— Мне нужно придумать хорошее имя. Я обещаю, что, когда я найду хорошее имя, которое никто не сможет отгадать, я так и сделаю. Почему бы тебе не прилечь на минутку?

Ал изящно рыгнул, и тяжело вздохнув, он откинулся в тень до тех пор, пока его черные глаза не стали сверкать из темноты.

— Отличная идея. Хорошая идея. Умный, умный эльф. Мы будем ждать. Когда выберешь имя, позвони мне.

Огонь щелкнул, а затем с койки донесся длинный, грохочущий храп. Трент осторожно попытался взять бутылку у Ала, но сдался, когда она начала светиться. Оставив ее в руке Ала, он повернулся ко мне и пожал плечами.

— Думаю, он вырубился.

— Прости. — Смущенно я встала от очага и начала собирать вещи, которые выскочили из кухни Ала. — Я понятия не имела, что он почувствует проклятие, еще я даже не представляла, что он может зайти и посмотреть, что я делаю.

Трент протянул мне мешочек с песком.

— Он, вероятно, никогда не имел дело с горем, — сказал Трент, и я положила мешочек к остальным.

— Скорее, это слишком для него. Он был женат один раз. Только демоны, которые знали как любить, пережили создание безвременья.

Шокировано Трент перевел взгляд с меня на Ала и обратно.

— Я не знал.

Из занавеса раздался долгий храп и мягкое бормотание. Трент сел в свое кресло, ему явно не хотелось оставлять Ала здесь в одиночестве.

— Ты думаешь, он может воскресить Кери? Я пытался.

У меня все внутри болело, и я села в кресло рядом с ним, где мы оба могли бы смотреть на огонь и на Ала.

— Нет. Я тоже пробовала несколько раз. И Пирса. Они отправились дальше. Я рада за них, но это больно. — Я не могла вызвать моего отца или Кистена.

Трент потирал новый мизинец большим пальцем, что-то обдумывая.

— Квену долго будет больно. Вот почему я настаивал, чтобы он поехал с девочками. И в качестве буфера для Эласбет.

Слыша в этом заявлении больше, чем он говорил, я повернулась к нему.

— А как насчет тебя?

— Меня? — Он посмотрел на бутылку в руке Ала, затем поставил к своему бокалу на очаге новую бутылку. — Я не единственный любил Кери, — сказал он, но я могла слышать сожаление в его голосе. Я отмахнулась от предложения пополнить мой нетронутый бокал, и, когда я промолчала, он добавил, — я любил ее, но я ее не люблю. Она была… слишком гордой, чтобы любить меня. Далекой.

— А тебе нужен кто-то более приземленный, — сказала я, шутя только наполовину.

Ал фыркнул. Раздался глухой удар, и бутылка вина выкатилась из-за полога. Она подкатилась к ногам Трента, и он потянулся к ней.

— Немного спонтанности было бы неплохо, — сказал он, случайно касаясь моей ноги, когда ставил бутылку Ала рядом с нами. — Я уже скучаю по ней, по ее изящным требованиям и вспыхивающему неуважению. Было невозможно сказать «нет» этой женщине.

— Только не это… — пробормотал Ал во сне. — Ему понадобится это позже…

— Я злюсь на ее ненужную смерть. Больно видеть скорбь Квена и знать, что это частично моя вина, — добавил Трент, он плотно сжал челюсти и посмотрел вдаль. Аромат корицы возрос, смешиваясь с запахом жженого янтаря и дыма. Это почти сделало жженый янтарь приятным запахом. — Я прошу прощения за это, — сказал Трент негромко. — Прости за все.

Это не было похоже на Трента, но я не была удивлена, увидеть это. Я была расстроена из-за Кери и Пирса, но я не планировала жить с кем-то из них, как Трент думал о Кери, как дань какой-то бессвязной, отдельной моде. Один. Он всегда планировал быть один, но никогда обособлено. Даже с Эласбет, он мог быть один. Мне стало жаль его. Это было несправедливо. Ни так, ни сяк.

— Это не твоя вина, — сказала я, передвигаясь, чтобы посмотреть на него. Между нами было не много места, но оно, казалось, непересекаемым.

— Возможно, когда-нибудь я тебе поверю, — сказал он, он поморщился в свете костра. — Рэйчел, я просил, чтобы ты пришла сюда сегодня вечером не только за тем, чтобы вернуть мои пальцы.

Паника, скользнула через меня.

— А зачем?

Он скривился, явно раздраженный тем, что Ал храпел в углу.

— Мы могли сделать это где угодно, но мне хотелось, чтобы ты увидела меня, чтобы убедиться в этом, — сказал он, указывая на комнату. — Я хотел, чтобы ты знала, откуда я родом, что я являюсь объектом решений, которые я принимаю.

Мое сердце бешено колотилось.

— Что ты сделал? — спросила я уже в ужасе.

Выдохнув, он посмотрел на часы, хрусталь ловил свет, и времени не было видно. Затем он напугал меня еще больше, когда залпом осушил свой бокал и наполнил его снова.

— Я совершил большую ошибку, не рассказав тебе, почему я думал, что рабские кольца были лучшим выбором.

— Я знаю, — перебила его я, и он снова нахмурился.

— Богиня, ты замолчишь или нет? — сказал он, и из-за занавески Ал что-то пробормотал. Маленькая лошадка-качалка с крыльями появилась, врезавшись в потолок, прежде чем упасть на пол и продолжить раскачиваться.

— Послушай, — сказал он, и я проглотила мои слова. — Дети с синдромом Розвуда умрут на следующей неделе, — сказал он, и у меня перехватило дыхание. — Если ничего не изменится, то к этому числу в следующем месяце, ты и Ли снова будете единственными выжившими детьми с синдромом Розвуда.

— Но ты исправил их! — сказала я потрясенно.

— И да, и нет, — сказал Трент после того, как снова сделал глоток из бокала. — Я должен был исправить их геном, чтобы гарантировать, что Ку’Сокс выполнит условия нашей сделки, не навредит Люси, но я создал небольшую ошибку, которая не проявится до тех пор, пока она не повториться достаточно раз. Я не мог рисковать тем, чтобы он продолжил то, что задумал, если бы он убил меня.

Я с ужасом уставилась на него. Он спокойно встретил мой взгляд.

— Ты убил их. Детей, — прошептала я, а он покачал головой.

— Пока нет.

— Что ты имеешь в виду под «пока нет»? — чувствуя себя преданной, я вскочила на ноги, — Трент, они все — чьи-то дети! — воскликнула я, и Ал фыркнул, что-то пробормотав сквозь сон.

Трент посмотрел на меня, выглядя взволнованным.

— Я имею в виду — пока нет. Мир еще не готов к их появлению.

Я зябко передернула плечами, несмотря на тепло очага позади меня.

— Когда мир был готов к переменам, Трент? Когда?

Отставив стакан, Трент посмотрел на меня, не скрывая горечи.

— Что произойдет, если они будут жить? ЛППО узнает об их существовании. Ты смогла выжить только лишь потому, что была способна себя защитить. Ты хочешь, чтобы я дал детям превратиться в демонов?

Он поднялся и начал расхаживать по комнате, а я села обратно.

— А может, ты хочешь, чтобы я спрятал их и их семьи? Я могу это сделать. Но ты знаешь, что демоны найдут их одного за другим, демоны, которые хотят видеть солнце и не быть больше никогда изгнанными. Они либо украдут их, либо завладеют их телами, — сверкая глазами, он протянул ко мне руку с зажатым в ней бокалом. — Я не могу допустить, чтобы родители любили своего ребенка, который убивает животных для выполнения жутких ритуалов, не желая верить, что их ребенок умер пять лет назад, а они воспитывают пятитысячелетнего демона-садиста. Пока нервные окончания в детском теле не будут достаточно развиты для взаимодействия с линиями, их не должно быть, — расстроенный, он отвернулся к окну и, освещенный отблесками огня в очаге, сердито отхлебнул из бокала.

С койки не доносилось ни звука, и мне было все равно, подслушивает Али или нет.

— Но они есть, — тихо сказала я, беря его за руку, чтобы он посмотрел на меня. — Трент. Они есть.

Трент покачал головой, даже когда посмотрел мне в глаза.

— Я думал, что ты могла сказать, что в этом роде. Если бы это было мое решение, то я бы выбрал трудный путь с легким конец, а не легкий путь с жестким концом.

Я отступила на шаг.

— Что ты имеешь в виду под словами «если бы это было мое решение»?

Сделав последний глоток, Трент поставил свой пустой стакан на подоконник. Выдохнув, он провел рукой по лицу, не решаясь взглянуть на свои прекрасные пять пальцев.