Если говорить о численности армии ДРА, то на 1986 г. она насчитывала по факту 141,5 тыс. человек (60% штата). Однако в нее входил ряд структур, которые в новом Афганистане относятся к МВД или отсутствуют вообще (пограничная охрана, войска территориальной и гражданской обороны). Численность собственно сухопутных войск составляла 101,6 тыс. (60% штата)[290]. Таким образом, по численности армия ДРА уступала современной AHA (тем более после окончания ее реформирования). Однако стоит учитывать, что тогда и население Афганистана было почти вдвое меньше.
Как и сейчас, вооруженные силы коммунистического Афганистана испытывали проблемы с комплектованием, причем даже более значительные, чем AHA. Так, через военкоматы удавалось призывать лишь 20% солдат срочной службы, а 80% попадали в армию в результате принудительной мобилизации (зачастую в результате установления временного контроля над какой-то территорией). Неудивительно, что такая армия была подвержена массовому дезертирству, усиливаемому пропагандой противника. В результате армия ДРА испытывала хронический дефицит кадров, особенно в низовых боевых подразделениях, где уровень укомплектованности составлял в среднем 25-40% (что соответствует низшему натовскому уровню боеспособности подразделения Capability Milestones CM4). Потому выбранный натовцами принцип комплектования AHA по контракту можно считать более успешным, несмотря на имеющиеся и у них проблемы.
Афганские ВВС на конец 2011 г. насчитывали около 5 тыс. человек и имели на вооружении 49 вертолетов (девять Ми-35, 34 Ми-17, 6 MD-530F[291]), 14 тактических транспортных самолетов С-27А, по 3 легких учебно-транспортных Ceccna T-182T[292] и Cesna 208B[293]. В последние годы наблюдается бурный рост афганской авиации как за счет численности личного состава, так и авиационного парка. Так, еще в конце 2009 г. они насчитывали менее 3 тыс. военнослужащих при 31 вертолете (22 Ми-17 и 9 Ми-35) и шести транспортных самолетах (2 С-27А, 5 Ан-32 и 1 Ан-26).[294] В обозримом будущем афганские ВВС будут располагать более 100 вертолетами (пополам Ми-17 и MD-530F) и 20 тактическими транспортниками С-27А, а также парком легких учебных и транспортных самолетов. Наличие и конфигурация их ударного компонента пока находится под вопросом, но ожидается, что через ВВС США примерно начиная с 2015 г. будет поставлено 36 турбовинтовых легких боевых самолетов Embraer A-29 Super Tucano.
Как и в случае сухопутных войск, ВВС и ПВО ДРА были куда более мощным видом вооруженных сил по сравнению с перспективным и тем более наличным составом авиации AHA. Так, на начало 1986 г. они насчитывали 19,4 тыс. человек, 226 самолетов (в том числе боеготовых 217) и 89 вертолетов (62 боеготовых)[295]. Причем в отличие от авиации AHA в них имелись истребители, полноценные ударные самолеты и подразделения ПВО.
Что касается афганской полиции, то на декабрь 2011 г. ее штатная численность была 135,5 тыс.[296] Значительная ее часть (96,4 тыс.) предназначена для обеспечения правопорядка в населенных пунктах и на дорогах (в первую очередь охрана Кольцевого шоссе), а также выполняет функции, аналогичные подразделениям российского МЧС.
Кроме того, в состав АНП входят пограничная полиция (20,8 тыс.) и полиция общественного порядка (12,6 тыс.). Последняя, кроме борьбы с массовыми беспорядками, предназначена и для противоповстанческих действий и включает специальные подразделения (SWAT), то есть является неким аналогом внутренних войск. Ее бригады дислоцируются в крупных афганских городах, включая столицу, Кандагар, Герат и Мазари-Шариф. Пограничная полиция занимается охраной 5,5 тыс. километров афганской границы, а также аэропортов. Не вызывает сомнения, что для столь протяженной границы ее численность недостаточна. Потому можно предположить, что в ходе дальнейшего развития афганской полиции ее пограничный компонент (равно как и полиция общественного порядка) будут увеличены.
Кроме собственно государственных структур обеспечения внутренней безопасности, в подчинении министерства внутренних дел Афганистана находятся формируемые с августа 2010 г. подразделения местной полиции. Фактически речь идет о милиционных отрядах самообороны, создание которых типично для противоповстанческих действий. Однако боеспособность и лояльность режиму таких формирований носит довольно условный характер, кроме тех случаев, когда они создаются на базе национальных и религиозных меньшинств, а от устойчивости режима зависит физическое выживание данных меньшинств. Этот тезис был наглядно продемонстрирован во Вьетнаме и Лаосе в войнах третьей четверти XX века.
В целом, говоря о вооруженных структурах министерства внутренних дел Афганистана, можно сделать вывод, что они предназначены в первую очередь для обеспечения порядка и лишь малая их часть (полиция общественного порядка) представляет ценность в противоповстанческих действиях или в случае гражданской войны. Однако довольно внушительная численность (по плану реформы) наряду с высокой мобильностью, обеспеченной тысячами единиц автотехники (в первую очередь LTV Ford Ranger и различными модификациями HMMWV)[297], должны повысить эффективность АНП при борьбе с повстанцами, что, в свою очередь, должно частично разгрузить афганскую армию от решения этих задач.
В ДРА аналогичные функции возлагались на формирования МВД (Царандой) и Службы государственной безопасности (ХАД). К лету 1986 г. Царандой насчитывал 92 тыс. сотрудников при штатной численности 130 тыс.[298] То есть его численность была сопоставима с нынешней численностью АНП. При этом, как было сказано выше, ряд формирований, которые сейчас включены в состав МВД, в 1980-х гг. относились к армии. Также не стоит забывать и о возросшей численности населения Афганистана, потому можно заключить, что на данный момент численность АНП не в полной мере отвечает своим задачам.
Если говорить о внешней угрозе (и соответственно адекватности AHA этим угрозам), то для Афганистана она может исходить от двух государств: Пакистана и Ирана. С одной стороны, эти государства имеют многочисленные сбалансированные вооруженные силы, способные проводить общевойсковые операции благодаря наличию тяжелого вооружения в сухопутных войсках и полноценных ВВС. Это дает им существенные преимущества перед пехотными бригадами афганцев в случае войны. Однако нестабильная ситуация внутри обоих потенциальных противников Афганистана, а также наличие у последнего поддержки со стороны США, по крайней мере в ближайшей перспективе, снижают вероятность полномасштабных боевых действий между этими государствами и Афганистаном.
Совсем иная ситуация складывается в случае рассмотрения Афганистана и его среднеазиатских соседей. Эти соседи не представляют особой угрозы для Афганистана, а скорее наоборот. Так, вмешательство последнего во внутренние дела Таджикистана, причем даже не со стороны государства, а по инициативе чиновников и военных пограничных афганских провинций, может оказать серьезное влияние на ситуацию внутри это среднеазиатской страны, что уже было продемонстрировано в первой половине 1990-х гг. в ходе гражданской войны в Таджикистане.
Также афганцы могут оказать влияние на ход и исход потенциального вооруженного конфликта между Таджикистаном и Узбекистаном, действуя на стороне первого. Причем как на территории Таджикистана, так и в зоне ответственности Юго-Западного военного округа Узбекистана, в первую очередь в Сурхандарьинской области.
Определенную угрозу представляют афганские военные и для Туркменистана, несмотря на довольно современный вид армии последнего с достаточно мощными (по региональным меркам) бронетанковыми, артиллерийскими и авиационными частями. Слабость туркменских вооруженных сил (как и таджикских, и киргизских) заключается в их малочисленности.
