Ровер уже разделался с первым трупом. Оставив на полу лишь влажное пятно в форме человеческого тела, он пополз ко второму мертвецу.

– Никакая сумма не покажется нам слишком значительной, чтобы освободиться от власти Империи, – признал сенатор, стараясь не смотреть на омерзительную работу студенистой массы. – И все же мой финансовый подкомитет требует подтверждения успешности вашего предприятия для того, чтобы продолжить его финансирование. Наш нынешний бюджет обременен …

– Да гори он огнем, ваш бюджет! – закричал Эвазан. – Когда я закончу свои исследования, у вас в руках окажется секрет, настолько ценный для Империи, что они не только вернут вам вашу свободу, но и дадут все, чего вы только пожелаете.

– Да, именно в этом вы нас и уверяли, – ответил сенатор. – Но в последнее время мы получили слишком мало данных, подтверждающих ваше заявление о великом открытии в области медицины. Возможно, если вы предоставите мне хоть какие-то доказательства своего успешного продвижения вперед, я смогу убедить их не отказываться от проекта.

– Ну что ж, это справедливо, – уступил доктор. – Я покажу вам, насколько близок я к полному успеху. Мой метод уже проверен несколькими различными способами. Собственно говоря, мне осталось сделать всего один шаг, чтобы доказать, что мое открытие жизнеспособно. Мне нужно найти экземпляр человеческой мужской особи: молодой, сильный, здоровый и идеально сложенный.

Сенатор прищурил в удивлении большие глаза:

– Зачем?

– Вы сейчас сами увидите. – Эвазан встал. – Я прямо сейчас отведу вас вниз, в лабораторию.

Сенатор глянул на него снизу вверх.

– В вашу … лабораторию? – проговорил он с явной опаской в голосе. – Это действительно необходимо, доктор? Я уверен, что каких-то других данных будет вполне достаточно. Журналы проведения экспериментов, возможно, или …

– Я настаиваю, – сказал Эвазан. – Вы должны сами увидеть, чего я здесь достиг!

Аккуалиш вздохнул и с явной неохотой встал со стула.

– Следуйте за мной, сенатор, – сказал доктор, выходя из комнаты.

Позади них Медуза шумно закончил поглощать второе блюдо и двинулся в сторону десерта. Третий мертвец лежал на боку, свернувшись клубочком. Из-под его руки выглядывало уголком небольшое переговорное устройство, прикрепленное к поясу. Крохотная зеленая лампочка индикатора «Включено» все еще горела…

Снаружи замка, прямо над окнами, к голой каменной стене припала одинокая человеческая фигура – стройный и смуглый мужчина с черными усами. Одет он был так же, как и трое мертвецов в комнате. Двумя ногами и одной рукой он цеплялся за узкие трещины, чтобы удержаться от падения, и крепко прижимался всем телом к стене, чтобы ревущий ветер не смел его со стены. Другой рукой он держал возле уха переговорное устройство.

Он слышал разговор между Эвазаном и сенатором. Он слышал, как они вышли из комнаты. И наконец, он услышал отвратительный шлепающий звук, когда существо поглотило последнего из его товарищей.

Затем раздалось потрескивание, возникающее при коротком замыкании, и переговорное устройство отключилось; лицо мужчины было хмурым. Повесив переговорное устройство на пояс, он ловко вскарабкался по стене замка на покатую крышу. Там находился передатчик дальнего действия, в рюкзаке для переноса на спине, прикрепленный к гладкой черепице клейкой лентой. Спрятавшись от ветра в углу между крышей и шпилем, он вытащил из рюкзака шлемофон и быстро заговорил в микрофон.

– Алло, Мать? Говорит Гурион. Вы слышите меня? – он озабоченно посмотрел на небо, покрытое тяжелыми тучами. – Вы все еще там, наверху?

– Все еще на орбите, Гур, – последовал ответ. – Что вы можете доложить?

– Все мертвы, – ответил Гурион без обиняков. – Все, кроме меня. Должно быть, Эвазана солидно охраняют там, внутри. Это были наши лучшие люди.

После минуты тяжелого молчания вновь раздался голос, в котором звучала не до конца скрытая печаль.

– Ну что ж, так тому и быть. Выбирайтесь оттуда, Гур. Немедленно. Мы подберем вас.

– Нет. Не надо, – твердо сказал он. – Я собираюсь пробраться внутрь и подобраться к нему поближе. Это – единственный верный способ захватить его.

– В одиночку? – произнес голос с удивлением. – Это – самоубийство.

– Даже если я погибну, мне все равно, – сказал Гурион с яростью в голосе. – Я твердо намерен добраться до него, и мне кажется, я знаю, как это сделать.

Внутри замка Эвазан со своим гостем спускались по длинной винтовой лестнице. Чем ближе они подходили к таинственному святилищу в логове доктора, тем отчаяннее звучали извинения в тоне сенатора.

– Со своей стороны, я никогда не сомневался в вашей честности, – объяснял не-человек, и голос его становился все визгливее от растущей тревоги. – Это мои коллеги в сенате подбирают всякие слухи. Некоторые даже говорят, что Вы приговорены к смерти на десяти планетах.

– На самом деле на двенадцати, – беззаботно поправил его Эвазан. – Может, уже даже и больше. Я не проверял.

– В самом деле? – сказал сенатор еще более тонким голосом. – И, кроме того, были еще разговоры о некоторых из ваших… э… медицинских экспериментов.

– Не стану отрицать, что в них также есть изрядная доля правды, – признал доктор. – Я не собираюсь извиняться за то, что сделал. Все было направлено на благую цель.

Наконец они добрались до конца лестницы. Эвазан отпер замок и открыл массивную металлическую дверь. Заскрипели петли, и они прошли внутрь. Там внутри огромный подвал замка представлял собой единое, ничем не разделенное пространство. Высокий потолок поддерживали приземистые колонны и массивные каменные арки. Все пространство, вплоть до дальней, теряющейся в тени стены, было заполнено рядами больших стеклянных цилиндров, которые издавали слабое свечение, наполненные золотистой жидкостью … и чем-то еще. Сенатор сделал шаг вперед, и глаза его расширились от ужаса. В каждом цилиндре находилось некое существо.

Он пошел вперед, не отрывая глаз от плавающих в янтарной жидкости представителей всевозможных рас. Там были огромные вуки и крохотные джава, скелетоподобные гивины и одноглазые аббиссины.

Там были рогатые гуманоиды с Деварона и подобные насекомым существа кибнонской расы, а также бесчисленное количество обитателей других планет со всей Галактики.

– Они… мертвы? – нервно спросил сенатор, вглядываясь в контейнер с пресмыкающимся арконой, который смотрел на него пустыми глазами, похожими на драгоценные камни.

– К несчастью, да, – ответил Эвазан. – Я храню их в специальной бальзамирующей жидкости. Это – те пациенты, которые не пережили мои попытки помочь им хирургическим путем. Но медицинские исследования, которые я провел на них, имеют для меня огромное значение.

Сенатор вновь присмотрелся к трупам, на этот раз повнимательнее. Над ними всеми действительно кто-то поработал – тот, кого с натяжкой можно было бы назвать «хирургом», хотя слово «мясник» скорее приходило на ум. Большинство из них было изуродовано: у одних были вспороты тела, у других не доставало различных органов или конечностей. В некоторых случаях недостающие части тела были заменены явно чужеродными.

– Я говорю, что они помогли мне, – продолжал Эвазан, идя вдоль шеренги своих «пациентов». – Показав мне, главным образом, где мои исследования дошли до мертвой точки, – он одарил сенатора страдальческой улыбкой, – если вы простите мне это выражение.

– Вы ставили на них эксперименты? – спросил сенатор с ужасом.

Эвазан отмахнулся от обвинения.

– Конечно, нет. Я хотел помочь им с помощью своих творческих методов. Я намеревался дать им более крепкое здоровье и более долгую жизнь. По меньшей мере, теоретически.

Он коснулся цилиндра, содержащего выпотрошенную оболочку подобного грызуну раната.

– Я посвятил всю свою жизнь помощи другим. За все мои труды они назвали меня сумасшедшим, преступником. Ни один из них не понял. Я использовал свои способности, чтобы различными способами преобразовать жизнь, я пытался создать нечто лучшее, – он вздохнул и вновь посмотрел на аккуалиша. – Но этого оказалось недостаточно.