Черняховский получал данные армейской и воздушной разведок, что на выручку осажденным в Тернополе войскам подтягиваются крупные резервы противника. Командарм принимал меры к созданию второго внешнего кольца окружения, чтобы задержать войска, спешившие на выручку осажденным. 11 апреля эти резервы перешли в наступление и нанесли удар на участке обороны 497-го полка полковника Иванова. На его 3-й батальон наступало восемнадцать «тигров» и пятнадцать бронетранспортеров. Враг, пользуясь своим превосходством в технике, смял опорный пункт 8-й роты и стал продвигаться к селу Городище и к р. Высушка. Полковые саперы успели взорвать мост через эту речку. Наступление врага приостановили.
Утром 13 апреля противник силами около семидесяти танков смял сопротивление левофлангового батальона 497-го полка и стал продвигаться в глубь нашей обороны, чтобы выручить свою окруженную в Тернополе группировку.
Для закрытия образовавшейся бреши Черняховский из своего резерва перебросил на это направление истребительный противотанковый артиллерийский полк. Артиллеристы успели занять огневые позиции для стрельбы прямой наводкой и, взаимодействуя со стрелковыми подразделениями, отразили сильную атаку противника. За день боя они уничтожили четырнадцать танков, девять бронетранспортеров, семь самоходных орудий.
Противник вынужден был на этом направлении прекратить атаки. Однако 14 апреля он снова попытался наступать, на этот раз на участке обороны 396-го полка 135-й стрелковой дивизии. Против этого полка немцы бросили в бой танковую дивизию, поддержанную авиацией. Врагу удалось прорвать нашу оборону и овладеть населенным пунктом Ходачка Великая. Создалась явная опасность, что немцы прорвут внешнее кольцо нашей обороны и высвободят свои дивизии, окруженные в Тернополе.
Во второй половине дня оперативно-тактическая обстановка еще более усложнилась: противник наносил удары по участкам обороны трех дивизий 60-й армии. Наиболее угрожающее положение создалось на участке 135-й стрелковой дивизии, которая сдерживала натиск противника на внешнем фронте кольца окружения.
В разгар боевых действий командарм по телефону предупредил полковника Ромашина:
— Рассчитывайте на свои силы, на подход армейских резервов не надейтесь, рубеж обороны отстоять во что бы то ни стало!
Почему Черняховский в такой трудный момент, вместо того, чтобы поддержать Ромашина резервом, приказывает ему, по сути дела, стоять насмерть? Не буду детально объяснять такие действия командарма, они легко и просто будут понятны из решения Черняховского, которое он доложил Жукову.
Именно в минуты, когда Черняховский ставил задачу Ромашину, позвонил комфронта:
— У вас, Иван Данилович, очень горячо. Что намерены предпринять?
— Я решил все силы бросить на уничтожение окруженного противника в Тернополе.
— Не понимаю, — буркнул Жуков, — у вас главная опасность с фронта, оттуда бьют немцы на выручку окруженным.
— Так точно, товарищ маршал. Вот я и решил как можно скорее уничтожить окруженных, тогда наступающим с фронта некого будет выручать.
Жуков некоторое время молчал, а потом явно с похвалой сказал:
— Одобряю! Но риск большой.
— Без риска на войне не бывает, — бодро ответил Черняховский, уверенный, что принял правильное решение.
— Ну, что же, дерзай! Но крепи оборону и с фронта.
Черняховский лично руководил частями внутреннего кольца окружения. Он объяснил командирам, почему надо в короткий срок ликвидировать окруженных. И, понимая замысел любимого командарма, черняховцы ворвались в город. Они очищали от врага квартал за кварталом. Противник оборонялся упорно, цепляясь за каждое здание. Расстояние между нашими и немцами часто не превышало пятидесяти метров, местами оно измерялось лишь толщиной капитальной стены или потолочного перекрытия. Особенно яростные схватки происходили в центре города, где засели эсэсовцы, отстреливавшиеся до последнего патрона. Остатки одной пехотной дивизии, нескольких артиллерийских полков, специальных частей и офицерского штрафного батальона заняли оборону в крепких старинных зданиях, которых много в центре Тернополя.
…Когда в центе Тернополя еще шли напряженные бои, на командно-наблюдательном пункте Черняховского зазвонил телефон ВЧ.
— Иван Данилович! — прозвучал внушительный голос командующего фронтом Жукова. — Армию сдайте генерал-полковнику Курочкину, а сами завтра, тринадцатого, должны быть в Москве. Самолет для вас приготовлен.
Черняховский не терялся в самых трудных моментах боя, а тут оторопел от столь неожиданного распоряжения.
— Георгий Константинович, чем это вызвано, — овладев собой, спросил Черняховский.
— Вас вызывает Верховный Главнокомандующий.
— Товарищ Сталин? По какому вопросу? — взволнованно спросил Черняховский.
— По всей вероятности, это связано для вас с чем-то приятным. Там узнаете.
Черняховский передал 60-ю армию генерал-полковнику Курочкину, который командовал Северо-Западным фронтом в июне 1941 года, когда Иван Данилович был еще полковником и командиром 28-й танковой дивизии.
Вот так стремительно летит время на войне — за три года Черняховский получил три высоких звания: генерал-майор, генерал-лейтенант, генерал-полковник. И не менее высокие повышения: командир корпуса, командующий армией. В боях он приобрел широкий опыт руководства соединениями. По поводу этого опыта мне кажется уместным привести слова генерала армии Лащенко:
«Личная оперативная подготовка генерала Черняховского к моменту его назначения командующим 60-й армией была весьма посредственной. Но так как он имел хорошее общее образование и был человеком весьма одаренным от природы, он быстро рос в оперативных вопросах как армейского, так и фронтового масштаба, правильно усваивал передовые взгляды того времени на характер и способы ведения боевых действий. Он постоянно и много работал над собой: много читал, внимательно прислушивался к мнению подчиненных генералов и офицеров, особенно к мнению начальника штаба генерала Крылова, имевшего хорошую оперативную подготовку. Теоретическая самоподготовка сочеталась у него с опытом боевых действий.
После каждой операции Иван Данилович стремился обобщить боевые действия, глубоко проанализировать их. Он был ярым противником всякого шаблона и схематизма.
Черняховский очень умело руководил своим штабом. Между ним и штабом существовало полное взаимопонимание. Мы всегда знали его замыслы и отдаваемые лично им распоряжения. Он ценил офицеров штаба, внимательно выслушивал их доклады и предложения, а те в свою очередь относились к нему с глубоким уважением.
Иван Данилович пользовался заслуженным авторитетом и у высших начальников. Те хорошо знали его способности, высокие личные качества и относились к нему с большим уважением. В армию к нам часто приезжали Г. К. Жуков, А. М. Василевский, Н. Ф. Ватутин, другие представители Ставки. Все они признавали одаренность командарма и никаких претензий к нему не предъявляли.
Это уважение к командующему накладывало определенный отпечаток и на работу штаба армии: нам, офицерам штаба, работалось относительно легко, спокойно.
— Мне довелось, — говорит в заключение П. Н. Лащенко, — прослужить на фронте вместе с Иваном Даниловичем около двух лет: сначала начальником оперативного отдела, затем заместителем начальника штаба армии и командиром дивизии. Когда он уезжал из армии, то сказал мне: “За два года я вас ни разу не застал спящим”. То же самое и я за это время никогда не видел, чтобы он отдыхал».
И вот, что-то предстоит впереди? Одолевали даже сомнения — в Москву вызывают не только выдвигать, но и «задвигать».
На аэродроме в столице Черняховского встретил офицер из Генштаба. Он сказал:
— Вас ждет генерал Антонов.
Машина мчалась по серым малолюдным улицам, только разноцветные светофоры мелькали — зеленый, желтый, красный.
Генерал армии Антонов встретил приветливо. Последовали обычные в таких случаях: «Как здоровье?», «Как долетели?» Черняховский автоматически отвечал, улыбался, но все же ждал: зачем вызвали? Наконец начальник Генштаба сказал:
