незамеченным, каждый палач стал бы хорошо известен широкому кругу людей.

Германских евреев привозили в Ригу под видом переселения на новое местожительство. Немцы так обставили вывоз евреев на истребление, что несчастные жертвы до последней минуты не знали, какая участь их ожидает. Всем объяснили, что переезд совершается в целях германской колонизации на Востоке, что Германия по-прежнему считает германских евреев своими гражданами, но находит наиболее целесообразным поселить их в Остланде. Рекомендовалось захватить все вещи, которые пригодятся на новом месте. На трупе одного из убитых в Рижском гетто найдено следующее предписание об эвакуации из Берлина:

”Берлин №4, 11 января 1942 года.

Г-ну Альберту Израилю Унгеру с супругой.

Ваш выезд намечен по распоряжению властей на 19 января 1942 года. Это распоряжение касается Вас, Вашей жены и всех неженатых и незамужних членов семьи, включенных в имущественную декларацию.

17 января 1942 года в полдень Ваше помещение будет опечатано чиновником. Вы должны ввиду этого подготовить к указанному полудню Ваш крупный багаж и ручной багаж. Ключи от квартиры и комнат Вам надлежит вручить чиновнику. Вы должны направиться с чиновником в полицейский участок, в районе которого расположена Ваша квартира, захватив с собой как крупный, так и ручной багаж. Крупный багаж Вам надлежит сдать в полицейский участок, отсюда он будет доставлен нашим багажным отделением на грузовой машине на сборный пункт — ул. Ловетцова, 7/8.

Вслед за транспортировкой большого багажа в полицейский участок Вам надлежит с ручным багажом направиться на сборный пункт, в синагогу по ул. Ловетцова (вход с ул. Ягова). Туда Вы можете проехать обычным средством сообщения.

Ваше содержание на сборном пункте и во время проезда по ж.д. мы берем на себя. Не мешает все же захватить с собою в ручном багаже имеющееся в Вашем домашнем обиходе продовольствие, особенно ужин.

Как на сборном пункте, так и в пути имеется врачебное и продовольственное обслуживание”.

В приложении имеется памятка с необходимыми указаниями:

”Следует придерживаться самым тщательным образом этих указаний и провести подготовку к пути спокойно и обдуманно”.

...Эшелон подходил к перрону рижского вокзала. Его встречал оберштурмфюрер Краузе или кто-нибудь из высоких чиновников генерал-комиссариата. Немец вежливо улыбался и в самых изысканных выражениях поздравлял старшину эшелона с благополучным прибытием к новому местожительству. После взаимного обмена любезностями немец извиняющимся тоном сообщал, что по непредвиденным заранее обстоятельствам вышло небольшое недоразумение с транспортом, — автобусы пришли в неполном составе. Поэтому он просит старосту отделить мужчин и наиболее здоровых женщин, которым предстоит пройти пешком 3-4 километра; старики, дети и остальные женщины проделают этот путь в автобусах. Посадка в автобусы проходила в высшей степени организованно. Полицейские и жандармы с любезными улыбками и шутками помогали женщинам и старикам усаживаться в машины, детей приподымали и вручали их матерям.

Мужчины шли пешком на Московский Форштадт, в освободившиеся квартиры рижских евреев; женщин, стариков и детей увозили в Бикерниекский лес. И там с поразительной быстротой менялось обращение. Открывались дверцы автобусов, цепи полицейских и жандармов стояли так же, как и на вокзале. Но здесь они не улыбались и не старались казаться галантными. Всех подвернувшихся под руку они били прикладами, кое-кого тут же расстреливали. Следовал приказ раздеться, сложить одежду и идти к обрыву, где были уже заранее вырыты огромные ямы...

Иные эшелоны целиком увозились в Бикермиекский лес, из других отбирались наиболее работоспособные. Вскоре большое гетто снова было заселено евреями — из Берлина, Кельна, Дюссельдорфа, Праги, Вены и других городов Европы.

Гетто в Риге после приезда немецких евреев просуществовало целый год. Оно состояло из двух частей — большого и малого. В большом жили германские евреи, в малом — рижские. Между обеими частями был сооружен забор из колючей проволоки. Начальником всего гетто являлся комендант оберштурмфюрер Краузе, который имел право лично судить и расстреливать, а общее руководство истреблением евреев принадлежало командующему латвийской полицией штандартенфюреру Ланге, имевшему в Германии официальное звание ”доктора антисемитизма”.

Среди других ограничений и запрещений, существовавших в гетто, был запрет рожать детей. Когда Краузе узнал, что приехавшая из Германии Клара Кауфман должна скоро родить, он приказал перевести ее в больницу. Через час после родов к больнице было согнано несколько сот человек. На балконе стоял Краузе в полной парадной форме и знаком дал полицейским приказ начать действовать. Вахмистр Кабнелло вынес ребенка и, высоко подняв его над головой, показал его всем собравшимся. Затем, держа ребенка за ножки, он размахнулся и ударил его головой о ступеньку крыльца. Брызнула кровь. Кабнелло вытер лицо и руки чистым платком, а затем вывел роженицу и ее мужа. Они были расстреляны тут же, возле трупа своего первенца. Так в гетто было ознаменовано рождение первого ребенка.

А за оградой гетто немцы развернули активную деятельность по ”сохранению чистоты расы”. Как ни старались гитлеровцы, но в одном им пришлось пойти на некоторые уступки. Желая привлечь на свою сторону бывших офицеров латвийской армии и крупных чиновников буржуазного правительства Ульманиса, они разрешили этим лицам взять своих жен еврейского происхождения из гетто. Но скоро все они получили повестки явиться в комиссариат на регистрацию. Там их принимал референт по расовым вопросам Фриц Штейнигер. Он долго расспрашивал каждую женщину, интересовался ее родословной, состоянием здоровья и т.п. Каждая посетительница получала предписание явиться в клинику доктора Крастыня и внести деньги за двухнедельное пребывание в ней. Все они были обеспложены. Стериализация была проведена под наблюдением немецких врачей в полном соответствии с ”Нюрнбергским законом”.

Спустя год немцы решили, что гетто портит вид столицы Остланда, и выселили всех евреев в Саласпилсские лагеря. Центром других лагерей был лагерь в Кайзервальде, служивший своеобразным пропускным пунктом. Этого страшного места никто избежать не мог. Во главе лагеря немцы поставили штурмбанфюрера Зауэра, известного в Германии уголовного преступника. Зауэр усовершенствовал обыски. Все прибывающие в Кайзервальд проходили двухдневную ”диету” — их кормили только касторкой для того, чтобы обнаружить проглоченные бриллианты и золотые монеты. Старшинами над еврейскими бараками были поставлены привезенные из Германии ”преступники III степени” — уголовные арестанты, отбывшие половину своего срока в тюрьме и показавшие свою преданность национал-социализму.