— Когда мама достаточно поправится, чтобы повидаться со мной? — спросил он.

Дядюшка взъерошил ему волосы.

— Скоро, приятель. Через пару дней. — Адриан был очень удивлен и немного озабочен тем, что до сих пор не получил интересующих его известий.

Он прошел через дом и поднялся по ступенькам в личные апартаменты Роберта и Моники, куда он переехал после возвращения им Моники со своего обеда. Перед дверью, как всегда, стоял в ожидании распоряжений Цян Лу. С тех пор как хозяйка Моника «заболела», никто, кроме Адриана и его ближайших слуг, не имел доступа в эти апартаменты.

Цян Лу открыл дверь, и Адриан вошел внутрь. У Пин находилась в прихожей и поклонилась своему господину. Несомненно, предположил Адриан, она осталась весьма довольна, когда он овладел своей невесткой и предоставил ей отдых. Но знать настроение У Пин наверняка было невозможно: ничего не отражалось в омутах ее черных глаз. Он был уверен, что она ненавидит его, вероятно, как и все остальные. Но он запугал их и считал, что такое положение должно сохраняться. Они будут трепетать еще больше, когда он станет полновластным хозяином дома.

Он открыл внутреннюю дверь, и находящаяся в комнате Шу Лайти — она сидела на стуле в изножье кровати — вскочила. Моника, обнаженная, распластанная на кровати — Адриан не позволял ей одеться, — открыла глаза и тут же их закрыла. Когда ее только привезли сюда, она сопротивлялась ему и пыталась бежать. Сначала женщины держали ее, а он избивал палкой, но затем задумался о более подходящих способах добиться ее согласия.

— Если ты не прекратишь сопротивляться мне, — предупредил он, — я пойду с этой палкой к Джеймсу.

Вот тут он и победил. Она была вынуждена отдаться ему со словами:

— Когда Роберт вернется домой...

На это он всегда улыбался и отвечал:

— И Роберт никогда не вернется, моя дражайшая Моника.

Он понимал, что она не верит ему, но бессильна что-либо сделать, пока Роберт не приедет, и потому больше не сопротивлялась ему. А его устраивало, чтобы все оставалось так, как было. Разумеется, он не доверял ей, она могла попытаться бежать или покончить с собой. Поэтому одна из его женщин постоянно находилась возле нее днем и ночью, даже когда он сам был с ней: какие уж от них секреты!

Он встал над безучастной Моникой и принялся тыкать концом своей трости ей между ягодиц. Ему доставляло бесконечное удовольствие таким образом обращаться с женщиной редкой красоты и не встречать сопротивления с ее стороны. Моника вздрогнула, и все ее тело затряслось, но головы она не повернула. Адриан ухмыльнулся.

— Мы выполним парный танец фениксов, — объявил он.

Шу Лайти, не раздумывая, тут же разделась, а затем раздела хозяина. Моника продолжала лежать на боку, глядя в сторону и дрожа всем телом. Адриан, уже раздетый, подошел к ней и повернул на спину.

— Подготовь ее, Лайти, — приказал он:

Лайти ухмыльнулась и полезла на кровать: ей тоже нравилось издеваться над бывшей хозяйкой дома. Но тут дверь спальни распахнулась. Адриан обернулся с возмущенным рыком и уставился на Цян Лу.

— Что, черт возьми, ты себе позволяешь?

Цян Лу упал на колени:

— Хозяин, прибыл курьер. С верховьев реки. Он скакал весь день и ночь. Он говорит, что сампан возвращается с хозяином Робертом на борту.

Моника села, сбрасывая волосы с глаз. Шу Лайти замерла, по-прежнему стоя на коленях на кровати. За спиной Цян Лу в дверях встала У Пин.

— И ты хочешь, чтобы я в это поверил? — потребовал ответа Адриан.

— Курьер клянется, что лично видел хозяина Роберта, хозяин.

— Ну, братец? — тихо спросила Моника.

Адриан повернулся к ней лицом, его рот свело в сторону.

— Она должна умереть, — сказал он.

У Моники перехватило дыхание. Такого она не ожидала.

— Цян Лу, — приказал Адриан. — Задуши госпожу.

Цян Лу поднялся с колен.

— Ты не посмеешь! — прошептала Моника. — Ты не посмеешь!— Цян Лу остановился у кровати, а она прижалась к изголовью.

— И что потом, хозяин? — спросила спокойно У Пин. Адриан повернул к ней голову, нахмурившись. — Ты будешь воевать с хозяином Робертом, хозяин? — вновь задала вопрос У Пин по-прежнему мягким голосом. — Потому что если ты собираешься воевать с братом за обладание Домом, то нет никакой необходимости убивать госпожу. Она скорее оружие в твоих руках. Но ты не хочешь войны с братом, хозяин. Ты боишься своего брата. — Ее слова звучали веско и убедительно.

— Я выпорю тебя, — прорычал Адриан.

У Пин не пошевелилась.

— Послушай, что он сделает, Цян Лу, — продолжала она. — Он заставит тебя убить госпожу, затем выдаст нас в руки своего брата как убийц. Все мы умрем, Цян Лу.

Цян Лу в нерешительности переводил взгляд с хозяина на служанку. Моника, затаив дыхание, следила за ним.

— Делай, что я приказал, — крикнул Адриан. — Потом подойди сюда и займись этой сукой.

— Запомните, госпожа, — сказала У Пин, — что я спасла вашу жизнь.

Теперь настала очередь Моники удивляться. Она смотрела то на женщину, то на деверя, недоумевая, что будет дальше. Она задохнулась, увидев, как У Пин достала из-за спины длинный обоюдоострый нож.

— Ах ты, сука! — Адриан сделал шаг к ней, но У Пин без малейших колебаний двинулась на него и вонзила нож ему в живот. Он издал страшный крик и упал на колени, держась руками за живот, из которого хлынула кровь, когда женщина вынула нож.

— Цян Лу, — приказала У Пин.

Тот облизнул губы и послушно подошел к ней. Стоявший на коленях Адриан уткнулся лбом в пол, кровь разливалась вокруг него. Цян Лу взял из рук У Пин нож и воткнул его хозяину в бок. Еще раз ударила кровь, и голова Адриана дернулась, когда он упал, крик его больше напоминал бульканье.

— Шу Лайти. — В голосе У Пин не было и тени пощады. Лайти слезла с постели. Она так сильно дрожала, что даже ее волосы тряслись, но лицо не выражало ни капли жалости. Даже несмотря на ужас всего происходящего перед ее глазами, Моника понимала, насколько сильно и как долго эти люди ненавидели своего хозяина.

Шу Лайти взяла в руки нож, затем схватила Адриана за Волосы, запрокинула его голову и перерезала горло.

У Пин взяла нож и приблизилась к кровати. Каждая мышца Моники напряглась при виде женщины с окровавленным ножом в руках.

— Не забывайте, что мы действовали в целях вашей обороны, — еще раз произнесла У Пин.

— Я дала им слово, — сказала Моника.

— По принуждению, — подчеркнул Роберт. — Разве они не мучили тебя?

— Да. Но тоже по принуждению. Ты представить себе не можешь, Роберт, что перенесли эти трое за более чем двадцать лет.

— Кое-что могу, — сказал Роберт. — И вина моя в том, что не смог разглядеть, каким он был выродком. В любом случае, если они не убили его, я бы сам сделал это. — Он взглянул на три трепещущие фигуры, коленопреклоненные перед ним. — Я сообщу наместнику, что вы убили моего брата и скрылись. Вот вам тридцать таэлей серебра. Погони не будет двадцать четыре часа. Но никогда не возвращайтесь в Шанхай.

Цян Лу взял деньги, взглянул на женщин, встал и попятился из комнаты. Шу Лайти и У Пин последовали за ним. За дверью столпились любопытные слуги, но Роберт закрыл и запер дверь.

Моника сделала глубокий вдох: тело Адриана вынесли. Она была полностью одета, но до сих пор не могла заставить себя покинуть апартаменты и до сих пор не видела сына. Наконец она спросила:

— Что ты сделаешь со мной? — И подняла голову, чтобы посмотреть ему в лицо. — Ты спас меня от «боксеров».

— Но не смог уберечь тебя от собственного брата. Во всем виноват только я. И ты думаешь, что сейчас, когда ты жива, в безопасности и не пострадала, для меня имеет значение то, что сделали с тобой? — Он обнял ее и прижал к себе.

— Что мы скажем Джеймсу? — прошептала она сквозь слезы.

— Ты болела а теперь вновь здорова. Не время оглядываться на прошлое, Моника. Все сложилось так, что в нашей семье остались только ты, я и Джеймс. Нам многое предстоит сделать.