И если уж не все мистрил, то Шада поступит так самостоятельно. Может быть, она даже отыщет там что-то, достойное веры.

Но пока что ей нужно доставить посылку.

– Заводите репульсоры, – велела она остальным. – Летим домой.

[4]

Муфтак сделал глубокий вдох, стараясь трубообразным хоботом как можно тоньше ощутить прохладный, влажный воздух и понять, не вреден ли он. Вдохнув, четырехглазый гигант взглядом пробежал по улице в поисках очертаний, которые могла уловить лишь нижняя пара инфракрасных глаз на его косматом лице. Здесь, в самой старой части космопорта Мос Айсли, было темно хоть глаз выколи, лишь крошечный сероватый полумесяц над головой бежал, бросая отблески. Жестом приказав своей маленькой спутнице Кабе оставаться сзади, лохматый исполин стал медленно двигаться за мусорные баки – к месту, более подходящему для обзора. Пристальным взглядом он осматривал местность, две пары круглых глаз светились на его черном лице. Его орган обоняния сам собой отфильтровывал вонь гниющего мусора, прогорклый запах немытых тел людей и гуманоидов, а также резкий мускусный запашок, исходивший от его приятельницы и сообщницы – чадра-фан.

Здесь не было ни души. Мохнатой лапой Муфтак сделал знак спутнице.

– Давай сюда, – прогремел он. – Песочники ушли.

Кабе выскочила из темноты, ее веерообразные уши и маленький хобот дрожали от возмущения.

– Я тебе уже давно это говорю! – проворчала она скрипучим голоском. – Проклятие, Муфтак, ты такой медлительный! Еще более медлительный, чем банта, это точно. Такими темпами мы ни за что не доберемся до дома к рассвету! А я устала, между прочим.

Муфтак смотрел на нее сверху вниз, терпеливо выслушивая ее тираду. Кабе, несмотря на свою городскую утонченность, все еще оставалась ребенком. Эта девочка-бродяга, чадра-фан, шлялась по улицам, а он нашел ее и взял к себе.

– Мы должны быть очень осторожными, – напомнил он ей. – Эти имперские войска повсюду. Чем раньше доберемся до дома, тем безопаснее. Пошли.

Кабе надулась и без лишних слов поспешила за ним.

– Я хочу знать, зачем они здесь. Ты не знаешь, а, Муфтак?

Четырехглазый невозмутимо молчал, да она и не ждала ответа. Муфтак многое знал о происходящем в Мос Айсли, но рассказывал об этом только за умеренную плату.

– Звездолеты садятся всю ночь, один за другим! – жаловалась она. – Что вообще происходит? Это хатт нанимает их, вот что. Он хочет избавиться от нас. Но ведь если он не вернет нам лицензию, нам придется милостыню просить!

– Жирдяй здесь ни при чем. Это все дело рук Империи, – раздраженно воскликнул Муфтак.

Кабе повернула угловатое личико и посмотрела в инфракрасные глаза Муфтака, выражение ее лица изменилось.

– Пойдем сегодня в бар, – потребовала она, пытаясь сменить тему. – Там всегда полно пилотов, пьяных пилотов с толстыми кошельками. Последний раз, когда мы были там, я стащила у них столько денег, что мы потом неделю ели. Ну пожалуйста, а, Муфтак?

– Кабе, – вздохнул Муфтак, нарушив свое молчание глухим голосом. – Я вовсе не дурак. Я знаю, что ты не упустишь ни одного набитого кармана, но еще я прекрасно понимаю, что ты хочешь в бар из-за журийского сока.

Рассеянным взглядом четырехглазый просматривал выходящие к улице витые аллеи.

– Всего два стакана, и мне придется нести тебя до дома… Так было всегда.

В ответ на это не терпящее возражений высказывание Кабе лишь громко шмыгнула. Рассвет на Татуине занимался быстро, и сейчас на пустынном небе уже появлялись слабые серебристые отблески, предрекающие скорый восход солнц. Муфтак ускорил шаг, но ему хотелось взять Кабе на руки и пойти действительно быстро. Это он был виноват в том, что они так опаздывали.

Без сомнения, они были умелыми ворами, но ни опыт Кабе по части электроники, ни огромная сила Муфтака не могли одержать победы над пневматическими замками, которыми теперь были оснащены все имперские ангары. Вдобавок ко всему их заметил один из песочников, но люди в темноте видят очень плохо, поэтому ночью для них все инопланетные жители на одно лицо. Муфтак надеялся, что во мраке его приняли за вуки или за другого двуногого гиганта. Кабе же ростом очень походила на йаву.

Кража имперской собственности было делом крайне опасным, но сейчас им ничего другого просто не оставалось. Их усилия сейчас оправдала бы любая выручка, способная вернуть им лицензию Хатта на воровскую деятельность, – лицензию, которую они потеряли благодаря неосмотрительности воровки Кабе. Любая ценность, которая не принадлежала Империи, либо была собственностью Джаббы, либо находилась под его надзором, и не было такого безумца, который отважился бы встать на пути у преступного главаря. Чтобы добраться до «дома» – крошечного бокса в одной из секций заброшенного туннеля над восемьдесят третьим причальным доком, – им нужно было пройти через рынок. Рискованно, но другого выбора у них не было.

Кабе бежала вприпрыжку, ее энергия не иссякала, несмотря на трудовую ночь. Шаркающей походкой Муфтак двигался вперед довольно быстро, хотя и чувствовал ужасную усталость при каждом движении огромных мягких лап. Неожиданно верхушки отшлифованных куполообразных зданий засверкали; несколько мгновений спустя все вокруг уже светилось золотом. Поднималось первое солнце. Муфтак машинально начал смотреть «дневными» глазами, при этом некоторые детали стали для него более выразительными, другие же, наоборот, неприметными. Они прошли мимо одного уличного торговца, занятого подготовкой к работе, потом им на пути встретился другой.

Мос Айсли и так был адской дырой, а в свете последних изменений выжить здесь стало еще труднее.

Нарастающее влияние Империи доставляло много неприятностей криминальной системе Джаббы. Жизнь Муфтака и Кабе никогда не была легкой; они оба отчаянно вертелись, чтобы хоть как-то выжить. А сейчас, благодаря бездействию Сената, дела у них шли еще хуже. Раньше четырехглазый разделял полное безразличие маленькой подруги к политике и его не заботило, кто стоит у власти, лишь бы его самого никто не трогал.

Но песочники были хуже головорезов Хатта. Хладнокровные, жестокие и бесчеловечные, они больше походили на боевых дроидов. Сотни, может быть даже тысячи, из них прилетели сюда за последние два дня, повинуясь воле этого проклятого старика Императора, живущего где-то далеко-далеко. Империя зажимала мир Муфтака в тиски…

Хрр-рр. Собственный смешок прозвучал в голове Муфтака подобно звуку, который издает пляшущая пчела. Его мир? Звучит нелепо. Хр-рр…

На Татуине не было ни одного существа, хотя бы отдаленно похожего на него, поэтому Муфтак прекрасно понимал, что этот мир не был для него родным. Проснувшись прошлым утром, он вылез из своего потрепанного спального кокона и подумал, что он сам и его народ родом из другого мира, – какого, он понятия не имел. Всю жизнь он пытался найти информацию о самом себе и попутно многое узнал о Татуине, пустыни которого так разительно отличались от плодородного рая из его мечты. Знания, которые обрел четырехглазый великан, давали ему определенное могущество. Всякий оказавшийся в Мос Айсли знал: если тебе нужна информация о каком-то явлении или деятеле на Татуине, нужно идти к Муфтаку.

После того как он «удочерил» Кабе, такую же сироту, как и он сам, отдаленные мечты-воспоминания инопланетного гиганта сами собой отошли на второй план. Практически его родиной все же был Татуин.

Второе солнце уже поднималось, когда они шли по главной рыночной площади. Становилось жарко, и Муфтак почувствовал, что его мокрая шерсть начала подсыхать. Дойдя до главной улицы, герои свернули к западу, спеша к своему маленькому убежищу, и старались не вызывать подозрений быстрой ходьбой. Скупщики краденого проворно раскладывали товар, демонстрируя покупателям новинки награбленного добра. Муфтак нервно покосился на бластеры, которые были явно ему не по карману, стараясь тем самым сделать вид, будто других дел, кроме как ходить по магазинам, у него не было. Рядом семенила Кабе, бормоча что-то себе под нос, слегка посапывая и всем своим видом демонстрируя презрение к окружающему.