Их тени из-за нескольких ламп вокруг переплетались между собой — многослойное и многоголовое существо.

Тишина казалась абсолютной, и Сиф не сразу решился спросить:

— Почему вы не звонили?

Заболотин не ответил, невидящим взглядом буравя двери лифта. Потом словно очнулся:

— Что?

Сиф терпеливо и как можно более бесстрастно, чтобы не дай Бог не выказать совсем детскую обиду, переформулировал:

— Алёна звонила, Краюхи звонили, незнакомые номера звонили… А вы? Почему?

На сей раз Заболотин не гулял в своих мыслях и вопрос не прослушал.

Лифт приехал, оба зашли в кабину, и под шорох закрывающихся дверей полковник медленно спросил в ответ:

— Что ты сказал о цели своего побега Алёне?

Сиф не помнил, а вот у командира слова Алёны явно крепко отпечатались в душе.

— Ты сказал, что отправляешься в Рату. И это было всё, что она могла сообщить, как только сообразила, в чём дело. Непосредственно перед отъездом ты сбежал в город, в котором проживает твоя семья… как предлагаешь мне это понимать?

— Откуда вы знаете про Сергия? — вздрогнул Сиф.

С мягким толчком лифт приехал, и они вышли в столь же пустынный холл. Людей в этом мире по-прежнему не существовало вовсе, лишь они двое смели нарушать покой дремлющего здания.

— Так ты Иосиф Сергеевич? — усмехнулся Заболотин, но Сиф немедленно съёжился, как дикий зверёк:

— Нет! Сергий мне не отец больше.

Заболотин поднял руки и миролюбиво перебил:

— Хорошо, хорошо. Откуда я знаю… Ну а с кем ещё ты мог столкнуться в тот наш приезд в Рату так, что ничего не захотел мне рассказывать?.. К тому же мне Артём твой рассказал.

— Когда?

Ноги их сами отнесли до ближайшего кожаного диванчика. Оба сели, почему-то не торопясь в номер. Словно Сиф не вернулся, а так, в гости заглянул и скоро уйдёт.

— Перед вашим ночным… вояжем в Пролынь. Взялся давать мне советы по твоему воспитанию… Я его послал. Видимо, зря, раз он тебя в Пролынь потащил в отместку.

— Я сам захотел! — возмутился Сиф. — Я… за Тиля волновался.

— Да, логика железная, — хмыкнул полковник.

Сиф обиделся и отвернулся, но долго не выдержал и снова спросил:

— Ну и что с того, что в Рате Сергий живёт?

Заболотин заговорил уже другим тоном, не в обычной своей насмешливо-мягкой манере, а тихо, грустно, словно всё ещё не веря в возвращение Сифа — сказать по правде, Сиф тоже не до конца в это верил.

— Сиф… Мы с тобой поссорились, ты с кем-то поговорил по телефону и удрал. Что прикажешь мне думать? Что ты решил прогуляться? Гуляют в парке, а не в другом городе. Что ты снова рванул к своим Шакалам? Они в Пролыни, вероятнее всего, оба. Ты уехал в Рату. А я не в праве отнимать тебя у твоей настоящий семьи, так я всегда считал… — он не стал обращать внимание на то, как вскинулся Сиф на слова о настоящей семье. Надо было выговориться — и ему самому, и чтобы Сиф узнал и понял. — Знаешь, как я боялся этой поездки, боялся, что ты найдёшь их, этих по крови близких тебе людей и захочешь остаться? И если насчёт Шакалов я ещё могу спорить, потому что тебе они — формально — никто, то кровь… Сам понимаешь. Я боялся этого всю поездку, готов был даже смириться с присутствием Анатоля, лишь бы ты не думал о семье, ведь, в конце концов, от твоих Шакалов я имею право тебя хоть силой оттащить… как и сделал в Пролыни, а потом вдруг ты сбегаешь — и не к ним. Всё. Финита.

— И вы меня так просто отпустили?

— Я не имел права поступить иначе, — отрезал Заболотин. В этом он был весь — в нерушимых, порой безопасных, вроде солдатской кепки шесть лет назад, а иногда болезненных для исполнения принципах. — Потом уже Краюхи подняли бучу, вспомнилось про звонок, запросили, прослушали… Безопасники встали на уши, разыскивая этого твоего Хамелеона.

— Нашли?! — перебил Сиф, не удержавшись. Слушать чужую исповедь — тем более собственного командира! — было неприятно, хотелось поскорее сменить тему.

Заболотин качнул головой:

— Нет, — и, не поддавшись соблазну, вернулся к своей истории: — Я уж было начал надеяться, но твой след потеряли. Причём ты опять-таки не рванул в Пролынь сразу после взрыва — кстати, слава Богу, что твоего крёстного удар не хватил от этих твоих приключений. Ты остался где-то в Рате, и я понял, что, по всей видимости, опасения мои подтвердились.

Сиф медленно кивнул. Да, он отправился к Сергию, Шанхай чуть ли не прямым текстом посоветовал ему это… Снова неприятно кольнуло осознание, что Шанхай вёл какую-то свою игру, а Сиф ему доверял.

Заболотин помолчал, потом ещё тише добавил:

— Когда я это понял, то не выдержал. И позвонил твоей подруге.

— Какой? — не понял Сиф. Из «подруг» у него тут только Алёна, а уж ей-то зачем звонить, если можно просто прийти в соседний номер?

— Твоей школьной… Наде Семёновой. Ты же однажды с моего телефона звонил, я и сохранил…

Сиф помертвел. Если Расточка узнала, что он… нет-нет, только не это!

— Зачем?

— Я не стал о тебе ничего рассказывать, как ты и просил всегда, — поторопился успокоить Заболотин. — Но сказал насчёт твоего побега и семьи. И попросил позвонить, узнать… и напомнить, что у тебя есть ещё мы и Москва.

Так вот почему она звонила, понял Сиф. И почему у неё был такой странный, грустный голос. Она знала…

Но продолжить разговор им не дали. Видимо, привлечённый голосами в коридор выглянул один из Краюх, но немедленно пропал, чтобы через несколько секунд появиться вновь, но на сей раз в компании брата и князя.

Сиф понял, что хочет стать невидимкой или просто куда-нибудь исчезнуть, но увы, его уже заметили.

— Вернулся? — коротко спросил Крёстный, пока Краюхи молча пожирали мальчика глазами в ожидании объяснений.

Сиф только утвердительно дёрнул головой, опасаясь встречаться с Крёстным взглядами и пояснять, как командиру, что Забол его не насовсем отпускает.

Тут к тёплой встречающей компании присоединилась и Алёна, торопливо застёгивающая на груди рубашку — кажется, уже собиралась ко сну, когда услышала, что в коридоре что-то происходит.

Сиф невольно поперхнулся, уже успев забыть, как на него действует появление цыганки. Особенно если рубашка у неё застёгнута всего на две пуговицы, вид встопорщенный и поражённый, и на макушке волосы смялись в упрямый хохолок. Это была Алёна.

— Сиф, — выдохнула она и резко шагнула к нему. Брови сползались к переносице, как грозовые тучи в небе перед тем, как громыхнуть.

— Сейчас Индеец будет бит, — предрёк один из Краюх.

— … с особой жестокостью, — подтвердил второй, наблюдая, как Сиф пытается задвинуться за диван и прикинуться кадкой с пальмой.

Близнецы почти угадали. Но не успела Алёна как следует встряхнуть «этого придурка», как оный «придурок» заскулил и принялся бормотать что-то про то, что он уже бит и не надо его трогать.

— Где бит? — сурово спросила девушка.

— Много где… — осторожно ответил Сиф, на всякий случай отодвигаясь подальше. — В лесу был бит… Из электрички сигал… А перед этим ещё чуть не подорвался, и…

— А ну показывай! — прикрикнула сердитая Алёна. — У-у… убью придурка!

— Не надо убивать, — попросил Сиф. — Иначе либо Иосифу Кирилловичу придётся тебя отмазывать, либо он надолго останется без шофёра… Скандал вокруг члена императорской фамилии будет.

Краюхи рассмеялись, а вот Алёна только больше нахмурилась:

— Ну-ка давай, давай, не отвлекайся. Небось так и ходишь весь в ссадинах…

Сиф осторожно задрал край майки и продемонстрировал не самый чистый после всех приключений бинт, но стоило Алёне сделать к нему ещё шаг, как отшатнулся, коленом налетая на диванчик.

— Не надо, — мотнул он головой. — Не к месту сейчас, Алён…

— Но…

— Со мной всё в порядке, — отрезал мальчик, понимая, что терять сейчас голову — не лучший вариант.

Кажется, Крёстный это понял или угадал каким-то своим фамильным чутьём, потому что успокаивающе коснулся локтя Алёны:

— Действительно, уж кто-кто, а Сиф знает, что такое травмы и как их приводить в порядок.