Небесное происхождение родословных уак, как и гуака-майас и майяского уок, подкрепляется еще и тем фактом, что по всей Южной Америке слова с корнями, составленными из майяских слов для обозначения «попугая» — уака и уара, являются именами важных звездных животных. У чиригуано, например, местопребывание ауары тунпы, буквально «бога лисиц», находится среди хвостовых звезд западного Скорпиона. У говорящих на кечуа слово ауара означает «тапира» или «большое животное», в то время как у чиригуано Млечный Путь идентифицировался как «путь тапира». У мокови пустыни Гран Чако, принадлежащих к группе языков гуайкуру, слово для обозначения «звезды» — это аваккани (= а-уака-ни). Наконец, у аймара — у которых, как мы видели в случае с лари и лари лари, двойное употребление слова придает смысл «сущности» — уара-уара, родственное корню из ленка для обозначения «попугая», означает «звезду».

Эти лингвистические данные, в свою очередь, перекликаются с приведенным в главе 3 данной книги этноисторическим материалом о местопребывании мертвых в или вблизи Млечного Пути. Кечуанская поговорка «В этот мир мы сосланы из нашего дома в мире наверху» проясняет местоположение отбытых душ. Что касается подлинного местопребывания родословных уак, то Арриага выяснил, что «души мертвых уходят туда, где находятся их уаки», С этими данными мы возвращаем весь круг к исходной точке, к понятию творца-покровителя видов, камака, рассмотренному Саломоном и Уриосте по отношению к рисунку небесной Ламы. Как отмечалось выше, небесная Лама называлась родословной уакой целым рядом айльюс.

Осознание места родословной уаки в более широких рамках технического языка андской мифологии открыло для меня полностью новую и драматическую перспективу на все учение о сотворении уак и пакарин Виракочей. Теперь я увидел, как те идеи закрепились глубоко внутри космологии, которая освещала небеса над Титикакой в период утренней зари земледельческой эры. Здесь мы узнаем, что создание звезд (календаря или порядка времени) и сотворение родословных уак (социального порядка) являлись двумя аспектами одного и того же процесса. Связывая родословные уаки с различными светилами и скоплениями темных облаков неподвижной сферы звезд, творцы андской мифологии блестяще преуспели в воплощении этого нового социального порядка, основанного на единстве — выкованном из целой галактики языков, одежд, обычаев и так далее — различных этнических групп вверх и вниз по Андам.

Именно потому, что каждая айлью происходила от своей звезды, люди каждой айлью будут жить в гармонии со всеми другими, таким же образом, как каждая звезда или созвездие жила в нерушимой гармонии со всеми другими звездами. И именно потому, что каждая звезда или созвездие обладает собственной уникальной идентичностью среди прочих уникальных идентичноетей, различные этнические единицы, происходившие от уникальных уак, поддерживали свои этнические идентичности, участвуя в более широком единстве.

Кроме того, именно потому, что каждая звезда имела уникальное небесное положение, каждая айлью будет иметь уникальное земное местоположение, определенное пакариной, мифологическим местом появления родословных уак в начале земледельческой эпохи. Что задумывалась именно такая аналогия, показывает тот факт, что пакарина означает буквально «место зачатия», предполагающее, что возникновение родословных уак отразило гелиакический восход звезд на утренней заре Века Виракочи.

В учении о пакаринах я обнаружил полное выражение захватывающей дух области космологических понятий, которые преобразовали андскую цивилизацию, когда оба потока Млечного Пути «пришли на землю» около 200 года до н. э. Виракоча сотворил родословные уаки. Он повелел им уйти под «землю». Тогда в определенных местах вверх и вниз по Андам этим уакам, представляющим звезды и созвездия, было велено взойти в местоположениях, названных «местами зачатия».

Все это происходило в то время, когда Млечный Путь впервые начал всходить вместе с солнцем солнцестояния. Как мы уже видели в главе 3, положением различных родословных уак считалось их расположение по «берегам» Млечного Пути. Поэтому в названии земных «сестер-деревень» небесной родины различных родословных уак пакарины коренных народов, по аналогии, моделировали из всего хребта Анд земной дубликат Млечного Пути. Каждая пакарина была, в весьма реальном смысле, своими собственными «звездными воротами». Эти факты, кроме того, выражены в мифе «траекторией» путешествия Виракочи по земному аналогу Млечного Пути — от Титикаки до Манты в Эквадоре — и позже будут копироваться инкскими жрецами в их паломничестве к и от Вильканоты.

Таким образом, составители андской мифологии, в силу чисто творческого гения, выстроили из рисунка небесных связей руководящие принципы всей цивилизации. Социо-религиозные узы покорности, гостеприимства по отношению к странникам и гордости каждого за общину в Век Виракочи, — все это были священные узы, живое воплощение космического порядка. Не имеющий себе равных свет этих идей — предложивший беспрецедентный уровень процветания, социальной гармонии и духовной пищи — объясняет их долговечность в течение последующих столетий. Это действительно религиозное мировоззрение сеяло благоговение, гармонию и мир.

По моему мнению, эти идеи представляют то, что Исбелл упомянул как «неизвестный механизм» мирной андской экономической интеграции, — механизм, удивлявший многих из тех археологов, которые по теоретическим соображениям ожидали найти в археологических данных Уари большое количество доказательств «формирования государства» в годы, предшествующие возникновению войны. Учение о родословных уаках и пакаринах объясняет, почему государства не были ни желательны, ни необходимы до тех пор пока критическое воздействие перенаселенности на землю не поставило эти вопросы. До тех пор, пока это не разразилось, не было никакой надобности в его учреждении. Возможно, в свое время радикальное светское вмешательство Уари было неизбежно. А быть может, и нет. В любом случае мы никогда не узнаем, что могли бы и могли ли вообще предпринять капакас Тиауанако в ответ на экологический и демографический кризис, в который погрузились Анды в конце VI столетия. Такие действия, очевидно, исходили не от звезд. То, что создал Виракоча — плодотворное соединение небес и земли, — воины поместят раздельно.

Именно в русле этой традиции — по которой вся земля принадлежала детям звезд — воины волей-неволей находили средства легитимации своих собственных притязаний на землю. В мире, где не столько писаные законы, сколько мифы, составляли фундамент социального, экономического и религиозного порядка, воины могли мало что предпринять, кроме как выдвинуть свой собственный проект на основе уже существующей космологии. Уари явно не обременяло себя внимательным отношением к чувствам крестьян в процессе утверждения своего светского господства. Воины — пастухи, которые теперь ощущали себя вправе на общее пользование земледельческими богатствами, которое они защищали от Уари, — не могли себе позволить совершить ту же ошибку. Начиная с прав на пахотную землю, принадлежавшую тамошним уроженцам, захват части этих земель пришельцами означал явное нарушение богом установленного распределения. Таким образом, чтобы предъявить претензии на землю, воины должны были найти способ оправдать свои притязания ссылкой на те же самые принципы небесного порядка, выраженные техническим языком мифологии.

По этой причине воины, как и крестьяне, взывали к происхождению от небесного божества. В случае с областью Уарочири этим божеством был Париакака/Марс, обладающий посохом «сын» Виракочи. В случае с инками, согласно мифу Пачакути Ямки (в котором отец Манко Капака назывался властителем войны), Пируа Манко Капак, регент Юпитера на Земле, был тем, кому предназначалось наследовать посох Виракочи. Кроме того, инки не только признают космологические идеи крестьянства в отношении происхождения от небесного тела; они также заимствовали представление о конце пути мертвых на родине родословной уаки: «Когда он [Манко Капак] умер, он был принят на небо, в дом и местопребывание этого бога по имени Пируа [Юпитер]…»