— Что ты имеешь в виду? Кто выбрал?
— В известном смысле судьба, — ответил Дю Гар. С его лица вдруг исчезла обычная невозмутимость. — Я похоронил себя здесь после Александрии и после того, как наши пути разошлись.
— Почему?
— Потому что прикоснулся тогда к запретному, вступил на путь, откуда нет возврата, узнал то, что нельзя знать. Эти вещи должны остаться в тайне, пока я жив, поэтому я и перебрался сюда, где меня никто не найдет.
— Я тебя нашла, — напомнила ему Сара. Дю Гар загадочно улыбнулся.
— Как я уже сказал, ma cherie, все это не случайно. И поверь мне, любого другого я встретил бы куда менее любезно.
Он кивнул на свой правый сапог, и только теперь Сара заметила на голенище выпуклость — там был спрятан маленький пистолет.
— Что это значит?
— Pour la securite, — пожал плечами Дю Гар. — Мне нужно быть осторожным, Сара, я знаю вещи, кои они узнать не должны. Ни за что на свете.
— Они? — в недоумении переспросила Сара, подумав, а не слишком ли часто ее знакомый «охотится на дракона». — О ком ты говоришь, Морис?
— Мой дар, как ты точно выразилась, может быть благословением, а может оказаться и проклятием. Кое-что я могу говорить, что-то — нет. И пистолет у меня на тот случай, когда от меня потребуют больше того, что я в силах дать.
— Понятно. Таких ты просто застрелишь.
— Ma cherie, — прошептал Дю Гар, — ты достаточно хорошо меня знаешь и в курсе моего отвращения к любому физическому насилию. Та единственная пуля, которой заряжен этот пистолет, предназначена не для врагов…
Сара поняла, и от страха у нее перехватило горло.
— Морис, — тихо сказала она, — может, ты поделишься со мной тем, что видел?
Француз помедлил.
— Нет, — сказал он наконец, взяв бутылку. К нему внезапно вернулась прежняя беспечность. — Давай лучше посмотрим, что нам поведает зеленая фея. В конце концов, она выдала мне уже не одну тайну…
Он тихонько засмеялся, приготовляя напиток, должный раскрыть его дуновениям сверхъестественного, на что так надеялась Сара. Дю Гар наполнил стакан зеленым абсентом, накрыл его маленькой ржавой решеткой и положил сверху кусочек сахара. Из внутреннего кармана камзола он достал невзрачный пузырек, похожий на те, что Сара видела в Сент-Джеймсском дворце, содержимое которых оказывает такое разрушительное воздействие. Дю Гар накапал настойку опия на сахар и поджег его свечой. Поскольку все остальные огни в комнате они погасили, а за окном стояла уже глубокая ночь, синий таинственно подрагивающий огонек был хорошо различим. Тихонько потрескивая, сахар расплавился, и образовавшийся сироп протек в стакан, содержимое потемнело.
Дю Гар тяжело дышал, завороженно наблюдая за химическим процессом словно за священным ритуалом. Его переполняли ужас и одновременно радостное возбуждение. Как только пламя погасло, он снял решетку, перемешал жидкость в стакане и торжественно поднял его, словно хотел произнести тост.
— Ура, — мрачно сказал он. — Некоторые утверждают, что от абсента слепнут. Меня же он делает зрячим. Да откроет мне «дракон» то, что таится за видимостью.
Он закрыл глаза, поднес стакан к губам и залпом выпил его. Сара не отрывала от него глаз. Она не впервые присутствовала при необычных сеансах Дю Гара и всякий раз испытывала крайнее напряжение. Она не могла объяснить, что именно позволяло французу видеть вещи, незримые для остальных, и не знала точно, хотела ли увидеть их сама…
Она взяла его за руки, протянутые над столом, — Дю Гар пояснил ей, что это расширяет его возможности. Выражение лица француза менялось на глазах, черты стали мягче, он снова открыл глаза. Однако Сару Морис, казалось, вообще не замечал, хотя она сидела напротив. Тот же пустой взгляд, что и у герцога Кларенса. «Охота на дракона» началась…
— Я плыву, — начал Дю Гар бесстрастным голосом, заставившим Сару содрогнуться. Ей показалось, это говорил не он, а сама истина, находившаяся за пределами рационально объяснимого и овладевшая французом после приема опиата. — Я плыву над домами. Я вижу крыши и фронтоны, чувствую горький запах дыма, поднимающегося из труб… И я не один.
Сара удивилась, но удержалась от вопросов. В таком состоянии Дю Гар все равно бы не среагировал. Придется подождать…
— Оно со мной, — шепотом продолжал Дю Гар. — Оно незримо, его нельзя увидеть. Оно скрывается в провалах между домами, в тенях и тумане, но я отчетливо ощущаю его присутствие. Оно там, и оно ждет… Этой ночью зло делает свое черное дело и ищет новую жертву. Теперь я ясно вижу…
Дю Гар умолк, углубившись в себя.
— Улица, — выдохнул он затем. — Передо мной улица. Темно и холодно. Я замерзаю…
Сара с изумлением заметила, что Дю Гар действительно дрожит.
— Мой дух раскрывается. То, что я вижу, еще не произошло и… Mon dieu! Он приближается. Я чувствую его присутствие. Le meurtrier! Убийца все ближе. Он отбрасывает длинную темную тень, повсюду и куда бы она ни упала, тень эта сеет смерть и разрушение. Я ощущаю его близость… Он едет в черном экипаже. Кучер замотан, как мумия, так, чтобы его нельзя было рассмотреть. Его хозяин — лишь следующая за ним тень.
Сара тихонько прокашлялась, чтобы избавиться от спазмов в горле. Воздух в комнате показался ей вдруг чудовищно тяжелым.
— Теперь я вижу экипаж вблизи… На дверце герб… Львы. Я вижу трех львов…
Сара прикусила губу. Три льва — символ власти — красовались на королевском гербе. Совпадение или улика?
— Экипаж едет очень быстро. Кучер стегает лошадей кнутом. Время поджимает. Это случится сегодня ночью. Будет еще одна жертва сегодня ночью. И убийства в Уайтчепеле — только начало. На нас надвигается темная тень, такая же всепоглощающая, как и тысячи лет назад. Призрак уже давно бродит среди нас, но нынче ему пришло время открыться. Этого не выдержит никто, никто… Mon dieu, c'est horrible… Я вижу саквояж, в нем смертоносная сталь. И кровь, всюду кровь… И еще знак на стене!
Голос Дю Тара набирал силу. У него дрожали руки.
— Кровь, всюду кровь, — со страхом повторял Дю Гар. — Уже тысячи лет зло среди нас! Оно хочет власти, неограниченной власти, и мы не в состоянии его удержать! Мы должны… Non! Non! Ne pas moi!.. He меня!
Последние слова Дю Гар почти прокричал. Это уже был не просто страх, а смертный ужас. На лбу у него выступила испарина, он так стиснул Саре руки, что ей стало больно. Широко раскрытыми глазами он смотрел на Сару, но будто не видел ее. Казалось, Морис отчаянно пытался оттолкнуться от пасти «дракона», в которую так легкомысленно заглянул. Его дыхание замерло, а затем он задышал прерывисто; грудь судорожно вздымалась.
— Морис! — воскликнула Сара. — Морис, очнись!
— Pas moi, creature miserable! Retourne d'ou tu es venu… He меня, жуткая тварь! Убирайся, откуда пришла…
— Морис! Ты должен проснуться, ты слышишь меня?
— Va-t'en! Va-t'en!.. Прочь! Убирайся!.. — Он замахал руками, отчаянно защищаясь от невидимого противника. — Laisse-moi tranquille, monstre! Laisse-moi tranquille!.. Оставь меня, чудовище!..
— Черт подери, Дю Гар! Проснись наконец!
Сара вложила в голос всю силу, на какую была способна. Она вскочила и, обежав вокруг стола, ударила француза по лицу. Как это случилось в опиумном притоне, боль привела его в сознание. Он замолчал, перестал дрожать, что-то во взгляде изменилось. Какое-то время, казалось, Дю Гар не понимал, ни кто он, ни где находится. Затем память вернулась к нему, и он тихо застонал от ужаса.
— Дю Гар… Все в порядке?
— Moi… Вроде да…
— Что ты видел, Дю Гар?
— Ты о чем?
— Что ты только что видел?
— Rien, — шепотом ответил француз. — Ничего, Сара.
— Ничего? Но ты кричал!
— Нет, ничего. — Дю Гар уверенно посмотрел на нее, но Сара понимала, что он недоговаривает.
— Морис, я должна знать. Что ты видел? Что привело тебя в такой ужас?
— Я не могу тебе этого сказать, Сара.
— Не можешь или не хочешь?
Француз пристально посмотрел на нее, но ничего не ответил.
