Чтобы попасть на пути, следовало пройти метров триста по дорожке на берегу залива, а затем пересечь двор центра управления движением поездов. Кроме техника-криминалиста на путях было трое патрульных полицейских и несколько работников железной дороги в форменных комбинезонах. Я подошел к ближайшему полицейскому и узнал, что ничего существенного обнаружить не удалось.

Упавший или спрыгнувший с моста мужчина непосредственно после столкновения с поездом выжил, отделавшись на удивление легкими травмами. Кровоподтеки оказались только на лице у покойника, что существенно затрудняло опознание. Тем не менее было ясно, что это брюнет лет сорока, мужчина арабской внешности, одетый в короткую черную кожаную куртку и серые брюки. На ногах – черные полуботинки без шнурков. Из-под куртки виднелись черная рубашка и серебристо-серый галстук, на руках – черные кожаные перчатки.

С севера приближался поезд, и Сиймес накрыл труп одноразовой простыней.

– Что нашли? – спросил я, хоть и знал, что основные результаты технических экспертиз получают лишь после многочисленных исследований и экспериментов. Но Сиймес понимал, чего от него ждут.

– Ничего особенного. Парень угодил на крышу поезда «А»[8], следовавшего из Леппяваара, и слетел оттуда на землю головой вперед. Не нужно быть врачом, чтобы диагностировать перелом основания черепа. Другие травмы в общем мелкие, поскольку поезда тут начинают притормаживать и скорость состава не превышала километров пятьдесят в час. У погибшего не было при себе документов, да ты и сам видишь то же, что и я. Он, похоже, иностранец. Вот что нашли в кармане куртки.

Сиймес протянул мне два полиэтиленовых пакета. В одном лежал мобильный телефон, в другом – сложенная карта Хельсинки с логотипом компании по прокату автомобилей «Хертц».

– Возможно, у него была машина, арендованная в «Хертце». Они вместе с автомобилем выдают карту, и она, кстати, совсем новая. Никаких пометок на ней нет.

– А оружие?

– Не нашел ни пистолета, ни ножа, но парень мог их выкинуть, или они уехали вместе с поездом. Сразу после высадки пассажиров состав направлялся в депо Илмала, и его тоже нужно осмотреть. Я, разумеется, взял пробы на пороховые газы на тот случай, если стрелял этот тип.

– А что-то указывает, что стрелял не он?

– Ничего, если не считать, что у него не нашли ни оружия, ни недостающего уха и носа. На руках кровь, и в крови испачкана нижняя часть куртки.

Я показал на мобильник:

– Можно в нем поковыряться?

– Валяй.

Телефон был выключен. Я нажал на кнопку включения, но ничего не произошло. Я снял аккумулятор, вынул SIM-карту, протер контакты собственной манжетой и снова вставил все на место. Телефон включился и запросил PIN-код. Я чертыхнулся, и Сиймес посмотрел на меня.

– Просит PIN-код.

– Попробуй один-два-три-четыре.

Я набрал код, но безрезультатно. Ввел тот же набор цифр еще раз, только в обратном порядке.

– Не катит.

– Тогда попробуй четыре нуля.

Я набрал четыре нуля и четыре единицы. Это тоже ни к чему не привело.

На этом моя скромная фантазия была исчерпана. Вообще техника – не мой конек, хотя отец у меня был инженером. Ко мне подошел один из железнодорожников в комбинезоне:

– Вы руководите расследованием?

Я ответил утвердительно.

– Начальник службы безопасности Репо спрашивает, когда вы сможете допросить машиниста поезда, с которым это все случилось. Он наверняка хочет поскорее добраться до дома и отдохнуть. Поэтому, если можно…

– Где он?

– В депо Илмала. Там подскажут.

– Можете сообщить, что скоро буду.

– А скоро – это когда?

– Через десять минут.

Я сказал Сиймесу:

– Если наши приедут – я опрашиваю машиниста. Подъедут еще три наряда полиции, чтобы помочь прочесывать территорию. Как осмотрите место преступления, сразу собирайте вещички. Необходимо как можно скорее полностью восстановить движение поездов.

– Будет сделано.

Порыв воздуха от проходящего мимо поезда сорвал с трупа легкую одноразовую простыню.

В тот момент, как я снова взобрался на мост, на горку въехал белый «форд мондео». За рулем я заметил Стенман, Оксанен сидел рядом.

Несмотря на мужскую фамилию старший констебль Стенман – это женщина по имени Арья. Старший констебль Яри Оксанен – ровесник своей напарницы, надежда и опора полицейского кружка раллийных гонщиков. Именно поэтому Стенман не пускает его за руль.

Я кратко изложил им то, что знал.

– Симолин опрашивает жителей соседних домов. Обойдите остальные дома поблизости. С другой стороны от моста расположена площадка для выгула собак. Поговорите со всеми, кто мог что-нибудь видеть. Выясните, есть ли поблизости камеры наружного наблюдения, и проведите выемку записей. Скоро сюда прибудут три полицейских наряда. Направьте их прочесывать насыпь и окрестности. Недостает, как минимум, пистолета, носа и второго уха.

– Носа и уха? – переспросила Стенман.

– У трупа отрезаны нос и уши.

Я протянул руку:

– Ключи, я беру вашу машину. Съезжу в Илмалу поговорить с машинистом.

Стенман положила мне в ладонь ключи.

Судмедэксперт Вуорио закончил свою работу и взобрался к нам. Я подождал, пока он справится с одышкой.

– Должен констатировать, что вам достался интересный случай. Тут и старику не скучно.

Я дал ему возможность спокойно продолжить. По опыту знал, что торопить его бесполезно.

– Два орудия совершения преступления. Осмелюсь предположить, что преступников было двое. Сначала один из них нанес два удара ножом в грудь, оба, похоже, оказались смертельными. Затем три выстрела в голову и два – в грудь.

– В него стреляли пять раз?

– Да. Одна пуля попала так хитро в рану от ножа, что входное отверстие трудно заметить. Исходя из этого можно сделать вывод, что сначала использовали нож и лишь затем пистолет. Мужчина был убит продуманно и весьма основательно.

Мгновение я осмысливал слова Вуорио.

– Наличие двух исполнителей объясняет, почему не найдены ни оружие, ни отрезанные у жертвы нос и второе ухо. Что-то еще?

– Нос и уши отрезаны ножом довольно ловко, – продолжил Вуорио.

– Что значит «ловко»?

– И нос, и каждое ухо отсечены одним махом. Это требует определенного навыка. У девяти из десяти человек не хватило бы решимости, и они бы управились только за несколько приемов. Этот мясник – хладнокровный тип. Он знал, что в любой момент могут появиться люди, и действовал решительно и точно.

Маннер сказал то же самое. Железные нервы. Если это правда, то расследование будет нелегким.

– И еще один интересный момент, – сказал Вуорио. – Покойный был наркоманом. Кололся уже не один год. Некоторые следы от инъекций совсем свежие, то есть, возможно, во время убийства он был под кайфом. Тут нужны анализы, это выяснит уже химик-криминалист.

Начальник службы безопасности железной дороги Репо ждал меня во дворе и выглядел совершенно продрогшим. Стояла холодная погода, и он то и дело вытирал нос.

Обычно начальники служб безопасности крупных компаний – бывшие полицейские или военные. Репо не был похож ни на того, ни на другого.

– Машинист сильно подавлен произошедшим. Надеюсь, что вы это учтете.

Прежде чем войти, я осмотрелся.

– Где состав?

– За зданием депо, на запасном пути.

– Его осмотрели?

– Сейчас осмотрят.

– Наш техник-криминалист подойдет взглянуть… Мужчина, который попал под поезд, мог выронить…

– Если мы что-нибудь найдем, то сообщим.

Машинист ждал в комнате для отдыха, глядя через окно во двор депо. Я сел напротив. Руки у него дрожали.

– Кофе? – спросил Репо.

– Спасибо. Черный.

Репо принес для меня из мойки на мини-кухне кружку цвета пожарного автомобиля с надписью «I love NY»[9] и наполнил ее до краев.

Машинист глянул вверх, но тут же перевел взгляд на меня. Это был полный человек, уже сильно за пятьдесят, морщины на его лице свидетельствовали о нелегкой жизни. Он носил бифокальные очки, волосы остались только на затылке и над ушами, и вот теперь еще это…