На астрономическом уровне ассоциация амару с катастрофами[106] или пачакути разъясняется в ряде источников. Как уже показал ирокезский миф, разъединение земли и неба, произошедшее под эгидой змеи, которая сначала совратила деву, а затем, когда она внедрила новый мир земледелия, дала ей семена и утварь для нового образа жизни. В другой момент преобразования андский «дом ложного бога» зашатался потому, что «змея» съела его соединения.
Впечатляет то, что таким же образом, каким в андских мифах и архитектурные, и топографические метафоры используются для описания строения космоса в какой-то определенный момент прецессионного времени, змея появляется как разрушительная сила не только в архитектурном контексте (как указано выше), но также в топографических образах. Документ колониальной эпохи, принадлежавший одному из «искоренителей» архиепископу Лимы, воспроизводит миф о гигантской змее, называвшейся «гуайарерой»:
«Они суть гигантские змеи, которые движутся под землей и имеют обыкновение вызывать обвалы в горах, а когда указанные горы опрокидываются и рушатся, то они говорят, что это гуайарера разрушила их».
Здесь змея, как S-образная кривая сейсмического удара, идентифицируется с тектоническими сдвигами. На астрономическом уровне эта метафора идентифицирует змею с теми силами, которые сносят «горы» (или «дома»), то есть со структурными элементами, определяющими четыре угла «небесной земли», а именно связь гелиакического восхода звезд с определенными солнечными датами, параметрами «мира-века». На астрономическом уровне гигантская змея причиняет смещение пластов на «небесной земле». Поэтому Париакака, как и Манко Капак, устанавливает свое право на правление новым Веком — Веком Воинов — по обладанию осью небесной сферы, унаследованной от его «отца» — Виракочи. Но в то время как Виракоча и Юпитер бросают отвесы, Париакака пронзает[107].
Таким образом, Париакака «делает змею неподвижной», то есть «устанавливает» новую связь звезд и солнечных дат, проявляя тем самым свою способность учреждать и управлять веком. Власть восстановит равновесие. И устанавливая свою власть для создания и поддержания стабильности перед лицом самых дестабилизирующих сил, Париакака еще раз отражает образ воина как защитника земледельческого крестьянства.
Если обладание осью Вселенной и соответствующее ее использование идентифицирует Париакаку как законного планетарного наследника Виракочи, то специфическое применение молнии разъясняет его точную идентичность. В своих атаках на Уальяльо Каруинчо Париакака выпускает опустошительные волны ударов грома и молнии. Эти удары настолько мощны, что они изменяют ландшафт, нивелируя горы. В инкских мифах об основании Куско один из братьев Манко Капака, Айар Качи, как говорили, сравнивал горы посредством громадных камней для пращи. Как уже отмечалось, понятие удара грома и молнии как метательного оружия было всеандским образом, связанным с пастушескими/ воинскими метафорами происхождения по мужской линии. Айар Качи был, однако, так жесток и воинствен, что его братья и сестры были вынуждены обратиться к уловке, побуждая его вернуться в их пещеру происхождения в поисках неких забытых вещей. Там они запирают его в попытке сдержать его ярость.
Это очевидное обращение к обратному движению Марса описывает также сложный политический урок, который, возможно, был усвоен инками в процессе размышления над мифологической летописью Уари и состоял в том, что этос войны надо «сдерживать» — то есть умерять, — если хочешь успешно учредить подлинную империю. Тем не менее братья и сестры сожалеют об утрате своего жестокого брата, который мог бы помочь им во время войны. Тогда Айар Качи вновь появляется и, будучи далеким от стремления к мести, заявляет:
«Не бойтесь… что я пришел только для того, чтобы положить начало известности империи инков… Я останусь в той форме и образе, какие вы увидите недалеко отсюда, на горе… Гуанакаури. А взамен добрых дел, которые вы получите от меня, я прошу, чтобы вы всегда меня обожали как Бога и установили алтари в том месте… Если вы сделаете это, то получите от меня помощь в войне…»
Гора на горизонте Куско, Гуанакаури, где впредь проживал этот брат, была второй из важнейших святынь в Инкской империи, после храма Солнца. Третье место занимал храм Виракочи в Каче. Именно здесь проходило посвящение молодых воинов. Благодаря анонимному хронисту мы знаем, что планетарной идентичностью инкского бога войны была красная планета, Марс, известная как Аукайок, «он с врагами». Что касается Париакаки, который, подобно Айару Качи, сравнивал горы, когда находился в пылу бойцовского гнева, то его имя означает «камень красной киновари»[108].
Так оно было. Яуйос заявляли о своем происхождении от Марса.
Но почему? Что означало это заявление? Почему эта мысль, подобно самому Париакаке, возникла около 850 года н. э.? Ни один крестьянин Уарочири, ни, насколько известно, капакас Тиауанако, ни даже инки, которые просто вели свою родословную от человека (Манко Капака), бывшего любимцем Юпитера, никогда не возносили свои претензии так высоко, как к непосредственно планетарному происхождению. Родословные уаки простых людей были совсем иными по природе творениями Виракочи, представляющими мифологические истоки происхождения системы с двойным родством. Столкнувшись с необходимостью сбалансировать стремление к занятию земель с потребностью не выглядеть нарушителями древних норм социального порядка, как же додумались воины считать полезным указывать на планету, как на свою родословную уаку, когда каждый знал, что родословная уака была… была… чем?
И тут я понял: родословные уаки крестьянства представляли звезды.
Чем дольше я размышлял над этой идеей, тем больше уверенности приобретал в том, что это было правдой. Впервые изумляясь теперь подлинному величию «творения» у Ти-тикаки, я начал также осознавать смысл претензии воинов на планетарное происхождение. Эта идея не просто решила судьбу светского государства Уари. Воспринятая крестьянством, она неизбежно трансформировала духовную традицию Анд.
VI
Онтология — это один из тех грандиозных терминов греческого происхождения, о которых вспоминаешь только в критических случаях. Определяемая как «раздел метафизики, который изучает природу существования или бытия как таковых», она не принадлежит к тем понятиям, которые легко приходят на ум жителям Запада. Вежливо спрашивая «Кто он?», ожидаешь ответ вроде «О, он — дистрибьютор крупнейшей фармацевтической фирмы», который позволяет обходить острейшие онтологические проблемы. В английском языке столь жесткое понимание функциональности, что ему трудно выражать «суть-измерение» опыта.
Как было кратко (и функционально) описано в главе 2, понятие родословных уак поддерживало принципы мирного единства-в-многообразии между различными племенами нагорья на основании происхождения каждого племени от общего класса объектов, созданных Виракочей. Аналогичным образом учение о пакарине, или месте «начала», откуда появилась родословная уака каждого племени, устанавливало право каждой этнической группы на ее племенные земли. Наконец, поскольку уаки были не людьми, а особыми субъектами неопределенного пола, то они обеспечивали этиологическую основу происхождения системы с двойным родством, сыгравшей столь важную роль в формировании андских земледельческих общин.
Теперь я заново перечитал описание Молины сотворения у Титикаки:
«Творец начал создавать людей и нации, которые живут в той области [Титикаки], делая каждую нацию из плоти и окрашивая одежды, которые каждая должна была носить… и каждой нации был дан свой язык, на котором она должна была говорить, и песни, чтобы петь, и продовольственные культуры, которые она должна была сеять. Когда Творец закончил окрашивать и творить указанные нации и людей из плоти, он вселил жизнь и душу в каждого, как в мужчин, так и в женщин, и повелел, чтобы они прошли под землей. С тех пор каждая нация появилась в тех местах, куда он повелел им идти. Они говорят, что одни вышли из пещер, другие — из холмов, третьи — из источников, четвертые из стволов деревьев… и они говорят, что первые родившиеся из тех мест превратились там в камни, другие говорят, что первые из их рода превратились в соколов, кондоров и других животных и птиц. Стало быть, уаки, которые они используют и которым поклоняются, существуют в различных формах».
