Невероятно, что мне пришлось опять пересказывать всю историю.

— О’кей. — Виржини с серьезным видом кивнула. — У меня есть некоторые идеи насчет того, куда можно пойти; я уверена, там мы и найдем одежду для вас записную книжку легко купить, а фотоаппарат у меня есть (я надеялась, что мы сможем сфотографироваться вместе). Но вот с зарядкой я помочь не смогу, я не знаю в Париже ни одного места, где бы ее продавали.

— Ясно. — Я почти что улыбнулась. Какое счастье иметь рядом с собой дружелюбное и приветливое лицо. — Надо позвонить в офис и узнать у них. Может, они помогут.

Я достала свой блэкберри и пролистала список контактов, пока не нашла телефон Донны. Да, ей это понравится. Но прежде чем нажать кнопку вызова, я призадумалась. Что я ей скажу? Она ведь ясно дала мне понять, что не в восторге от моего творчества. Я прокрутила список до телефона Эсме и снова остановилась. То же самое. Нашла кому звонить. Да еще и в полседьмого утра! Несмотря на протесты своего внутреннего голоса, я осознавала, что позвонить могу только одному человеку. Сисси.

Но вместо того чтобы набрать ее номер — новоприобретенное товарищеское чувство Сисси имело свои границы, а звонок ни свет ни заря вряд ли находился в их пределах, — я открыла почту, пропустила четыре непросмотренных сообщения от Дженни (в один момент времени я могу заниматься только одной проблемой) и набрала сообщение, в котором кратко изложила суть проблем, опуская подробности об утраченном багаже и его «безопасном уничтожении». Послав сообщение, я сунула блэкберри в свою теперь самую любимую, единственную и неповторимую сумку «Эм-джей» и улыбнулась Виржини. Она мгновенно отреагировала, только ее улыбка сияла на тысяч ватт ярче.

— Мы готовы? — спросила она, буквально ел сдерживаясь, чтобы не рвануть с места.

— Мы готовы, — подтвердила я. «Надеюсь, у меня хватит сил, чтобы не утопить тебя в Сене», — добавила я про себя, когда она схватила меня за руку и потащила вниз по улице.

— D’accord[30]. Я сейчас думаю об одном магазине который знаю, но он далеко; там делают сумки из старых кожаных курток, — сказала Виржини, уводя меня все дальше по лабиринтам элегантных узких улиц. Это очень подойдет для вашей статьи, oui?

— То, что надо. — Я кивнула, слишком занятая разглядыванием красот вокруг себя, чтобы отвлекаться. Париж и в самом деле прекрасен. Я пожалела, что у меня не было фотоаппарата. Солнце освещало мощеные улицы, нагревая мои оголенные ноги и испаряя тревожные мысли о том, что я одета в самопальное платье. Стояла почти такая же жара, как в Нью-Йорке, только было не так влажно. У всех магазинов были стеклянные витрины, обрамленные деревом приглушенных тонов, а почти все фасады жилых квартир над ними украшали цветочные ящики, в которых теснились разноцветные цветы, и от этого походили на кукольные домики. Я стояла и, разинув рот, любовалась, как вдруг почувствовала, что завибрировал мой блэкберри. Спотыкаясь на каждом шагу и стараясь не отставать от Виржини, я пыталась читать сообщение:

Прочитав сообщение в первый раз, я чуть не рухнула в обморок. А во второй — просто не могла поверить собственным глазам. К тому моменту, как Виржини по моей просьбе прочла мне его вслух (я хотела удостовериться, что не сошла с ума), до меня почти дошло его содержание. ЛОЛ? Сисси пытается меня рассмешить? Нет, это не просто неправильно — это противоестественно.

— Она старается помочь. — Виржини протянула мне блэкберри.

Я осторожно взяла его из ее рук, словно он был проклят. И, судя по всему, это было именно так. На моей памяти она была совсем другой.

— Ты знакома с Сисси? — спросила я.

— Да, — ответила Виржини. — Она очень хочет работать в «Белль». Я иногда работала с ней, помогала с проектами.

Я смотрела на нее не спуская глаз. Странно, она совсем не похожа на жертву садиста.

— Так вы дружите?

Она гоготнула и тут же прикрыла рот рукой.

— Извините, это было грубо, — скороговоркой пробормотала она. — Нет, мы с Сисси Спенсер не дружим. Она не любит стажеров и ассистентов, которые работают в «Белль». Я даже думаю: может, она рассчитывает, что если, э-э, убедит нас уволиться, то сама станет делать нашу работу?

— Ясно, — сказала я. Уф. Значит, она не опасна.

— А вы дружите? — осторожно спросила Виржини. — С Сисси?

Не думая ни секунды, я ответила ей таким же гоготанием.

— Нет, совсем нет. Невзирая на это сообщение. — Я взяла руку Виржини в свою и улыбнулась. — Я бы не подошла к ней и на пушечный выстрел. А это, я так думаю, довольно далеко. Пошли смотреть на этот твой сумочный магазин.

Утро пролетело молниеносно, и я чувствовала себя так, словно прошагала несколько миль. Что было недалеко от истины, как я узнала, когда Виржини показала мне наш путь на небольшой карте, которую я купила. Помимо адресов классных магазинов, мне удалось раздобыть пару хитовых штучек для моего крошечного парижского гардероба. Какой бы дикой ни казалась мне идея расплачиваться корпоративной карточкой за свои покупки, у меня не было выбора. Я только что заплатила за квартиру, Ванесса еще не отдала мне свою долю, а до зарплаты оставалась еще целая неделя. А одета я была из рук вон плохо. Теперь же я имела приличные джинсы (парижский стиль), пару футболок (слава Богу, что «Американ аппарель» вошел в моду!), пару стильных старомодных платьев (исключительно для работы) и туфли, которые были не такие древние и слегка стоптанные, как балетки «Праймарк», в которых я летала (простые, незаменимые). Оставалась надежда, что мне не пригодятся те несколько ожерелий и браслетов, которые я прикупила, но я теперь работала в «Белль» и не хотела разгуливать по Парижу без должных аксессуаров.

Жара была не такой невыносимой, как в Нью-Йорке, но все равно к трем я начала вянуть. К счастью, щенячья радость Виржини к этому моменту, кажется, тоже начала угасать.

— По-моему, нам нужно съесть мороженого, — провозгласила она.

— Неплохая идея, — согласилась я, отлепляя прилипшие к лицу волосы. — Куда пойдем?

— Перед нами Сена, видишь? — Виржини указала на запруженный людьми мост. — Вот по этой дороге будет остров Святого Людовика, и там мы найдем лучшее мороженое. Самое лучшее в мире.

— Ну не знаю, — довольная, сказала я, следуя за ней. — В Нью-Йорке тоже неплохое мороженое.

И тут Виржини впервые повернулась и посмотрела на меня очень строго.

— Это лучшее в мире.

— О’кей. — Я пожала плечами, выставив вперед руки. — Как скажешь.

— Твою мать, это чудесно, — проговорила я с набитым мороженым ртом. — Прости, не хотела выражаться — случайно вышло.

Виржини удовлетворенно мне кивнула.

— Оно самое лучшее, правда?

Вместо ответа я просто поскребла ложкой по дну металлического блюдца. «Бен энд Джерриз»[31] для меня больше не существует. Не отвлекаясь от мороженого, я оглянулась назад и вдруг поняла, что у меня отвисла челюсть. В этом городе прекрасным было все. Полуденное солнце раскаляло серый каменный мост, который связывал остров с остальным городом, и рассыпалось серебряными бликами на водной глади Сены. За рекой, у самого берега, выстроились живописные домики с рядами закрытых ставнями окон, а на горизонте высились шпили, башни и колокольни. Невозможно было найти другого места на земле, которое бы настолько сильно контрастировало с суровым, хипповым видом Манхэттена, к которому я так привыкла, глядя из окна гостиной Алекса. Все вокруг было изысканно и дышало стариной, и я подумала, что если бы могла, то так бы и осталась навсегда сидеть здесь и смотреть на город.