Они прибыли к Хорсгардз, и карета остановилась. Финеас не стал ждать, когда лакей откроет дверку.

— Финеас! — Адам схватил его за рукав.

Он обернулся так резко, что едва не сшиб зятя с ног.

— Что?

— Просто помни, что ты не знаешь, кто она такая. Она может быть шпионкой, или куртизанкой, или еще кем-то, кому совершенно не подобает стать маркизой. Не теряй ради нее разум или хладнокровие. Только не сейчас.

Финеас посмотрел в глаза Адаму жестким взглядом, говорящим любопытному ублюдку, что это не его дело. И вообще он, как всегда, полностью владеет собой. А вернувшись в оранжерею, Финеас уж позаботится, чтобы она ответила на все его вопросы.

Финеас повернулся и начал подниматься по ступенькам.

— Пойдем. Давай покончим с этим.

Освещенный единственной свечой и скудным пламенем жаровни, в подвальной камере сидел мужчина, привязанный к деревянному стулу. Содержимое потертой кожаной сумки — распечатанные письма, нож, пистолет и несколько личных вещей — лежало на столе.

— Это что, такая шутка? — по-английски воскликнул мужчина, разглядывая костюмы Финеаса и Адама. Не обращая внимания на вопрос, Финеас внимательно на него посмотрел. Одет, как обычный английский рыбак, вплоть до тяжелых, покрытых соляной коркой сапог.

— Ты француз, — спокойно заключил Финеас.

Тот нахально окинул своих тюремщиков взглядом.

— Никак не пойму, что вы за щеголи такие. В жизни не видал таких нарядов. Почему меня тут держат?

— Он Генрих Восьмой, а я сэр Уолтер Рэли. Более английских англичан и найти нельзя, — сказал Финеас. — Нам нужно знать, зачем ты прибыл в Англию. Кто тебя послал, и кого ты дожидался?

Ухмылка пленника слегка подувяла, но он ничего не ответил, просто отвел взгляд от лица Финеаса и уставился на вышитые туфли Адама в виде медвежьих лап.

— Мне нравятся твои туфли, лапочка, — насмешливо произнес он. — Как я уже говорил тем ублюдкам, что на меня набросились, в той таверне я искал себе шлюху. Может, ты сойдешь? Мне как раз недурно заплатили за улов селедок.

Адам даже глазом не моргнул. Он уселся и скрестил ноги так, словно был обут не в эти нелепые туфли, а в превосходные гессенские сапоги.

Финеас начал перебирать вещи, выложенные на столе. Зашифрованные письма сложены, но не запечатаны. Пистолет заряжен, на ноже нет ни пятнышка. Еще на столе лежал небольшой кошель с монетами. Финеас взял в руки носовой платок, смотревшийся среди остальных вещей неуместно, как герцогиня среди бродяг, сшитый из тонкого льна, отороченный кружевом. В углу монограмма в виде единственной буквы М, вышитой в центре бутона розы.

— Где ты это взял? — спросил Финеас.

— Подарок жене.

— Видимо, скоро она станет вдовой, — бросил Финеас по-французски и заметил, как дрогнул взор пленника. — Если мы не выясним, что тебе известно.

— Ничего я не знаю, — буркнул пленник настороженно.

Финеас взял письмо и пробежал его глазами, делая вид, что понимает зашифрованный текст.

— Посмотри, Уэстлейк. Это вполне может привести его на виселицу, как предателя.

Он протянул листок Адаму. Тот глянул.

— Или как французского шпиона.

— Нет! — выкрикнул пленник. — Я не шпион!

— Тогда объясни вот это, — произнес Финеас, взяв второе письмо и поднеся его к лицу пленника. Тот побледнел, как молоко. Финеас поднял пистолет и взвел курок.

— Это не мое, — торопливо сказал пленник. — Я нашел сумку на берегу.

Финеас ухмыльнулся, глядя на Адама.

— Обожаю, когда они начинают врать.

Он пристроил пистолет на запястье и прицелился прямо в длинный галльский нос пленника.

— Что это у тебя на рубашке? Кровь? — спросил пленник. Голос его прозвучал на октаву выше. Финеас глянул на пятна вишневого сока, испачкавшего гофрированный воротник, и усилием воли заставил себя отогнать мысли о губах, сомкнувшихся на сладкой ягоде в его пальцах, о деликатно прикусивших их зубках, о брызнувшем из вишни соке…

— Да, — подтвердил он. — Твой напарник не пожелал рассказать мне то, что я хотел, и получилось немного грязно. — Он говорил так, будто они обсуждали погоду.

Пленник заерзал на стуле, веревки, удерживавшие его на месте, натянулись, но не порвались.

— Он мертв? — осведомился Адам у Финеаса, подхватывая игру.

Финеас просто улыбнулся. Зубы его сверкнули, но глаза остались холодными, напоминая мертвые пятна тени. Пистолет в его руке не шевельнулся.

— Слушайте. Я всего лишь рыбак, — сделал еще одну попытку пленник, но его английский акцент внезапно пропал.

— Он говорит, что просто рыбак, — насмешливо повторил Финеас.

— Я бы сказал, что он друг лорда Филиппа Реншоу! — отрезал Адам.

— Кого? — Пленник в самом деле пришел в замешательство.

— Или, возможно, Роберта Мейтленда, покойного графа Эшдаун? Или его братца Чарлза?

Пленник зажмурился, собираясь с мыслями.

— Послушайте, там, возле Хита, больше дюжины имений и не меньше сотни богатеньких лордов. Я никого из них не знаю!

— На это может уйти вся ночь, — вздохнул Адам.

— Ничего подобного, — хладнокровно отозвался Финеас, прицелился и выстрелил. Пленник заорал, стул вместе с ним перевернулся. Алые капли крови попали на каменную стену, заблестели там в отблесках пламени и струйками потекли на пол, подобно вишневому соку.

Адам вскочил на ноги.

— Что, черт возьми, ты наделал, Блэквуд?

— У меня нет на эту ерунду времени, — пробормотал Финеас, схватил кувшин с водой и выплеснул на залитое кровью лицо пленника. Плюясь и фыркая, тот пришел в себя. Финеас поднял стул и поставил его на место. Левая мочка пленника исчезла, рубашка из грубой ткани была залита кровью.

— Ты меня застрелил! — взвыл пленник.

— Вообще-то я промахнулся. Считай, что виновата выпивка, — произнес Финеас и передал пистолет Адаму. — Окажи мне услугу, перезаряди его, старина, хорошо?

— T’es fou! Ты чокнутый! — заорал пленник. Взгляд его метался от Финеаса к Адаму и обратно.

Финеас взял заряженный пистолет и почувствовал, что Адам на мгновение крепко сжал его руку, предостерегая. Он посмотрел прямо в глаза зятю.

— Я не собираюсь торчать тут всю ночь. Если он ничего не знает, так зачем зря терять время?

Финеас опустил пистолет, прижав его к виску пленника. Тот захныкал, едва холодный металл прикоснулся к его вспотевшей коже. Финеас медленно взвел курок. Механизм щелкнул удовлетворенно, неумолимо.

— Ты хочешь передать какие-нибудь последние слова лорду Филиппу, или Наполеону, или еще кому-то, кто отвечает за идиотское поручение, о котором ты ничего и знать не знаешь?

Пленник взвыл. Резкий запах мочи наполнил комнату — от ужаса он обмочился.

— Это не лорд Филипп! — завопил он.

— Тогда кто? — настойчиво спросил Финеас, вдавливая дуло пистолета в его щеку. — Мне нужно имя!

— Это не мужчина! — визжал пленник по-французски. — Это женщина, ради Господа Бога! Английская женщина!

— Кто она? — требовательно спросил Адам, хватая его за воротник. — Как ее зовут?

— Не знаю, клянусь! — рыдал пленник. Взгляд его метнулся к столу, но из-за пистолета он боялся шевельнуть головой. — Платок — это пароль. Я должен был отдать его человеку в таверне, и он бы заплатил мне за письма. Это все, что мне известно, клянусь! Я плотник из Нормандии, живу в Гренвилле. Меня спросили, не хочу ли я подзаработать деньжат. Моя жена ждет ребен-ка, и я…

По спине Финеаса пополз липкий холодный страх. Он чувствовал, что Адам пристально смотрит на него.

— Фин, — произнес Адам. — Это она, твоя леди в маске? Кто она такая, черт возьми?

Финеас не отводил взгляда от пленника.

— Ясмина! — прорычал он. — Это тебе о чем-нибудь говорит?

Француз с несчастным видом помотал головой.

Двадцать минут спустя они снова оказались в Корси-Хаусе. Гости в основном уже разошлись, Финеас и Адам направились прямо в оранжерею. Их сопровождали четверо лакеев с фонарями, вооруженные пистолетами.

Мягкий свет зари пробивался сквозь стеклянную крышу. Финеас обошел все тенистые закоулки, но ничего не нашел и посмотрел на Адама. Тот стоял с мрачным видом. Каждый из лакеев тоже отрицательно покачал головой.