— А вы, Василий Емельянович, не отчаивайтесь. — Черняховский взял у генерала Макарова «страшную» таблицу. — М-да! Загвоздка! — произнес он. — Ее так просто, за один присест, не решить. Надо подумать и с карандашом в руках рассчитать, что везти по железной дороге, что автотранспортом, а что просто положить на грунт…

— Обо всем этом я, Иван Данилович, думал основательно и пришел к выводу, что надо не вообще везти «всем сестрам по серьгам» — пять боекомплектов, а определить какой-то минимум — кому три, а кому и полтора… где главное.

— Ну что ж, давайте.

Черняховский взял карандаш, занялся расчетом. Они сидели еще часа два, никого не принимая.

Решив эту сложную задачу, Черняховский поехал с Макаровым, Покровским и группой офицеров штаба к генералу Крылову, командующему 5-й армией. Прибыли они на КП армии как раз к началу занятий. Вокруг громадного ящика с песком, устроенного на площадке под тенью сосен, разместились командарм, его штаб, начальники родов войск. Здесь были и командиры корпусов со своими начальниками штабов и командиры дивизий.

На песке в ящике, как на ладони, простиралась лесисто-болотистая часть Витебщины. Город Богушевск входил в полосу 5-й армии.

От края до края этого ящика синими и красными линиями, специальными значками была обозначена оборона армии генерала Крылова и войск противника.

Оперативное построение войск резко делило фронт армии на две далеко не равные части: на левом фланге, на пятнадцатикилометровом фронте от Юлькова до Рублева, была растянута одна стрелковая дивизия, на одиннадцатикилометровом участке праього фланга в первом эшелоне находились четыре дивизии, усиленные 252 танками, самоходками, большим количеством артиллерии и «Катюш», и еще им в затылок стояли две дивизии.

Это генералу Черняховскому нравилось, так как в таком построении он видел выполнение своего замысла: мощный удар на Богушевск, стремительный выход на Сенно, в результате разобщение и разгром 3-й танковой и 4-й полевой армии противника!

— Молодец Николай Иванович, — шептал Черняховский на ухо Макарову, восхищаясь умелым руководством генерала Крылова.

Желая, чтобы командиры корпусов, их штабы да и штаб армии основательно отработали все сложные вопросы проведения операции, Черняховский в течение всего проигрыша создавал сложную обстановку: то вдруг части армии нарывались на промежуточную или отсеченную позицию, то на скрытую противотанковую артиллерию, то вдруг их контратаковали с фланга или тыла.

В заключение, «на четвертый день боя», когда правофланговый корпус генерала Казарцева продвинулся далеко на Сенно, в его тылу «появилась десятитысячная группировка немцев», «вырвавшаяся» из окружения в районе Островно.

Возвратясь к себе, Черняховский принял генерал-полковника Т. Т. Хрюкина — командующего воздушной армией. Рассказав ему о движении войск, о местах сосредоточения прибывающих армий и корпусов, он просил надежно прикрыть их авиацией. Прикинули, как поддерживать войска в ходе операции, особенно на главном направлении.

Расставшись с командармом, Иван Данилович вызвал по телефону начинжа фронта генерал-лейтенанта Баранова. Долго командующий сидел с ним, внимательно слушая соображения по инженерному обеспечению.

— Большое спасибо, Николай Парфентьевич! — Черняховский с признательностью посмотрел на Баранова. — Вы укрепили во мне веру в реальность нашего плана наступления на Богушевск.

Густая сеть траншей и заграждений, противотанковых районов и артиллерийских позиций представилась ему по обе стороны Минской автомагистрали, по ту сторону фронта.

— А сколько еще не раскрыто? — подумал он.

Вот так проработал одни сутки командующий 3-м Белорусским фронтом. Напряженная и умелая работа Черняховского в этот день и в те сутки не только интересна для читателей, она служит образцом для использования его опыта и в сегодняшние дни. Как сказано выше, мне подарил свою книгу генерал армии Лащенко — «Искусство военачальника», приведу из нее еще одну цитату, в которой читатели легко обнаружат обобщенное отражение работы Черняховского, которая описана выше.

«У нас установилась единая и хорошо отлаженная методика выработки решения на проведение операции. И тем не менее многие военачальники зачастую вносили в нее что-то свое. Одни, например, предварительно заслушивали доклады большого круга лиц, включая начальника штаба, командующих родами войск, некоторых офицеров штаба объединения, а затем уже принимали решение. Другие заслушивали предложения по решению только начальника штаба, а потом вносили в них поправки и изменения. Некоторые военачальники только уточняли некоторые интересующие их вопросы, особенно о противнике, а затем принимали решение по своей рабочей карте. Так поступал генерал И. Д. Черняховский, решения которого всегда были аргументированными по сути, четкими по изложению и ясными для исполнителей. Поскольку последний метод позволяет принимать решение в предельно ограниченное время, он наиболее приемлем, на мой взгляд, и сейчас.

После принятия решения важнейшим в работе является своевременная постановка боевых задач подчиненным командирам и начальникам с указанием наиболее эффективных способов их выполнения. Задачи могут ставиться лично командующим или по его поручению начальником штаба при выездах в войска, по техническим средствам связи, а также посредством боевых документов, которые передаются через офицеров связи.

Однако дело не столько в способе постановки задач, сколько в том, как поймут их подчиненные, как будут выполнять эти задачи.

Генерал И. Д. Черняховский всегда предпочитал ставить боевые задачи командирам соединений на местности, каждому на его наблюдательном пункте, или двум командирам, если их дивизии тесно взаимодействовали. Всегда на местности он ставил задачу артиллерии. Часто тут же давал достаточно подробные указания по взаимодействию, особенно при атаке, вводе в бой вторых эшелонов дивизий, армий, подвижных групп. Такого метода постановки боевых задач придерживались и многие другие военачальники».

И вот отгремела победная битва за Днепр. А затем очистилась от оккупантов и вся Правобережная Украина. На очереди стояло освобождение Белоруссии.

А. Шарипов в своей книге пишет: «Готовя войска к решительной операции по освобождению Белоруссии, Черняховский уделял особое внимание изучению противостоящей группировки противника. По его заданию начальник разведки фронта генерал-майор Алешин в полосе 39-й армии подготовил важную разведывательную вылазку в тыл противника. Непосредственным исполнителем ее он назначил старшего лейтенанта Карпова.

А вот что пишет начальник разведки 39-й армии, в которой я служил, генерал Волошин, в своей книге «Разведчики всегда впереди»:

«Я позволю употребить название “Медвежий вал”, подразумевая под ним часть Восточного вала, примыкавшего к Витебску. В дни боев это название было в обиходе…

Боевая работа разведчиков стала значительно сложней. Но и мастерство их неизмеримо возросло. Не буду вдаваться в подробности, но скажу только, что им стали под силу не только рейды в глубокий вражеский тыл, но и действия непосредственно в Витебске, оккупированном врагом. Там, в частности, побывал Владимир Карпов, о котором я уже неоднократно упоминал ранее. Переодевшись в немецкую форму, он пробрался в город, связался с подпольщиками, получил у них копии важных документов и возвратился назад.

Я не рассказываю об этом подробно потому, что к этому времени Карпов действовал уже по заданиям начальника разведотдела фронта. Это он позвонил мне однажды и попросил подобрать опытного офицера-разведчика для выполнения ответственной задачи. Я, не задумываясь, назвал Карпова».

Ну, поскольку я исполнял это задание и, слава Богу, жив по сей день, расскажу все подробности, о которых не знало мое начальство.

Я был тогда «окопным» офицером, командовал взводом пешей разведки 629-го стрелкового полка. Но вдруг меня вызвали в штаб 3-го Белорусского фронта.