— Что ж, принц Цин, — согласилась она, — ты абсолютно прав. Хотя это наша обязанность — быть всегда готовым к неожиданностям. Подготовьте декларацию. — Принца трясло, когда он исполнял коутоу перед ней.

Цыси послала за Ли Ляньлуном.

— Как здоровье императора? — спросила она его.

— Как вам будет угодно, ваше величество, — ответил Ли Ляньлун.

Евнухи Гуансюя все были ставленниками Цыси и лечили его так, как того требовала вдовствующая императрица.

— Я думаю, Небесная колесница ожидает его прибытия, — сказала Цыси. Ли Ляньлун сглотнул. Умертвить императора... и о том, кто дал приказ, будет знать только он один. — Ты должен действовать крайне осторожно, — предупредила Цыси. Ее губы скривились, когда она увидела, что евнуха трясет. — Не бойся. Такое случалось и раньше. Ты должен сделать то, что я сказала.

На следующий день, 14 ноября 1908 года, Цыси сообщили, что император умирает. Несмотря на свое оставлявшее желать лучшее самочувствие и невероятную тучность, она двинулась по коридорам в апартаменты Гуансюя в начале шестого утра, в час петуха. Императрица Лунъюй и Блистательная наложница находились возле своего мужа и хозяина, слезы катились по их щекам, когда они исполняли коутоу перед Цыси. Вдовствующая императрица перевела взгляд с одной на другую и подошла к кровати приемного сына. Гуансюй раскрыл рот, будто хотел что-то сказать. Но не сумел вымолвить ни одного звука, так и упал на подушки с раскрытым ртом. Его лицо потемнело, а руки задергались в Конвульсиях. Вскоре он затих.

«Как это мне знакомо», — подумала Цыси, входя на рассвете в зал Верховного совета и окидывая взором принцев и мандаринов, прежде чем сообщить им, во-первых, о кончине императора, а во-вторых, о своём выборе преемника. Она видела, как услужливо поклонились они ей, и почувствовала полную уверенность в их лояльности. Когда они встретились по такому же поводу тридцать три года назад, еще существовала какая-то оппозиция, десять членов совета тогда проголосовали за другие кандидатуры. Да, были люди в то время. Она вспомнила Гуна, Ли Хунчжана, Жунлу, даже ученого Вань Лицюня. Теперь никого из них не осталось, подумала она, взглянув на Цина и младшего Цюня, во всяком случае в совете. В империи были еще достойные люди. Юань Шикай и Баррингтон.

Неужели они что-то замышляли против нее? Составляли планы на дальнейшее после ее смерти? Но она их еще удивит. Например, возьмет и прикажет их казнить... то был бы подходящий шаг, думала она. Юань китаец и он никогда по-настоящему не любил маньчжуров да и ее. Баррингтон... Любил ли когда-нибудь ее Баррингтон искренне? Или просто использовал ее тело, ее желания как ступеньки для больших дел? Да, подумала она, садясь за полуденную трапезу, они заслуживают смерти.

Она окинула взглядом стол перед собой — мириады блюд.

— Что желает ваше величество? — спросил Ли Ляньлун. Он боялся отойти от нее даже на мгновение.

Цыси вздохнула. Она чувствовала себя нехорошо, и это продолжается уже давно. Но теперь, когда этот Гуансюй, этот ненавистный мальчишка, наконец покинул бренную землю, ей, несомненно, скоро станет лучше. А там...

— Не это ли мое любимое блюдо? — спросила она. — Дикие яблоки со сбитыми сливками?

Ли Ляньлун подал знак другому евнуху, и тарелка с обильной порцией была поставлена перед Цыси. Она ела медленно, наслаждаясь, тщательно пережевывала еду, в то время как ее евнухи и дамы ожидали. Она почти закончила, как вдруг поперхнулась и извергла всю пищу. Все ринулись к ней, когда вдовствующая императрица упала без сознания лицом в сливки. Ли Ляньлун дал необходимые распоряжения, и Цыси спешно перенесли в ее залу, вымыли и переодели в одежды вечности. И когда к ней вернулось сознание, Цыси знала: Небесная колесница ждет и ее.

Ли Ляньлуну она продиктовала прощальное послание. В нем она вспомнила свое детство в Уху, когда к ней сватался Джеймс Баррингтон и где она впервые увидела Жунлу. Как ей пришлось бежать от приближающихся тайпинов. Как ее избрали императорской наложницей. Как она родила императору Сяньфэну его единственного сына. Как она боролась за свои права в качестве матери императора, когда Сяньфэн умер. Как она и Нюхуру вместе правили страной. Как переживала она смерть Тунчжи, а затем и Нюхуру. Однако молочные пирожные она не упомянула.

Ее голос понемногу слабел. Она вспомнила о том, как пришлось отстранить от власти Гуансюя. О своих усилиях вернуть Китаю былое величие. Но забыла о «боксерах». Она говорила о молодом Баррингтоне и Юань Шикае, со слезами на глазах о Жунлу и Чжан Цзине. Затем, около трех часов пополудни в час козы, Цыси повернулась лицом на юг, вытянулась и умерла.

Она немного не дожила до своего семидесятитрехлетия.

Цыси мертва! Этот слух просочился из Запретного города, распространился по Татарскому городу, а затем и за его пределами. Сообщение долетело вниз по течению реки до Тяньцзиня, заставив варваров чесать затылки. Почти со времени первого вторжения в Китай им в одиночку противостояла эта женщина. И теперь ее не стало. Ни одна живая душа не обратила внимания на смерть Гуансюя, которая так странно предшествовала кончине его приемной матери, ходили слухи, что его, возможно, убили. Однако всех беспокоила только смерть Цыси.

Известие достигло Шанхая спустя два дня после события благодаря телеграфу. Адриан получил сообщение и принес его брату.

— Ты был ее другом, — сказал Адриан. — Я же ее в глаза не видел.

— Да, — согласился Роберт. — Я был ее другом.

Никто теперь уже наверняка не узнает, что он был больше чем другом. Но он был самым последним ее паладином, ее истинным паладином, в то время как Юань Шикай — лишь инструментом в ее руках. Юань Шикай! Вот момент, которого он ждал.

— Грядут перемены, — предположил Адриан.

— Дом Баррингтонов существовал еще до того, как родилась Цыси, — напомнил ему Роберт. — И Дом Баррингтонов по-прежнему существует сейчас, когда она мертва. Ничего не изменится.

«Если только Юань Шикай не пожелает перемен», — подумал он. Теперь можно было ожидать, что маршал обратится к Баррингтонам.

Вверх по течению Янцзы известие шло медленно, прошел месяц, прежде чем оно достигло Ханькоу. Тан отлучился в горы, и Виктория очень волновалась. Однако по возвращении он был немногословен.

— Мы должны ждать указаний от доктора Суня, — сказал он.

Они ждали. Но это распоряжение так и осталось единственным. Цыси так долго и прочно занимала свое высокое положение, что никто уже, казалось, и мысли не допускал о ее возможной кончине. Кроме того, доктор Сунь находился за пределами Китая, и даже если он узнал о смерти императрицы достаточно скоро, ему пришлось бы долго организовывать свое возвращение. Но самое главное — у него не было реальных планов, как использовать обстановку в стране в свою пользу.

Виктория давно уже это поняла. Доктор Сунь и его люди — лишь теоретики, мечтатели. Они понятия не имели, как следует действовать в реальной жизни.

А сама она имела понятие? Она просто была счастлива, счастлива как никогда раньше в своей жизни. Когда она впервые прибыла в Ханькоу, местные управляющие и занимающиеся делами Дома клерки встретили ее настороженно и с живым любопытством; несмотря на то что всем Китаем непререкаемо правила именно женщина, в бизнесе женщинам, по их мнению, не было места. Однако ее знание законов бизнеса и деловая хватка вскоре снискали ей уважение, хотя все и понимали, что Мартин Баррингтон — вот будущий босс, и всерьез следует воспринимать именно его. Она тешила себя мыслью, что ей удалось улучшить состояние дел. Роберт, судя по письмам, был весьма ею доволен. И не меньше, видимо, доволен тем, что она уехала, потому что ни разу не поинтересовался, хочет ли она вернуться в Шанхай.

Без сомнения, в городе примерно знали о ее порочной связи. Но у нее не было мужа, и она считалась полной хозяйкой своей жизни. Ни одна душа не могла даже заподозрить связь между визитами Тана и оружием на одном из складов просто потому, что оно оставалось нетронутым. Только она знала, что. оружие ожидает распоряжения доктора Суня. Которого, думалось ей, может и не поступить.