Так что Инка Пачакути заключил с Виракочей сделку. Властитель Преисподней воздерживался от дутья в свою трубу. Однако снова дух парадокса окутал это событие. Виракоча пришел с раковиной. Несомненно, мост на землю усопших был обречен на разрушение… но еще не был разрушен. Оставалось еще какое-нибудь столетие, пять поколений, до заключительного финала. Что же сказал Пачакути видению? Что мог он сказать? Что будет значить все могущество и вся слава Империи, если ей было предначертано погибнуть в мгновение ока? Однако Пачакути остался с гордо поднятой головой. Он принимал пророчество, и он же отвергал его. В конце концов он принял все значение власти старого крестьянского бога как раз тогда, когда объявил о начале Пятого Солнца.
Мой разум был переполнен элементами этого парадокса. Сверху донизу. Война шла повсюду. Было слишком много людей, слишком много этих почитателей уак. Их религия пребывала в кризисе. Они произвели на свет слишком много детей. Они были угрозой самим себе. Их религия была обречена, обречена на земле и в небесах. Однако Пачакути, поняв это, объявил о миссии инков как спасителей андской жизни под знаменем Пятого Солнца.
И однако снова Инки, как никто другой, осознавали признаки неизбежности. Это они сохраняли пророчество в тайне, это они назвали врага мама миркук и выработали свое целостное осмысление пространства, чтобы прицелиться на юго-восток, на этот отвратительный объект. Они наблюдали катастрофический отрыв человека от своих предков устойчивым пристальным взглядом. И они действовали. Они устроили войну, войну, вызванную беспокойным крестьянством, потомками звезд. Пачакути распорядился о реорганизации уак. Уаки, звезды. Звезды все ближе перемещались к катастрофе. Новое
Солнце. Неизбежная утрата. Неукротимая воля. Да, пророчество истинно. Нет, пророчество не истинно.
Когда решение этого парадокса само появится, я мог бы лишь принять его. Инка Пачакути вознамерился изменить ход истории, изменяя направление звезд.
ГЛАВА 10
ТАЙНА
В декабре месяце, называвшемся Капак Инти Рай-ми, [Инки] отмечали праздник могущественного Царя Солнца в виде великого и торжественного празднества, потому что они полагали, что Солнце являлось всемогущим царем неба, планет и звезд… В том месяце они осуществили великие жертвоприношения Солнцу, преподнеся ему огромное количество золотых и серебряных сосудов, которые они захоронили. Они также принесли в жертву пять сотен невинных мальчиков и девочек, которых они закопали живьем…
Фелипе Гуаман Пома Де Айала
I
Нет более очевидного доказательства того, что Инки хранили тайны, чем описание Муруа роковой встречи между Инкой Пачакути и Виракочей над Куско. Если бы эта версия инкского пророчества была простой уступкой раненой гордости, непредусмотрительно придуманной на потеху последующим поколениям, тогда не было бы никакого смысла в его скрытом языке. Это — повесть священников и для священников. Если она также являет собой послание в бутылке, брошенной в течение времени к некоему невообразимому берегу будущего, тогда передача этой повести демонстрирует степень отчаяния ее отправителей. Но на это ничто еще не указывало. Никакому священнику Рима, независимо от того, насколько порядочным он был, нельзя было доверить ее тайный смысл. Такой жест мог бы стать лишь самоубийственным, сырым мясом для собак инквизиции. Однако ввиду того, что повесть была не разбавлена, Муруа мог лишь протолкнуть ее в безопасную гавань у волнорезов истории. В конце концов ничего не должно было быть утеряно.
Секретность была принципом инкского духовенства, принципом, установленным задолго до появления конкистадоров. Гарсиласо, в адрес которого было высказано столько злословий по поводу его «легковерия» в инкское пророчество, записал также и другие предания, включая слова Инки Рокки, пятого преемника Манко Капака: «Он распорядился, чтобы дети простых людей не посвящались в науки, которые должны были быть известны только аристократам, чтобы низшие классы не преисполнялись гордыней и не подвергали опасности сообщество».
Это чувство заново появляется в разные времена и в разных местах. Коперник, например, отстаивал свой аргумент: «Меня нисколько не заботят те, даже церковные доктора, кто повторяет расхожие предубеждения. Математика для математиков… Что касается тех, кто пытается распространять эти доктрины в неверном порядке и без подготовки, то они уподобляются тем людям, которые наливают чистую воду в грязную цистерну». Таким же образом старейшины племен африканского народа догон перед тем, как раскрыть свою странную астрономическую космологию, позволяли Марселю Жриолю и Жиермэну Диетерлену «созревать» в течение шестнадцати лет. Диетерлен писал:
«У групп, среди которых все еще сохраняет силу традиция, это знание, нарочито характеризуемое как скрытое, является тайной лишь вот в каком смысле. Оно в действительности открыто для каждого, кто проявляет желание понять столь долго, сколько в соответствии со своим социальным положением и этическим поведением он считается того достойным. Таким образом, каждый глава семьи, каждый священник, каждый взрослый человек, ответственный за какую-нибудь маленькую толику социальной жизни, может в качестве части социальной группы приобретать это знание при условии, что он обладает терпением и, как говорится в африканской фразе, «приходит посидеть рядом с мудрыми старейшинами» столько времени и в таком настроении, которые потребуются».
У андских народов знамение могло помечать кандидата в шаманы-жрецы. Выживание после удара молнии было хорошим признаком, каким являлось и выживание близнецов-мальчиков после погружения в холодную воду, их неизбежной участи. При отсутствии знамения, другие качества — способность, настойчивость, физическая или моральная отвага — открывали, как у догон, двери к дому старейшин. Тайное хранилось строго, потому что оно было драгоценно, но его сокрытость не доводилась до степени мистики. Сохранение до настоящего времени практического знания астрономии среди андских крестьян делает понятным, что приглашение к дальнейшему познанию предоставлялось свободно. Потому что те же самые звезды и темные облака, по которым крестьяне сверяли время посева, проходят также через их мифы. Если кто-то ощущает там тайну, он волен гоняться за нею и далее. Склад ума, терпение, своего рода умеренное любопытство — таковы были качества кандидата в шаманы-священники.
Неоднократно в парадигматическом конфликте между раздражительным Инкой Пачакути и силами традиции, по-разному представленными Виракочей, Инкой Виракочей, духовенством и традиционализмом женщин, обнаруживаешь неизменную решимость крестьянства направить жесткую непримиримость нового императора в русло более великодушного поведения. Это они, как и сам Пачакути, создали облик андского императора как благодетельного завоевателя. Эта динамика была свойственна и структуре, и историческому развитию империи, и ее ослаблению, продолжавшемуся до конца. Гарсиласо описывает, как Уайна Капака, разгневанного восстанием чачапойас в Эквадоре и замышлявшего кровавую месть, отговаривала процессия женщин во главе со старой женщиной, бывшей одной из жен его отца. Он был так поражен ее мольбой о милосердии, что уполномочил ее управлять реинтеграцией ее народа в состав Империи.
Несмотря на способность андских низших сословий влиять на изменение поведения императора, Пачакути никогда не смог бы предпринять что-либо столь же простое, как «реставрация» Века Виракочи. Такая позиция побудила бы весь класс воинов Анд сплотиться в единую силу, противостоящую инкам, хотя бы потому, что построение мира по старым чертежам не оставляло никакого места для воинов. Инкское намерение «освободить» крестьянство, даже если предположить такой импульс альтруизма, объединило бы и, следовательно, сделало бы неуязвимым класс воинов. Парадоксальным образом, стало быть, продолжение войны было столь же необходимо для успеха инков, сколь и установление мира. Ничего, кроме расширения Империи, не обеспечило бы то динамическое равновесие, которого требовала ситуация. Лавирование между Сциллой и Харибдой этих противоположных сил обременяло Инку Пачакути. Как мы видели из примера Бетансоса, его видением победы был, как он думал сначала, Виракоча. Позже он поймет, что им было Солнце. Его ожидало суровое испытание. Если путь к власти лежит через бога Виракочу, то путь вокруг воинов освещался образом Солнца.
