— Мне кажется, капитан Хейдн ошибается, думая, что в течение трех тысяч лет «Книгу Тота» никто не находил. Нам известно лишь, что никто из искавших ее не вернулся.
— Ты абсолютно прав, Камаль, — согласилась Сара. — И я надеюсь, капитан Хейдн, что нас не постигнет подобная участь.
Глава 4
Дневник экспедиции
24 декабря 1883 года
«Пятый день на пароходе… Чем дальше на юг, чем скуднее земля и чем более грозной становится разрушительная природа пустыни, тем лучше мои спутники понимают, на какой риск пошли. Если сэр Джеффри еще находится в состоянии радостного ожидания и впитывает новые впечатления, то Хейдн и Фокс напряжены, особенно после каирских событий. Дю Гар же совсем замкнулся, не подпускает к себе, он словно о чем-то догадывается, носит в себе мрачную тайну и не желает делиться ею ни с кем.
Камаль, которого я сначала подозревала в предательстве, все больше раскрывается как общительный человек. За его простотой угадывается благородство и образованность. Как мне стало известно, он ходил в английскую школу, где выучил наш язык и познакомился с нашими обычаями, так что тем для разговоров нам хватает, и, к крайней досаде капитана Хейдна, все еще не доверяющего ему, мы нередко беседуем.
К вечеру мы достигли Эль-Миньи, где останемся до утра, чтобы пополнить запасы питьевой воды. До Гермополя уже недалеко, чему я очень рада, так как жара невыносима, даже в эту особенную ночь, когда у нас дома обычно бывает холодно и так хочется оказаться рядом с теплым камином…»
Пароход «Египетская звезда», 24 декабря 1883 года
Голь на выдумки хитра. Подтверждая это старое правило, члены экспедиции за отсутствием хвойных деревьев так связали пальмовые листья, что их вполне можно было принять пусть и за несколько необычную, но все же вполне узнаваемую рождественскую елку. Своеобразное сооружение украсили пестрые гирлянды, добытые совершенно неисповедимыми путями в мутных водах Нила. От свечей, однако, пришлось отказаться. Из-за духоты и жары воск плавился, еще прежде чем до нею добиралось пламя. Нехитрую «елку» установили на палубе, где вокруг нее собрались пассажиры первого класса. Корабельный скрипач, ежедневно игравший за ужином, в этот вечер затянул рождественские мелодии, и, пожалуй, на пароходе не было ни одного пассажира, кто бы под знакомые звуки «God rest ye merry, Gentlemen. Да пошлет вам радость Бог», хотя бы на миг не захотел перенестись в туманную холодную Англию.
— Неплохо, — похвалил сэр Джеффри, пригубив бокал.
Традиционный яичный пунш в этих широтах был неуместен, и вместо него подали сдобренное пряностями красное вино.
— Согласен, — кивнул Мильтон Фокс. — А вы знали, что эту песню написал Чарльз Диккенс?
— В самом деле?
— Простите, уважаемый инспектор, это не совсем верно, — заметила Сара, также принимавшая участие в рождественском ужине. — Диккенс не писал этой песни, он просто упомянул ее в своих произведениях, благодаря чему она и стала известна.
— «Рождественская песнь в прозе», — задумчиво отозвался сэр Джеффри. — Я помню. Прекрасный рассказ, не правда ли? Хотя, на мой взгляд, и слишком поучительный. А знаете, о чем я часто думал?
— О чем? — спросила Сара.
— О том, что рождественские призраки поведали бы мне, если бы я с ними встретился? Был бы я доволен тем, чего достиг? Или со мной произошло бы то же самое, что и с несчастным скупердяем Скруджем? И что приготовили бы для меня призраки на следующее Рождество?
— Радуйтесь, monsieur, — отозвался Дю Гар, говоривший мало и почти не отрывавший мрачного взгляда от своего бокала, — что призрак не появился и не ознакомил вас с будущим.
— Вы так считаете? Интересный подход.
— Куда как интересный, — усмехнулся Мильтон Фокс. — Тем интереснее, что наш французский друг судит по собственному опыту…
Инспектор и капитан Хейдн презрительно усмехнулись. Сара с виноватой улыбкой посмотрела на Дю Гара, но насмешки, видимо, его ничуть не смутили. Он только покачал головой и махнул рукой.
— Может быть, ваше желание скоро и исполнится, сэр Джеффри, — продолжал смеяться Хейдн, облачившийся, как приличествовало торжественному случаю, в парадную форму: ярко-красный мундир с золотыми галунами. — Только если это вдруг случайно не окажется призраком прошлого Рождества…
Не очень лестное описание относилось к Камалю, поднявшемуся на палубу и с почтительным видом приближавшемуся к собеседникам. Он изо всех сил постарался принарядиться, но результат оказался плачевным. Новый куфтан оказался таким же грязным и залатанным, как и старый. Фокс и сэр Джеффри рассмеялись шутке Хейдна; даже Дю Гар не смог сдержать улыбку; не смеялась только Сара.
— Кто бы мог подумать? — заливался Хейдн. — Да это, кажется, пассажир третьего класса? Разве грязный араб не знает, где его место?
— Я уже говорила вам, капитан, Камаль — член нашей экспедиции, — твердо сказала Сара, — и он здесь по моему настоятельному приглашению.
— По вашему приглашению, леди Кинкейд? — От изумления Хейдн разинул рот.
— Совершенно верно.
— Вы собираетесь отмечать Рождество с человеком, который даже не знает, что на землю сошел Господь?
— Мы точно не убедим в этом Камаля, спровадив его под тем предлогом, что он должен оставаться среди ему подобных. На земле мир и в человеках благоволение, не так ли, капитан? Однако на ваших знаменах отсутствует этот девиз, или я не права?
Она кинула на него такой испепеляющий взгляд, что офицер не нашел что ответить. Сара отвернулась и приветливо обратилась к Камалю, явно чувствовавшему себя весьма неловко:
— Добрый вечер, Камаль. Посиди с нами. Ешь и пей, сколько хочешь. Сегодня Рождество, праздник любви к ближнему, когда мы обычно дарим друг другу подарки.
— Я знаю, что такое Рождество, — ответил Камаль.
— Замечательно, — съязвил Хейдн, поднимая бокал. — Тогда выпьем за тебя, Камаль. Коли ты так хорошо осведомлен о наших обычаях, то этот тебе гоже должен быть известен.
— Конечно, — кивнул Камаль. — Но как богобоязненный человек я не пью спиртные напитки.
— Ну вот вам. — Хейдн многозначительно посмотрел на Сару. — Разве я не говорил, что с этими мусульманами лучше не связываться?
— Да оставьте вы его, — сказал Дю Гар, подливая себе вина. — Мне больше достанется. Всем счастливого Рождества! И на земле мир.
— Счастливого Рождества! — отозвались сэр Джеффри и Мильтон Фокс, поднимая бокалы.
— И на земле мир, — добавила Сара, догадываясь, что Дю Гар не случайно произнес эти слова.
Она выпила совсем немного, но из-за жары вино не замедлило сказаться. Сэр Джеффри, Мильтон Фокс и Дю Гар тоже быстро почувствовали его действие, говорить стали громче и менее отчетливо. Хейдн как верный солдат ее величества был более умерен, однако даже не собирался скрывать, что присутствие Камаля ему неприятно.
— Да ладно вам, Хейдн, — проявил Фокс несвойственное ему дружелюбие. — Не кисните. Выпейте лучше за будущее и процветание империи.
— Нет, спасибо, — сквозь зубы ответил капитан. — Предпочитаю оставаться трезвым. Враги империи не дремлют.
— Alors, как поэтично, — заметил Дю Гар. — Vraiement, mon capitaine, в вас умер писатель.
— Вы издеваетесь надо мной, Дю Гар?
— Вовсе нет. — Француз посмотрел на него затуманенным взглядом. — Не путайте добродушную шутку со злобной насмешкой.
— Боюсь, мой дорогой Морис, капитан Хейдн не очень-то восприимчив к твоим шуткам, — заметила Сара.
— Ни в малейшей степени, — отозвался Хейдн. — Королевский офицер не обязан терпеть оскорбления приблудного француза, тем более что ни для кого не секрет… — Он тактично умолк, предоставляя присутствующим закончить в уме его фразу, но Дю Гар не унимался.
— Quoi? Ну, говорите же, mon capitaine. В самом деле ни для кого не секрет, что я время от времени отправляюсь «на охоту за драконом», и вы должны лишь радоваться этому. Так как в известной степени именно «дракон» привел нас сюда. И поверьте, я в отличной компании…
