– Думаю, он очень хороший человек, – тихо сказала миссис Дрейтон, наклонившись к Ханне, когда Питер удалился.

– Да, миссис Дрейтон, таков он и есть – очень хороший. Дэвиду повезло иметь такого друга; по сути, Питер долгие годы был ему вместо отца.

– Да, да. Могу себе представить, – кивнула пожилая дама.

Она выпила две чашки чаю, скушала ломтик хлеба с маслом и пирожное. Затем промокнула губы изысканной чайной салфеткой. Ее настроение заметно переменилось.

– Вы в порядке, миссис Дрейтон? – спросила Ханна, когда гостья замолкла на время, не предпринимая попыток возобновить разговор.

– Да, дорогая. Я в порядке. Кроме тех случаев, когда меня охватывают неконтролируемые эмоции, что обычно происходит по ночам, могу сказать, что я в полном порядке. Но ночью я скучаю по мужу, а ум занимают странные мысли. Знаешь, его похоронили только во вторник, а для меня словно бы прошли годы разлуки. Это выше моего понимания. Еще неделю назад Джордж был жив и мы болтали друг с другом. Он страдал от болезни, да, но он был жив, а теперь кажется, будто его нет уже целую вечность. Ночью… Мне все труднее вызывать в памяти его лицо. Приходится смотреть на фотографию. Перед смертью Джордж сказал мне, что мы никогда не расстанемся, что, покинув этот мир, он будет ждать меня, и мы начнем новую жизнь вместе… Сказал, что пока не знает, где состоится эта новая жизнь, но был в ней абсолютно уверен. Хотела бы и я быть уверенной. Друзья и партнеры постоянно отмечают, как стойко я переношу невзгоды, но, Ханна, они же понятия об этом не имеют. Кто способен уразуметь, что у другого на уме? Мы все живем, укрывшись за фасадами, а в моем случае окружающие воображают, будто фасад стальной. Я состоялась как деловая женщина и известна именно в таком качестве, а значит, по всеобщему мнению, мыслю иначе, чем остальные, и чувствую тоже иначе – я не из тех, кто выплакивает глаза и рыдает сутками напролет. Если бы люди знали, Ханна, как мне этого хочется – выплакать все глаза; но я – деловая женщина и должна и дальше придерживаться своей роли.

У Ханны не было слов. Все, что она смогла – сжать протянутую к ней руку и погладить длинные пальцы с голубыми прожилками вен. Когда она так сделала, миссис Дрейтон продолжила:

– Наверняка я буду спрашивать себя, лежа сегодня в постели, почему открыла сердце именно тебе, почему именно тебе показала свое настоящее лицо, – и не смогу найти ответа. Допускаю, причина в том, что твоя преданность этому псевдомужу и карикатуре на человека продемонстрировала мне удивительные грани характера, которые, как ни странно, прежде я встречала только в романах. Знаешь, что сказал о тебе мой муж? Он сказал, что твоя внутренняя простота превыше того, что называют наивностью, и связана с правдивостью, источником которой способна быть лишь мудрость, возможно, подсознательная.

Ханна покачала головой.

– Мне еще предстоит над этим поработать, миссис Дрейтон, но что до слова «мудрость», то, боюсь, тут ваш супруг был слишком добр, – улыбнулась она. – Точнее, он переборщил с поэтичностью. Уж я-то себя знаю: пусть я и не совсем простушка, в душе я обычная, заурядная женщина. Мне, конечно, хотелось бы – о, как хотелось бы! – быть другой, например, как Джейни, моя сестра. Полной жизни. Полной индивидуальности. Рядом с ней я всегда чувствовала себя серой мышкой, но все равно, спасибо, что передали мне лестные слова мистера Дрейтона. Жалею лишь об одном – что мы не узнали друг друга раньше.

– Я тоже, моя дорогая. И этого я тоже никогда не прощу Хамфри. Итак... – пожилая дама резко выпрямилась в кресле, словно отбрасывая прочь траурные мысли, улыбнулась и сказала: – Ай-ай-ай, приехала навестить больную, подбодрить, развлечь, а в итоге чем занимаюсь? Вываливаю на тебя свои трудности.

– Можете делиться своими тревогами, сколько пожелаете, миссис Дрейтон. Вы же знаете, я всегда к вашим услугам. Но прошу вас, – Ханна погрозила гостье пальцем, – не ожидайте от меня мудреных ответов на свои вопросы. Будет больше пользы, если вы пойдете к гадалке.

Собеседницы рассмеялись. Когда миссис Дрейтон встала, раздался дверной звонок, и она торопливо наклонилась и поцеловала Ханну в щеку.

– Похоже, это еще один посетитель. До свидания, моя дорогая, я буду на связи.

– Я надеюсь, что будете. Не пропадайте, пожалуйста, – Ханна коснулась ладонью впалой щеки. Мгновение женщины пристально смотрели друг на друга, затем миссис Дрейтон подхватила сумку и повернулась туда, где Питер, придерживая сбоку тележку, направлялся к двери. Звонок прозвонил снова.

* * *

Открыв дверь, Питер оказался лицом к лицу с мистером Джиллименом и его супругой.

– Господи! Ну никак не скажешь, что ты на крыльях летел, – «поприветствовал» Питера джентльмен.

– Прошу прощения, сэр. Мои крылья в мастерской на дозаправке, – нашелся Питер.

– Смотри у меня, парень!

– Стараюсь, сэр! Извольте пройти внутрь.

– О, простите. – Тон голоса Джилли изменился: теперь он обращался к миссис Дрейтон, – Добрый день. Миссис Дрейтон, не так ли?

– Да, мистер Джиллимен, она самая, – вежливо улыбнулась пожилая дама.

– Мы уже встречались раньше, в Германии – во Франкфурте, верно? На конференции. О, а это моя жена. Наташа, это миссис Филиппа Дрейтон.

Улыбнувшись, женщины пожали друг другу руки.

– Я был крайне огорчен известиями о вашем муже, – снова сменил тон Джилли. – Мы хорошо знали друг друга, я и он. Виделись по меньшей мере каждый год.

– Да-да, я в курсе. Джордж часто упоминал о вас.

Улыбнувшись, миссис Дрейтон кивнула на прощание, прежде чем перейти к придерживаемой Питером входной двери.

– Благодарю вас за восхитительный чай, – мягко сказала она слуге и чуть тише добавила: – Прошу, передайте мистеру Крейвентону, что я с нетерпением жду встречи с ним.

Питер не закрывал дверь, пока миссис Дрейтон не оказалась в машине.

– Ах, что за прекрасные цветы! И взгляните только на эти фрукты! – между тем восхищалась Наташа.

– Да, кто-то может позволить себе разбрасываться такими подарками, но мы, боюсь, столько не зарабатываем, – проворчал мистер Джиллимен, когда его жена поприветствовала Ханну.

Присев на диван, Наташа обменялась дружелюбным взглядом с Ханной и сказала:

– Мы поссорились и не разговариваем; он невыносим. Знаете, куда он потащил меня сегодня днем?

Ханна покачала головой.

– На реку.

– Нет! Он же знает, что вы не любите реку, и все равно повез вас туда?

– Да, представьте себе. Этот человек отлично знает, как я ненавижу реку, все реки, любую воду, но постоянно тащит меня туда. Мы ехали по обычной проселочной дороге, когда он остановился у высокой стены рядом с зеленой деревянной дверью и сказал: «Выходи из машины, хочу показать тебе тут кое-что. Закрой глаза». Да, именно так, он сказал: «Закрой глаза». Я и закрыла, решив, что он поведет меня в уединенный садик или в другое подобное место. А примерно через десяток шагов раздалась команда: «Посмотри на это!» Я посмотрела, и там, прямо под моими ногами, оказался поросший травой склон, уводящий вниз… уводящий под откос, а никакая не милая, плоская лужайка, похожая на поле для крокета. Нет, это был спуск вниз, к смертоносной реке. А мимо нас проплывал прогулочный пароход, полный людей! Знаешь, что этот человек сделал? Он меня оттранспортировал – вот так это будет звучать на суде, оттранспортировал! – не принимая во внимание моей слабости, в место, которое объявил домом, а это было не что иное, как примитивная хижина – настоящий шалаш.

– Ханна, ваш информатор вводит вас в заблуждение. Там прекрасная веранда и есть второй этаж. Хижина – как обозвалась эта ябеда – на самом деле огромный дом с четырьмя комнатами, кухней и флигелем для персонала. Чудесное местечко.

– Точно, – добавила Наташа. – И каким-то чудом всеми сторонами этот дом выходит на воду: вода колышется, лодки качаются вверх-вниз, вверх и вниз.

– Подумываете о покупке? – спросила Ханна у Джилли, сдерживая улыбку.