Вечером 6 ноября накануне 26-й годовщины Великой Октябрьской революции столица нашей Родины Москва салютовала воинам 1-го Украинского фронта двадцатью четырьмя залпами из трехсот двадцати орудий!

«В боях за освобождение города Киев, — говорилось в первом же абзаце приказа Верховного Главнокомандующего, — отличились войска генерал-полковника Москаленко, генерал-лейтенанта Черняховского, танкисты генерал-лейтенанта Рыбалко, летчики генерал-лейтенанта авиации Красовского и артиллеристы генерал-майора артиллерии Королькова».

Среди особо отличившихся соединений упоминались 121-я Рыльская стрелковая дивизия генерал-майора И. И. Ладыгина и 141-я стрелковая дивизия полковника С. С. Рассадникова, входившие в состав 60-й армии. Им присвоены почетные наименования Киевских.

Жуков, не склонный к сантиментам, в воспоминаниях написал не только о боевых действиях, но и о таких вот переживаниях:

«В 9 часов утра вместе с Военным советом фронта мы прибыли в Киев, куда уже стекались толпы измученных жителей города, прятавшихся в окрестностях от зверской расправы фашистов. Наши машины обступили со всех сторон.

Большинство людей выглядели крайне истощенными, но как светились глаза киевлян, увидевших не в мечте, а наяву своих освободителей, родных советских воинов! Многие плакали от радости, каждый хотел что-то рассказать о давно наболевшем, выстраданном…

Проезжая по хорошо знакомому мне Крещатику, когда-то красивейшему проспекту города, я ничего не мог узнать: кругом были сплошные развалины. Так выглядел наш древний Киев после ухода гитлеровцев».

Жуков вспоминал довоенные времена, когда он был командующим Киевским военным округом и штаб его находился в этом одном из красивейших городов. Здесь он, не раз отдыхая, гулял по красивому Крещатику. Читатели видели, наверное, на снимках, какие развалины остались от уникальных архитектурных сооружений этого проспекта. Я тоже видел (не на фотографиях!) эти разрушенные здания. И самое ужасное, что многие дома были разрушены не в ходе боев, а уничтожались специальными подрывными командами гитлеровцев.

Сразу же после московского салюта Черняховскому позвонил командующий фронтом. Ватутин поздравил командарма и войска армии с большой победой и наступающим праздником — 26-й годовщиной Октябрьской революции.

— А праздновать, Иван Данилович, будем позднее, когда отгоним гитлеровцев подальше от Киева. Сейчас обстановка не позволяет. Ожидаю доклада о форсировании реки Здвиж, а потом Тетерева, — добавил комфронта более официально.

Киевская наступательная операция 1-го Украинского фронта успешно завершилась, но упорная, жестокая битва за Киев и прилегающий к нему плацдарм на правом берегу Днепра длилась еще почти два месяца.

В эти месяцы еще одним проявлением военного мастерства Жукова была вот такая его находка. Он совершенно правильно решил: не обязательно форсировать Днепр в других местах уже с подошедшими переправочными средствами. Дело это трудное, влечет большие потери. Можно, используя успех частей, переправившихся на правый берег, с их плацдармов бить вдоль побережья Днепра, сматывая оборону противника и тем самым расширять плацдарм на правом берегу.

В осуществлении этой операции особенно отличился Конев. Начинал эту операцию Конев еще будучи командующим Степным фронтом (он так назывался к началу операции), а завершал — уже как командующий 2-м Украинским фронтом. При подготовке этой операции тоже были использованы меры предосторожности и дезинформации, чтобы не выявить сосредоточения войск для нанесения удара с плацдарма. А перегруппировка была сложная. На плацдарме сосредоточивались 5-я и 7-я гвардейские армии, 37-я и 57-я армии. Причем 5-я гвардейская армия шла сюда из-под Кременчуга. Она переправилась там, на старом своем месте, через Днепр и после марша еще раз переправилась уже на плацдарм 37-й армии. Здесь же, на этом плацдарме, намечалось ввести, как мощную ударную силу, 5-ю гвардейскую танковую армию, но она еще находилась на доукомплектовании в районе Полтавы. Ей тоже предстояло совершить марш от 100 до 200 километров, а потом переправиться на плацдарм по мосту, специально построенному для танков. Еще надо было подготовить и хорошо замаскировать этот мост до прибытия армии — что и было сделано. В общем, организация этой операции требовала и большого умения, и большого напряжения, и траты нервов уже в процессе самой подготовки.

Но вот, наконец, все было готово, перегруппировка осуществлена, задачи доведены до войск. И 15 октября утром, после мощной артиллерийской и авиационной подготовки, этот бронированный кулак в составе четырех общевойсковых и одной танковой армии нанес совершенно неожиданный удар во фланг частям гитлеровцев на правом берегу Днепра!

А Манштейн все, что было у него под рукой в те дни, бросал для отражения неожиданного удара под Киевом. Против войск Конева фельдмаршал применял много авиации, чтобы быстро отреагировать на это наступление советских войск. Бои шли очень напряженные. В своих воспоминаниях Манштейн по этому поводу пишет: «В течение всего октября Степной фронт противника, командование которого, вероятно, было наиболее энергичным, перебрасывал все новые и новые силы на плацдарм, захваченный им южнее Днепра на стыке между 1-й танковой и 8-й армиями. К концу октября он расположил здесь не менее 5 армий (в том числе 1-ю танковую армию), в составе которых находились 61 стрелковая дивизия и 7 танковых и механизированных корпусов, насчитывающих свыше 900 танков. Перед таким превосходством сил внутренние фланги обеих армий не могли устоять и начали отход соответственно на восток и запад».

Ну, прямо скажем: у страха глаза велики. Насчет количества армий Манштейн прав. Но вот насчет 7 танковых и механизированных корпусов — тут он преувеличивает. И шестидесяти одной стрелковой дивизии на этом плацдарме тоже не было. Но еще характерно то, что, перечисляя эти объединения и соединения советских войск, он ни слова не говорит о том, что он «проморгал» их сосредоточение, что удар-то этот фланговый был для него абсолютной неожиданностью. Об этом свидетельствует то, что у него на этом направлении резервов не оказалось.

В результате такой крупномасштабной операции, которую координировал Жуков, как представитель Ставки Верховного Главнокомандования (но надо отдать должное, исполнителем и непосредственным руководителем был Иван Степанович Конев), был создан огромный плацдарм меньшими усилиями, чем если бы такое пространство освобождалось с форсированием Днепра. Переправившиеся части сминали оборону противника на широком фронте вдоль Днепра и вышли к Кировограду.

В целом наступление завершилось успешно.

После захвата стратегических плацдармов на западном берегу Днепра не прекращались крупные сражения. Целью их были с нашей стороны — закрепление успеха и расширение плацдармов для подготовки исходных рубежей дальнейших наступлений, а с немецкой стороны — Гитлер еще надеялся восстановить положение на «Восточном валу» по западному берегу Днепра. Последней надеждой гитлеровского командования и особенно самого фюрера был Корсунь-Шевченковский выступ. На этом участке гитлеровские части: 1-я танковая армия и 8-я полевая армия еще удерживали правый берег Днепра, и довольно широкая полоса была в их руках. Попутно следует отметить, что немецкие армии не такие малочисленные по количеству дивизий, как наши. Две армии имели здесь 9 пехотных дивизий, 1 танковую и 1 моторизованную.

Для нашего командования этот выступ был как кость в горле, он не позволял спокойно развивать наступление дальше на запад в сторону границы, потому что с «того клина гитлеровцы могли в любой момент ударить под основание наших наступающих частей. Например, наступлением с Корсунь-Шевченковского выступа и с юга (там еще находилась целая группа армий вдоль берега Черного моря) могли отсечь крупную группировку, или ударом с этого плацдарма на север при взаимодействии с армией «Центр» тоже могли причинить нам большие неприятности. Для гитлеровцев это был, как говорится, выступ последней надежды. И они действительно (мы об этом поговорим подробнее позже) готовили контрудар с целью восстановления своего «Восточного вала».