Подбежав ко мне, преторианец молча расстегнул кобуру и подал мне ствол. Передернув затвор, я приставил дуло ко лбу Юргена, по которому градом катился пот, и злобно спросил:

— Что ты можешь сказать в свое оправдание, прежде чем я вышибу тебе мозги? Затычка задницы зеленого Зелибобо!

Юрген побледнел, закатил глаза и, потеряв сознание, обмяк в кресле.

— Твою мать! — выругался я, опуская руку с пистолетом. — Мудила конченый, сука обосраная…

— Ваше Величество, разрешите. — Эмден аккуратно забрал у меня пистолет трясущимися руками и, разрядив, передал преторианцу. — Позвольте, мы сами его расстреляем?

— Утащите эту падаль. — Ским кивнул преторианцам на Юргена. — Быстрее!

Я ударил кулаком по столу.

— Арестовать всех, кто был на лайнере, допросить и расстрелять!

— Ваше Величество. — Ским вытащил коммуникатор. — Экипаж лайнера не винов…

— Да при чем тут экипаж?! — прервал я его. — Я имею ввиду этих триппероногих ублюдоящеров, которые бежали вместе с этим жирным морковным выблевышем верблюда. Как же он меня взбесил!

— Успокойтесь, присядьте. — Эмден ошарашенно смотрел на меня. — Не нужно волноваться из-за всякой падали.

— Все! Я у себя. — Резко развернувшись, я быстрым шагом вышел из зала.

Зайдя в свои покои, я первым делом подошел к консоли автоповара и поискал что-нибудь спиртное. Ничего не найдя знакомого, я набрал формулу спирта, автомат слегка прогудел и выдал стакан чистейшего девяностоградусного. Немного подумав, смешал часть спирта с соком и уже с получившимся напитком устроился в кресле. Глотнув немного, почувствовал, как огненная волна прокатилась по пищеводу до желудка и там взорвалась. По телу разлилось тепло, и в голове слегка зашумело, нервное напряжение стало постепенно уходить. Да, эта сволочь, Обезьянко, умудрился все-таки вывести меня из равновесия. Ну и перед Эмденом со Скимом немного неудобно. Видно, не ожидали они, что я так матом крыть буду, то-то у них такой ошарашенный вид был. Я даже тихонько захихикал про себя. Сам от себя такого не ожидал, а ведь был готов нажать курок, и если б Обезьянко не упал в обморок, то его мозги оказались бы на полу…

Я машинально допил остальное и, подумав, что для шестнадцатилетнего ребенка стакан такого пойла все-таки много, отрубился.

Проснулся в своей кровати с головной болью и диким сушняком во рту. Сел, обхватив голову руками. И нафига, спрашивается, пил? Смысл? Медленно обвел глазами комнату и заметил на стуле, придвинутом к кровати, заботливо положенную аптечку. Медленно приложил ее к предплечью и, поморщившись от укола, почувствовал облегчение, головная боль прошла. В это время раздался тихий стук в дверь, и внутрь осторожно заглянула Ярослава.

— Доброе утро, вы уже проснулись? — спросила она. — Канцлер настоятельно просил вас принять его сразу, как проснетесь.

— Хорошо, передай ему, что приму, как только приведу себя в порядок. — Я слез с кровати и почувствовал, как у меня дрожат ноги. — Ты не в курсе, чего он хотел?

— Мне кажется, что он хочет поговорить насчет вчерашнего. — Ярослава открыла дверь в ванну. — Он чем-то сильно озабочен.

Пока я умывался и приводил себя в порядок, меня одолевали мысли о том, что вчера произошло. Чует мой зад, что сейчас будет полуторачасовая нотация по поводу моего поведения, да и о вреде пьянства может быть лекция. Одевшись и отказавшись от завтрака, отправился в тронный зал. Нет, все-таки я поступил правильно, приказав расстрелять этих сволочей, в следующий раз другим неповадно будет. Да и в этом следует винить императора. Видно, расслабились при его правлении, раз такое произошло. Но ничего! Теперешние чиновники будут проходить более строгий отбор, уж я об этом позабочусь. Откуда только такие гниды берутся?

В тронном зале меня уже ждал Эмден. Едва я зашел, он сразу бросился ко мне.

— Ваше Величество! Что это вчера на вас нашло?

— Это ты о чем? — как ни в чем не бывало спросил я.

— Это на счет вашей вчерашней выходки с пистолетом! Так нельзя поступать! — начал возмущаться Эмден. — А если б Обезьянко не потерял сознание? Что бы вы делали? А?

— Что бы делала? — переспросил я. — Нажала бы на курок, а что?

— О-о-о! — Эмден поднял глаза к потолку. — А что это еще за ругательства такие? Где вы только их набрались? Я половину даже и не слышал никогда!

— Тебе записать? — Я обошел Эмдена и подошел к окну. — И вообще, ты решил мне нотации прочитать? Тогда считай, что ты меня построил и все такое, — не оборачиваясь, произнес я.

— Кх-м… — прокашлялся Эмден. — Нет, конечно, Ваше Величество, я хотел уточнить ваш вчерашний приказ.

— Какой именно? — Полуобернувшись, я посмотрел на него.

— По поводу расстрела Обезьянко и остальных чиновников…

— Не поняла! — Я резко обернулся и уставился на Эмдена. — Они еще не расстреляны? Почему? Времени не хватило? Или боеприпасы закончились?

— А… Но ведь… — Он слегка смутился под моим взглядом. — Он потребовал, чтобы его судил высший дворянский суд…

— Чего? Я не ослышалась? Он ПОТРЕБОВАЛ? — Я ошарашенно уставился на Эмдена. — Я что-то не понимаю — я тут кто? Императрица или просто для красоты тут нахожусь?

— Императрица…

— Так если я императрица, то, услышав вчера мой приказ, сегодня ты должен был доложить, что он выполнен! Ты все понял?!

— Так точно. — Он встал по стойке смирно.

В это время приоткрылась дверь, и зашел Лемберг.

— Прошу прощения. — Он посмотрел на нас. — Что случилось, Ваше Величество?

— Ничего.

— Я тогда позже зайду. — С этими словами он, слегка поклонившись, вышел за дверь.

— У тебя есть час. — Я снова посмотрел на Эмдена. — Через час ты с докладом о выполнении у меня. Свободен.

Проследив, как он вышел, я вернулся обратно к окну. Да, все-таки я прав, Император, видимо, дал слабину, и все. Пора закручивать гайки. Эмден — это первый звоночек, если сейчас все спустить, то потом, боюсь, будет слишком много крови. Нужно уже всем дать понять, что мои приказы не обсуждаются, какие бы они ни были.

После этого случая ко мне стали относиться более серьезно, по Эмдену было видно, что и волхв приложил к этому руку, потому что пару дней Эмден шарахался от Лемберга.

Ударными темпами столица была построена за полтора месяца. В основном, конечно, были возведены дворцовый комплекс и здания министерств. Как только она была построена, все освободившиеся силы сразу же кинули на строительство ближайшего города, так и пошло — как только закончили в одном месте, тут же все силы кидали в другое. Такими ударными темпами планету удалось колонизовать в рекордно короткие сроки — около полугода. Конечно, работы было еще непочатый край, еще все обустраивать и обустраивать, но у каждого жителя теперь был свой дом или квартира. Стало полегче, люди вздохнули посвободнее, поняв, что все уже позади. Правда, возрождаемая Империя задыхалась от острой нехватки производственных мощностей — того, что сумели вывезти, просто не хватало для производства не только техники, но и даже перерабатывающих заводов и фабрик, конечно, все можно было купить у контрабандистов, но денег в Империи не хватало. Империя пока не могла ничего продать, все шло на насыщение внутреннего рынка, умельцы собирали нужную технику и механизмы из всякого хлама.

Все это время я изучал историю последних лет павшей Империи. Оказывается, я был прав — на троне сидел император, который не имел своей воли, он окружил себя подхалимами. Двор начал утопать в роскоши и безделье, окружающие императора постоянно твердили о его гениальности и величии, император практически отошел от дел, и всем заправляли такие, как Обезьянко. Гниль уже начала подтачивать Империю изнутри, но она еще крепко стояла на ногах. Еще несколько десятилетий, и Махро не пришлось бы нападать — Империя сама сдала бы все позиции. А так он, сам этого не зная, дал толчок к консолидации всех сил, эта война помогла очистить застоявшуюся кровь и, как лакмусовая бумажка, выявить все недостатки и практически всю шушеру, которая готова только требовать права и забыла о своих обязанностях. Но ничего, я не допущу повторения такого, если будет нужно, то я, не колеблясь, буду подписывать списки на уничтожение всякой дряни, именующей себя «элитой». Ведь элита — это не светские львы и львицы, не художники от слова «худо», искусство которых непонятно простому народу, и требуются эксперты, чтобы объяснить, что это не просто мазня, а так называемое видение мира, и не писатели, пишущие, как укуренные лошади. Элита — это прежде всего те, кто до конца отдает себя служению Империи, кто заботится о своих подчиненных и первым идет туда, где труднее всего. Элита — это прежде всего ОБЯЗАННОСТИ, а уже потом и права. Пусть сейчас и трудные времена, но это ненадолго. Я постараюсь возродить сильную Империю, которая заботится о своих гражданах и беспощадно уничтожает врагов.