– Что это был за человек? – спросил машинист.

– Пока не знаем.

– Я работаю машинистом больше двадцати лет, и никогда никто не прыгал под колеса.

Он опять повернулся к окну и посмотрел на улицу. Я еле разобрал его слова:

– Он прыгнул?

– Я хотел бы услышать это от вас.

Машинист покачал головой:

– Не уверен… Я был примерно в пятидесяти метрах от моста, когда увидел их…

– Как это «их»? На мосту еще кто-то был?

– Минимум трое, все мужчины. Сначала они шли в ряд в сторону Городского театра, то есть если смотреть с той стороны, откуда я подъезжал, то справа налево. Потом один из них подбежал к перилам, перепрыгнул через них на козырек моста и пополз к краю…

Вид у машиниста был удрученный, он потирал лоб.

– Я видел его лицо, когда он повернулся и перекатился через край. Слышал, как он ударился о крышу… Успел увидеть в зеркало, что он остался лежать рядом с путями.

– А что же другие двое? Они что делали?

– Их я больше не видел.

– Я имею в виду, что они делали, когда тот мужчина прыгнул на козырек? Они пытались, скажем, ему помешать?

– Я все время об этом думаю. Сначала, да, я решил, что они пытаются помочь, не дать ему прыгнуть… – Машинист посмотрел на Репо, как бредущий по пустыне путник, и как будто испрашивал какого-то разрешения. Репо кивнул. – Потом, когда я услышал, что случилось на мосту, то попытался вспомнить все подробности…

– Минуту, – перебил я. – Что именно вы услышали?

– Что там обнаружили убитого мужчину.

– Продолжайте.

– После этого я стал думать об этом деле как бы с другой стороны, и мне показалось, что упавший мужчина боялся… боялся и поэтому убегал от тех двоих. Я видел его лицо перед тем, как он упал, и почти уверен, что он боялся оказаться в руках у этих людей гораздо больше, чем свалиться.

– У меня есть версия, – сказал Оксанен. Он сидел рядом со мной в полицейском микроавтобусе, в руках – картонный стаканчик с кофе, как и у других, кроме Симолина, который пьет только чай и предпочтительно – зеленый. Кроме того, у меня был пончик, так обильно обсыпанный сахарной пудрой, что просто невозможно было не испачкать ею все вокруг.

На пухлой нейлоновой куртке Оксанена красовался логотип немецкого автоконцерна. Я знал, что у него еще есть ручка с символикой компании, производящей автомобильное масло, брелок фирмы, выпускающей автопокрышки, перочинный ножик от магазина запчастей и флисовая куртка страхового общества. Стенман и Симолин сидели напротив нас.

– Или даже пара версий.

Оксанен понюхал свой кофе, который Стенман принесла с заправки «Несте» около зоопарка.

Было полдвенадцатого, и они заслужили перерыв, чтобы выпить кофе и погреться. На улице дул ледяной ветер, я и сам замерз.

– Первой приходит на ум наркоторговля. Возможно, это война за сферы влияния между группировками наркоторговцев или что-то вроде того. Почему никто не слышал стрельбы? Потому что оружие было с глушителем. И значит, речь идет об оружии профессионального киллера.

– Ну и где тогда гильзы? – спросил Симолин. – Пять выстрелов с глушителем. Стрелявший должен был пользоваться полуавтоматическим оружием.

– Может быть, он подобрал их с земли.

– Ну а вторая версия? – напомнила Стенман. Она расстегнула свою зеленую болоньевую куртку, из-под которой показался норвежский свитер с высоким воротником. В Стенман соединялись свежесть деревенской девушки со стильностью горожанки, которая регулярно заходит посидеть в «Экберг»[10]. Должен признать, в этом сочетании есть своя прелесть.

– Убитый оказался в неправильном месте в неподходящее время, увидел что-то такое, после чего возникла необходимость его убрать.

Версии Оксанена напрашивались сами собой, и я уже успел их обдумать. Они были всего лишь версиями, как и те, что предлагал Симолин, и я не предпочел бы одну другой, пока для этого не появилось серьезной причины. С другой стороны, обмен мнениями может породить здравые идеи.

– Если это случайность, то зачем было отрезать нос и уши? И тогда стреляли бы по убегающей жертве, то есть сзади. Вряд ли он остался дожидаться, когда в него начнут стрелять, – сказал я. – Мы знаем, что всего на мосту было три человека, из которых один, вероятно, упал при попытке убежать от двух других. Тем не менее руки упавшего на пути человека были в крови. Похоже, что он зарезал мужчину на мосту, сделал несколько контрольных выстрелов, отрезал у него уши и нос. Что делали на мосту двое других и где они теперь?

Поскольку никто не ответил, я продолжил:

– Сначала я подумал, что эти двое неизвестных мужчин оказались на мосту случайно и, увидев, что произошло, поймали убийцу. Но тот вырвался и упал с моста. После этого двое неизвестных по какой-то причине решили не обращаться в полицию. Такое возможно… если бы не…

Я посмотрел на своих подчиненных.

– Двадцать второй калибр, нож и нос, да еще ухо, – первым отреагировал Симолин.

– Правильно. Где они?

Стаканчик с кофе повис в воздухе по дороге ко рту Оксанена, когда тот задумался над моими словами.

– У меня есть версия получше, – сказала Стенман. – Что, если слегка поменять роли и порядок событий? Двое неизвестных мужчин убивают ножом третьего, который ждет на мосту своего приятеля, они стреляют в него из двадцать второго калибра и отрезают у него нос и уши, чтобы обезобразить труп.

Я понял, что имеет в виду Стенман, еще до того, как она закончила, и меня поразило, что сам я не додумался до таких очевидных вещей.

– На место приходит товарищ убитого, который видит, что произошло, и бросается на выручку. Пытаясь оказать своему другу помощь, он перемазывается в его крови. Убийцы замечают этого человека, возвращаются и хватают его. Финал – то, что рассказал Ари. Мотив может быть простым. Обе жертвы – иностранцы. Вероятные причины – расизм, акция скинхедов или неофашистов.

– Звучит достаточно убедительно, – согласился я. – Но, по показаниям машиниста, мужчины шли вместе в сторону Каллио. Почему же они не убили сразу и второго и куда они его вели?

– Возможно, кто-то приближался со стороны Тёёлё-лахти и им нужно было взять его с собой.

– В любом случае это лучшая версия на данный момент, – похвалил я. – Думаю, временно теории можно отложить. Вариантов пока что слишком много.

Я вспомнил про телефон.

– Вот, это было у «прыгуна», но я не смог его включить. Возмущается, что я не знаю PIN-кода.

– Покажи-ка, – попросил Симолин и взял телефон. Он пальцем снял крышку, вынул SIM-карту и осмотрел ее.

– Тариф с предоплатой. Трудно отследить.

Симолин достал свой мобильник и вставил собственную SIM-карту в найденный телефон. Затем включил его и дождался запроса кода.

– Ну, во всяком случае, он исправен.

Симолин осмотрел телефон со всех сторон:

– Муха не сидела. Даже защитная пленка с экрана не снята, почти наверняка куплен в Финляндии.

– Можешь его включить?

– Я – нет, но могу отнести приятелю, который сможет. После этого мы, по крайней мере, узнаем оставшиеся в памяти телефона номера исходящих и принятых звонков.

– Действуй. Думаю, что с помощью телефона у нас получится хотя бы установить личность владельца, а может, и еще что-нибудь.

– Прямо сейчас поехать?

– Если можешь.

Симолин нашел номер в памяти своего мобильника и позвонил.

– Привет. Ты где?.. Хорошо, надо бы узнать PIN-код телефона… как можно скорее… О’кей, я выезжаю прямо сейчас.

Симолин нажал на отбой:

– Сделает.

– Разве на это не нужно разрешения? – засомневался Оксанен.

Он был прав, но я велел ему не беспокоиться.

– Вези телефон приятелю и посмотри, что в нем. После этого сразу позвони мне. Арья займется фотографиями… Сделай снимки обоих с запасом, и для нас, и для прессы, но пока не передавай для публикации. И заодно достань список установленных поблизости камер наблюдения.