Это была искушающая идея. Особенно она нравилась радикально настроенным австралийцам, которые давно выражали антагонизм к «британскому вампиру» и «союзным шакалам»[1564]. [«Союзные шакалы» звучат очень схоже с «Юнион Джек» — флаг Британии. — Прим. перев.]

С конца Викторианской эпохи сиднейский «Бюллетень», который и придумал эти фразы, являлся главным средством выражения враждебности. Он лелеял и подпитывал яростные антибританские настроения в хижине овцевода и палатке золотоискателя, рядом с устьем реки и под деревом. Его розовую обложку видели даже в Новой Зеландии.

«Бюллетень» распространил новый унизительный термин «Помми» («Pommy»), который представлял собой игру слов «pomegranate» и «immigrant» («гранат» и «иммигрант»). [Само слово означает англичанина-иммигранта, недавно поселившегося в Австралии. — Прим. перев.]

«Бюллетень» выражал презрение высокомерию и надменности Джона Булля, его покровительственным манерам, его любви к оборкам и золотым кружевам, его «воинскому духу», который оказался странным и подозрительным[1565]. В новом Австралийском Содружестве, где местные бренды вроде чая «Билли», бренди «Бумеранг» и эвкалиптового масла «Динго» оказались очень популярны, «Бюллетень» яростно нападал на «австралийский подхалимаж»[1566], возмущаясь теми, кто пресмыкается. Он стимулировал растущее, но все равно часто скрытое отторжение от «ослабевшей, изнеженней, пришедшей в упадок, обедневшей и охваченной кастовой системой Англии»[1567].

«Бюллетень» прославлял белую Австралию, проклиная Британскую империю — «империю ниггеров, которой управляют евреи»[1568]. Он продвигал и другие популистские идеи, среди них — демократию и равенство, республиканство и социализм. Этот журнал поднимал кочевника из малонаселенной местности, веселого свагмена (человека, чье добро помещается в скатке) и даже непокорного и дерзкого лесного жителя в шляпе из съедобных видов пальмы, до статуса героя фольклора. В честь их всех, прославив их на века, написали гимн Эндрю «Банджо» Паттерсон и Генри Лоусон:

Идеал дружбы и товарищества возник во время работы групп каторжан, скованных одной цепью. В конце концов, он вылился в дух национальной солидарности, который достиг своего апофеоза на полуострове Галлиполи.

Это, по крайней мере, центральный догмат легенды об АНЗАК. Ее в то время распространяла пропаганда, а в дальнейшем поддержал официальный военный историк Австралии Чарльз Бин, главный автор гиперболы Галлиполи. Это был худой невысокий мужчина, в очках, с голубыми глазами и ярко-рыжими волосами, благодаря которым он получил кличку «Капитан Морковка».

Бин был свидетелем кампании на полуострове Галлиполи, находясь на передовой, и очень восхищался «диггерами», которые там сражались. Он разделял лирическое мнение Джона Мейсфилда о том, что эти бронзовые гиганты, которые «выглядели, словно короли из старинных поэм»[1570], представляли собой самую прекрасную группу молодых людей в мире. Они умерли так, как жили, не имея на земле никакого господина, никому ничего не должные.

Бин приписывал их энергию и жизненную силу англо-саксонским предкам и всеобъемлющему влиянию фронтира, которое проникло в души городских людей, составлявших основную часть австралийского имперского подразделения. Он объяснял их рыцарство, как продукт дикой местности, где «мужчина всегда и любой ценой должен поддерживать товарища». В результате они и проявляли непревзойденный героизм[1571].

Бин сделал вывод, что благодаря смелости и самопожертвованию простых австралийцев «страна узнала себя»[1572]. Многие новозеландцы верили, что по тем же признакам их собственная страна обнаружила свою уникальную историю.

С самого начала снайперы-журналисты пробивали дыры в этой легенде, а в дальнейшем большие академические орудия пытались разнести его на куски. Чарльза Бина посчитали «блестящим создателем мифа»[1573], история которого, несмотря на все достоинства, гуманность и целостность, представляла АНЗАК в розовом цвете. Часто она была смягчающей, иногда уклончивой, драматизировала доблесть и облагораживала страдания. Бин утрировал «живой и беззаботный эгалитаризм офицеров-диггеров»[1574], который, судя по всему, способствовал находчивости и командной работе, которой не могли соответствовать воспитанные в трущобах «Томми» под командованием джентльменов и франтов в моноклях и с усами.

Невозможно было поддержать аргументы Бина о том, что военная виртуозность — это естественный продукт «открытого общества»[1575]. Ведь немецкие солдаты, сформированные гораздо более иерархичным государством, чем Британия, по общему мнению, являлись лучшими в мире.

Более того, легко показать, что до, во время и после войны большинство австралийцев и новозеландцев были преданы империи. Они гордились общей кровью и культурой, ценили политические связи, коммерческие и военные контакты, которые объединяли их с метрополией. Австралийцы повторяли слова Теннисона: «Одна жизнь, один флаг, один флот, один трон» (таков был девиз Имперской федеративной лиги, еще не оскверненный схожим нацистским лозунгом).

Эти люди верили, что империя имеет единую судьбу. Образцом патриота империи был австралийский журналист Джей Адей, который отметил, что на статуе Боадикки работы Торнкрофта начертаны знаменитые строки Коупера:

Тем, что Цезарь никогда не знал, Гордо твой потомок будет править.

Заморский потомок Боадикки, как писал Адей, «это, возможно, не англичанин. Но он более велик. Это человек империи, один из детей тихого и медленного времени, который вернулся в вечном цикле, чтобы поклониться у этого святилища. Оно принадлежит ему».

Поклонение означало клятву верности. В случае войны, как сказал либеральный премьер-министр Альфред Дикин, девизом Австралии будет: «Империя, всеми правдами и неправдами». Когда его преемник, лейборист Эндрю Фишер, сказал У.Т. Стеду в 1911 г., что если Британия вовлечет Австралию в несправедливую войну, «мы будем вынуждены спустить британский флаг»[1576], ему пришлось взять свои слова обратно и извиниться за сказанное.

Так что в 1914 г. Антиподы с готовностью ответили на призыв Британии. Добровольцы бросились под знамена. Они же снова сделали это в 1939 г. Тогда вновь проснулся дух полуострова Галлиполи. Он вдохновлял на верность империи и в Австралии, и в Новой Зеландии, которые являлись, по мнению людей вроде Билли Хьюза, в той же степени частью Британии, как Миддлэсекс.

Сколько правды в плодородной мифологии АНЗАК? Как авторы конфликтных точек зрения о полуострове Галлиполи учитывали доказательства?

С самого начала все предприятие было имперской трагедией. Оно было лишено воображения, амбициозно, готовилось поспешно и несло в себе клеймо (которое не спутаешь ни с чем иным) поборника империи — первого лорда Адмиралтейства Уинстона Черчилля. Он пришел в ужас, увидев, что солдаты союзников «жуют колючую проволоку» во Фландрии.