Девушка в первое мгновенье вздрогнула, как от удара тока, потом опустила взгляд и пробормотала, что всё понимает и просто переволновалась. Сиф ссутулился, прекрасно расслышав укоризну в голосе, но решил, что в этой ситуации лучше промолчать. Иногда многословные извинения делают только хуже.

— Наверное, пора расходиться, — предположил князь, глядя на обоих одинаково понимающим что-то, чего молодые люди ещё сами не осознали, взглядом. Улыбнулся и продолжил тоном, подразумевающим, что всем следует улыбнуться и отвлечься: — Вдруг нам повезёт, и с утречка пораньше в Москве наконец-то погода наладится?

С точки зрения Сифа, это была самая неприкрытая попытка сменить тему — что может быть деланней и нелепей обсуждения будущей погоды в такой компании?.. Но Иосиф Кириллович не зря носил титул Великого князя и разъезжал с дипломатическими миссиями по всему миру: нелепость сработала лучше любых тонких, психологически выверенных намёков, и все расслабились.

Наверное, именно поэтому резкий звонок мобильного у Заболотина заставил всех вздрогнуть и повернуться в немом ожидании на источник звука.

— Да? — полковник остался спокоен и невозмутим. — Ещё раз?.. О как. Благодарю, что сообщили, да, я передам его величеству. Жаль. Хорошо. Да. Да, всё в порядке. Благодарю. Да. До свиданья.

Сифу не требовалось гадать, кто и зачем звонил, по тону и лицу видно: по службе — значит, местные безопасники; новость оказалась неожиданной, в чём-то неприятной — уж слишком коротко стал командир рубить фразы, да и чего стоит одно его «Жаль» с непередаваемой интонацией сдержанной вселенской скорби; последняя порция «да-да-да» — это стандартное, наверняка уточняли, всё ли здесь в порядке… Интересно, это насчёт Хамелеона? Или, может, о Шанхае стало что-то известно?

Командир повесил трубку, убрал телефон в карман рубашки и сообщил:

— Ян Петр Ратей, помощник Хамелеона, в выринейском посольстве. Выдавать отказываются, мол, несовершеннолетний. О Хамелеоне по-прежнему никаких известий, по всей видимости, он благополучно пересёк границу, пока все прыгали за Ратеем по городам и весям.

— Умный чёрт, — оценил изящность решения Филипп. — А звонок? — и кивнул на Сифа.

— Запись, — качнул головой Заболотин. Ещё раз прослушали, и стало ясно, что в трубку просто прокрутили сделанную заранее запись. Наверняка Ратей и звонил…

Сиф вспомнил разговор с Шанхаем в Рате, после взрыва. Да, ещё тогда можно было догадаться, что этим всё и кончится. А ещё Шанхай, который всё тогда наверняка уже знал, но Сифу сообщал в час по чайной ложке, изображая «метод дедукции»…

— Зато теперь Выринея однозначно показала свою связь с КМП, — безмятежно улыбнулся князь, ничуточки не огорчённый таким поворотом. — Ну или хотя бы сочувствие. Что, в общем-то, и требовалось доказать. Так что… всё к лучшему.

Сиф приободрился, поймав взгляд князя. Да уж, если даже его злоключения с Яном князь отнёс к «лучшему», то есть шансы отделаться одними бесконечными насмешками Краюх, без выговоров, душеспасительных бесед и прочих неприятных моментов.

То, что Краюхи скоро начнут зубоскалить на тему «побега», не вызывало никакого сомнения: они уже глядели на Сифа с фирменной насмешливой хитринкой, сдерживающим фактором выступали «старшие» — командир и князь.

— Я, наверное, пойду? — Сиф старался ни на кого конкретно не глядеть. — Вымотался вусмерть…

— Идём, — согласился командир. — Время позднее. Иосиф Кириллович, доброй ночи.

— Спокойных снов, — кивнул князь, улыбаясь, сначала Заболотину с воспитанником, затем и Алёне. — Рад, что всё так закончилось… Лёш, Филь, идёмте…

Близнецу хором пожелали всем присутствующим спокойной ночи — в их устах это звучало далеко не абстрактным пожеланием — и, развернувшись, ушли вместе с князем, как всегда один на полшага впереди его, второй позади.

Алёна зевнула, прикрывая рот ладошкой, и тоже ушла, с порога погрозив спине Сифа кулаком. Развернулась, собралась уже шагнуть в номер, и тот кто-то ухватил её за локоть:

— Подожди.

У «кого-то» был Сифов голос, поэтому Алёна невольно затормозила и обернулась:

— Что, неугомонный? Опять сбежишь?

Сиф мотнул головой и шагнул вперёд, привставая на цыпочки.

Нелепый поцелуй горчил кофе, который Алёны пила, казалось, целую вечность назад — ещё до внезапного возвращения «этого неугомонного».

Отступив друг от друга, молодые люди одинаково растерянно вздохнули, так и не поняв до конца, что это было.

— Ты что, опять на обезболивающем? — происходящее было настолько неправильным, что Алёна не нашла ничего лучше, чем испортить всё дурацким вопросом.

Сиф только отрицательно качнул головой, оберегая вкус кофе на губах. Потом буркнул «спокойной ночи» и пулей вылетел за порог. Алёна всё так же ошалело захлопнула за ним дверь и взъерошила свой упрямый «ёжик» волос. Ей было да прикушенной губы неловко.

— Чего так долго? — поинтересовался Заболотин и красного Сифа, появившегося на пороге.

— Я… так, — не смог внятно объяснить Сиф. Ну не озвучивать же очевидное: они завтра возвращаются в Москву, и их дружная компания во главе с Великим князем распадётся? И уже никогда не повторится. А раз и так, и сяк никогда не повторится, то что толку останавливать себя и стыдится?.. Но отчего-то всё равно голос пропал, щёки горят, и хочется провалиться на первый этаж.

— Ладно, надеюсь, ты ужинавший? — проницательности Заболотину было не занимать, особенно когда речь заходила о его воспитаннике, поэтому оставалось только сменить тему, пока юный фельдфебель не осыпался на паркет горсткой стыдливого пепла.

— Да, мы с Капом перекусили прежде, чем я поехал, — поспешно подхватил Сиф. — Я, наверное, сразу в ванную? Ноги помою и спать. Так я у Капа мылся…

В ответ командир с самым невозмутимым видом протащил мимо него в ванную пакет, в котором Сиф признал их аптечку.

— Давай, раздевайся, — позвал Заболотин, раскладывая по краю раковины всё необходимое. — По роже видно, что на тебе живого места нет.

Перед глазами Сифа всплыл Кап — интонация был точь-в-точь — и юный офицер хихикнул. «Командир» — это диагноз.

— А что с рожей-то?

— Губа разбита, — спокойно принялся перечислять командир, — ссадина на лбу, синяк на скуле… Молчу о состоянии шорт и явно не той майке, в которой ты отсюда сбежал.

— Шорты и майка не на роже, — проворчал Сиф, осторожно стягивая с себя одежду. Командир был прав: тело ныло всё, от кончиков пальцев на ногах до тянущей боли в основании черепа.

— … А рубец на загривке у тебя воспалился, — заметил Заболотин между делом. Он, в отличие от Капа, не стал тактично обращать внимания на шипения и порывы к самостоятельности, а просто ухватил несносного воспитанника за патлы, когда тот начал уж слишком вертеться. — Замри!

Сиф смирился, зная эту хватку и этот голос. Лучше уж замереть и не рыпаться, а то от сострадания и бережности в жестах командира не останется ни капли.

Память подкинула образ из прошлого, и Сифу осталось только молча подивиться, насколько иногда бывают похожи командир и Кондрат. Хотя ой как друг друга не любят.

— Приедем в Москву, пойдёшь к врачу.

— Но…

— Хватит, — устало оборвал Заболотин. — Не будь дураком, Сиф, сам же знаешь, что надо.

— Ну ладно, ладно, — не стал спорить подросток, хоть и хотелось. — Просто, может, само заживёт?

Заболотин тяжело вздохнул, моля Бога о терпении:

— Воля твоя, но с моего ракурса этот рубец мало похож на то, что само заживает.

Сиф попытался разглядеть рубец в зеркале, но виден был только самый краешек. Командир посторонился и спросил с долей любопытства:

— Ну что? С твоего ракурса как?

— Пойду, пойду, — смирился Сиф. — Раз уж вам так хочется…

На здоровое плечо опустилась ладонь, и Заболотин спокойно начал бинтовать воспитанника.

— Нет, Сиф.

— А? — не понял мальчик, без словесной просьбы поднимая руки в стороны, чтобы командиру было легче.

— Моё «хочется» в твоём решении не должно быть единственным аргументом.